Честная игра (ЛП) - Страница 58

Конечно, первым правилом в любой драке было вообще не ввязываться в драку. Чарльз снова рванул вперед, когда раздался выстрел. Пуля в него не попала, поэтому он проигнорировал ее и продолжил атаку. Но тихий скулеж Анны привлек его внимание.

Он оглянулся и увидел, что Анна почти вылезла из клетки, из носа у нее текла кровь, а Трэвис Хойтера стоял рядом с клеткой с очень длинным и очень толстым бильярдным кием, который был обгрызен с одного конца. Анна рывком вернулась в клетку, и Чарльза словно ударил товарный поезд по ребрам.

Не обращая внимания на боль, Чарльз схватил рогатого лорда за ногу, чуть выше колена, и его клыки перерезали большое сухожилие и мышцу поменьше. У человека это было бы ахиллово сухожилие, и нога фейри стала бесполезной.

Бенедикт попытался опустить ногу и упал, когда она подломилась под ним. Чарльз скользнул под рога и сомкнул зубы на шее рогатого лорда.

Бенедикт был побежден. Беспомощен.

Он изнасиловал Лиззи Боклер и, несомненно убил десятки других жертв. Братец волк думал, что его нужно убить. Но Чарльз колебался.

С визгом тормозов и резины подъехала машина, и Чарльз узнал звук фургона, за рулем которого был Айзек. Кавалерия прибыла, рогатый лорд был побежден. Убивать его, чтобы спасти Анну, не было необходимости.

Но Бенедикт был совершенно сумасшедшим. Если бы он родился в другой семье, возможно, он не начал бы убивать людей. Он отказался от борьбы, неподвижно лежа под Чарльзом и ожидая последнего, смертельного удара, как иногда делал олень или лось. Он был безвреден. Заключенный в стальные прутья, он никому не причинит вреда.

На острове Чарльз решил, что больше не будет убивать из политических соображений, потому что это подвергло Анну опасности, мешая брачной связи. Братец волк был согласен, но это убийство не было политическим. Этот человек причинил бы боль их паре, убил бы волков, находившихся под их защитой, и причинил боль храброй маленькой танцовщице. Братец волк знал, что должно случиться с теми, кто нарушил законы: правосудие.

Чарльз глубоко вонзил зубы, а затем резко дернул головой, ломая кости шеи Бенедикта. Фейри на мгновение содрогнулся, когда смерть объявила свои права, а затем добычей Чарльза стало просто мясо. Это казалось правильным, и что-то внутри него успокоилось от свершения правосудия. Он был мстителем за жертв Бенедикта Хойтера. Это был его ответ призракам, которые преследовали его.

Бенедикта Хойтера. Это был его ответ призракам, которые преследовали его.

Почему он убил их? Потому что это была справедливая расплата за причиненный вред. Тепло затопило его плоть, когда холодные пальцы призраков отпустили его. Он был свободен от них, как и они были свободны от него.

Инстинкт или щелчок спускового крючка предупредил его об опасности, и Чарльз мгновенно дернулся. Он услышал выстрел, и пуля попала в тело Бенедикта почти в то место, где мгновением раньше был Чарльз. Это был второй промах, кто-то плохо стрелял.

Чарльз снова двинулся, оставив большую часть тела рогатого лорда между собой и оружием. Потом обернулся и увидел, что и у Трэвиса, и у Леса пистолеты наготове, и непонятно, кто в него стрелял. Но пистолет Трэвиса был направлен на Анну.

— ФБР. Бросайте оружие, — крикнул Гольдштейн из открытой двери рядом с дырой, проделанной Чарльзом в стене. Он и Лесли тоже держали пистолеты наготове. Не было никаких признаков Айзека или Боклера, и Чарльз предположил, что они обходили здание, чтобы посмотреть, смогут ли они войти с черного хода. — Бросьте оружие, или я буду стрелять.

— Не торопитесь, агент Гольдштейн, — сказал Трэвис. Он крепко держал пистолет двумя руками. — Этот пистолет заряжен серебром. Я выстрелю ей в голову, и она умрет. Я знаю, что никто этого не хочет.

Чарльз застыл, затаив дыхание. Он был слишком далеко. Ему потребовалось бы три прыжка, чтобы добраться до Трэвиса, а это было на два прыжка больше, чем нужно.

Лес Хойтер поднял руки над головой, но не выпустил свой пистолет.

— Лес Хойтер, Трэвис Хойтер, бросьте оружие, — сказал Гольдштейн. — Все кончено.

Никто не двинулся с места.

Чарльз зарычал.

— Бросайте оружие, — сказал Гольдштейн, а затем рявкнул: — Все кончено. Мы знаем, что вы сделали. Упростите задачу для всех.

— Сам бросай оружие, — закричал Трэвис. — Ты ничто. Пустое место, бессильный инструмент либерального правительства, слишком слабого, чтобы служить своему народу и защищать его от этих уродов. — Это звучало как заученная речь, как некоторые фразы, которые произносил маленький гарем Чарльза Мэнсона. Возможно, Трэвис Хойтер повторял эти слова так часто, что уже не понимал их значения. — Вы бросайте свое оружие, или я застрелю ее и перейду к вам.

Гольдштейн и Лесли были сосредоточены на Трэвисе. Они не видели странное выражению лица Леса, где отчаяние сменилось удовлетворением. Они не видели, как он крепче сжал пистолет, опустился на одно колено и мгновенно выстрелил. Чарльз видел это, но ничего не мог сделать, опасаясь, что Трэвис застрелит Анну.

— Лежать. На пол сейчас же! — крикнул Гольдштейн, но Лес Хойтер уже был на земле. — Ложись на пол и сцепи руки за головой.

Лес уже сделал еще до того, как Гольдштейн закончил предложение. Теперь Лес был безвреден, и убить его будет сложнее. Если бы у Чарльза в этот момент был пистолет, он бы все равно убил Леса, потому что, хотя Хойтер застрелил своего дядю, это не помешало Трэвису Хойтеру нажать на курок. Трэвису Хойтеру, у которого было пулевое отверстие прямо в центре лба, все же удалось выстрелить перед смертью.

Анна без сил рухнула на дно клетки.

Пуля попала ей в бедро, и кровь растеклась вокруг нее красным одеялом. Ее нос был искривлен и распух, Трэвис что-то сломал, когда бил ее палкой.

— Я не виноват, — сказал Хойтер. — Это все мой дядя. Он заставил нас это сделать. Он был сумасшедшим.

Анна захныкала, и Чарльз перестал слушать, как Лес Хойтер пытается обвинить мертвых в своих преступлениях.

Чарльз раздвинул дверцы клетки голыми руками, даже не осознавая, что снова стал человеком, пока не заметил, что у него есть пальцы, чтобы сжимать обжигающее кожу серебро. Раньше ему никогда не удавалось так быстро измениться.

И от него разило магией фейри. Он бросил взгляд на Боклера, и старый фейри, стоявший в дверях рядом с Айзеком, кивнул ему. Чарльз даже не знал, что фейри могут повлиять на изменение оборотня.

Но Анна была ранена, и сейчас не было времени беспокоиться о том, кем был Боклер. Не было времени на слепую панику, которую он испытывал, или на то, как ему хотелось разорвать мертвое тело Трэвиса Хойтера. Он должен был убедиться, что Анна выживет.

— Останови кровотечение, пока мы не сможем вызвать скорую помощь.

Чарльз зарычал, потому что Гольдштейн подошел слишком близко к его раненой паре. Но Айзек вмешался, прежде чем Чарльзу пришлось действовать.

— Оставь его в покое. Поверь мне, ты не хочешь находиться рядом с ними прямо сейчас.

Айзек был умным волком. Слишком молод или нет, но Бран был прав, оставив его у власти. Чарльз убил бы любого, кто подошел бы слишком близко.

Его беспомощной паре больше никто не угрожал, и Чарльз в основном игнорировал разговор за его спиной, проверяя Анну.

— Почему он одет в оленью шкуру и бусы?..

— Заткнись и не двигайся, пока мы не вызовем копов, которые зачитают тебе твои права…

— Я имею в виду, он коренной американец, но как мы объясним…

Когда Чарльз слишком быстро превращался из волка в человека, он забывал из какого века должна быть его одежда. Мягкая оленья шкура казалась уютной и знакомой, когда он касался бедного носа Анны. Она нервно облизала его пальцы, потому что он причинял ей боль.

Во-первых, нужно было остановить кровотечение.

Чарльз наклонился и оторвал рукав рубашки Трэвиса, не обращая внимания на вопли федералов. Но Анна зарычала, когда импровизированный бинт приблизился к ней, поэтому он выбросил ткань. Вполне логично, что она не захотела бы, чтобы на ней остался его запах, но оленьи шкура одежды Чарльза не подошла бы, кожа вообще не впитывает влагу.