Честер. Любви в небе не место (СИ) - Страница 24

Мастерская Брука по починке ветранов слыла одна из старейших в столице. Построенная во время, когда старик Брук ещё не был стариком, неподалёку от первого трамплина на заре лётной эпохи. Она раньше пользовалась неслыханной популярностью. Но годи шли, на смену первым трамплинам появлялись новые, превращая другие места в лётные центры. И постепенно район, где находилась лавка Брука, затих. Он остался мил и дорог лишь тем жителям, в чьих венах текла ностальгия. Да и руки самого Брука уже не были такими ловкими, как прежде. Из клиентов остались только старые, которые обращались за починкой больше по привычке. Старик понимал, что закат дела всей жизни близок, как и его собственный.

Но всё изменилось с появлением полгода назад на пороге мальчишки, худого оборванца, у которого на голове вместо волос рос куст шпаной травы. Парень искал работу и готов был взяться за любое поручение, прося в три раза меньше прочих, а то и вовсе за еду и жильё. Старик сначала отказал мальчишке и прогнал его, но тот был настойчив. «Это ты меня своими желтющими глазёнками околдовал», — не раз припоминал Брук, — «вот я и сдался».

Парень, действительно, оказался трудолюбивым и сносно выполнял всю порученную ему черновую работу по хозяйству, ровно до того момента, как произошёл один случай.

В глубине мастерской, поросший мхом и пылью, стоял старенький ветран, а точнее то, что от него осталось. Паренёк всё недобро поглядывал на него, поэтому старику всякий раз приходилось отгонять мальца от того места. Хозяин и сам бы рад выкинуть этот пылящийся хлам, но не мог. Ведь до того, как открыть свою мастерскую, Брук был гонщиком, не лучшим, не худшим, но летающим. Пока одно неверное движение во время гонки не вернуло его с небес на землю, а ветран — не пригвоздило в угол. С тех пор он и стоял там так — болезненным напоминанием. Сам Брук к лётному аппарату подойти не мог — руки пробивала дрожь, а другие умельцы, вызывавшиеся чинить аппарат, на деле оказывались ещё одними из кучки безруких болванов. Годы шли, но ничего не менялось. Пока однажды Брук не проснулся под странное гудение, исходившее прямо из-под половиц, с уровня первого этажа. С нечеловеческой скоростью старик сбежал вниз, в мастерскую, и тут же осел. Если бы он не был уже седым, то, непременно, поседел бы сейчас. Ни грамма пыли и грязи на стареньком ветране, он блестел и сиял, как алмаз. Скрюченные ранее, как усы винограда, стрингеры, стояли ровно, опоясывая нервюры и лонжероны. К килю прибавилась пара новых пёрышек. А на самой платформе, точно гонщик, стоял желтоглазый оборванец, заканчивая калибровку направляющих тросов.

— Готово! — Крикнул мальчишка, ловко спрыгивая на бетонный пол. — Рано списали старичка со счетов, он ещё покажет всем этим железкам.

Брук не мог поверить своим глазам. Он подошёл к восстановленному ветрану, упал на колени, и, как маленький мальчик, начал плакать. Паренёк всё это время стоял в стороне и наблюдал. Но вместо благодарности за свою работу, он сначала получил от старика самый изматывающий допрос с пристрастием. И только после того, как Брук поверил, что мальчишка сделал это самостоятельно всего за пару ночей, был награждён демонстрацией глубокой признательности и разрешением пить чай по утрам вместе. В воздухе аппарат получилось испытать, кстати, не сразу. Несмотря на то, что парнишка починил ветран, лететь на нём от категорически отказывался. Говорил, что даже понятия не имеел, как это делать. Старик на ветран тоже не полез. И вот когда пилот всё же нашёлся, один из сыновей постоянных клиентов, полёт состоялся. С того самого трамплина, первого в столице. После благополучного приземления доброволец даже не смог поверить в то, что ветрану лет сравнимо с возрастом старика Брука, так была хороша машина. Бруку предложили продать её, но старик отказался. Взамен пилоту-испытателю всучили неплохую сумму за риск и молчание, а парнишке-умельцу предложили поработать механиком с бесплатным проживанием при мастерской. На что тот без раздумий согласился. Всем прочим парнишку представили как дальнего родственника Брука. Работа в мастерской не закипела, но оживилась.

— Эй, малец, — чудесный кофейный аромат стал предвестником вошедшего в мастерскую Брука, — что ты там всё копаешься с этим хламом?! Давай вылазий! Всех денег не заработаешь. Пошли кофий пить.

Старик дождался, пока парень закончит с узлом и выкатится из-под ветрана. Затем кивнул ему и потихоньку пополз вверх, на второй этаж, где располагалась кухня и все жилые помещения. К тому времени как парнишка смыл грязь и смазку, которая покрывала все его руки и лицо, на столе уже остывал ароматный напиток. Брук занял хозяйское место около окна, парнишка — за столом напротив.

— Нет. Ну, ты только посмотри, а?! — Отхлебнув глоточек стал возмущаться старик, глядя в окно. — Развелось, как тараканья! И всё ползают-ползают!

Поймав непонимающий взгляд своего подмастерья, Брук добавил:

— Да вон — ищейки! Лазиют тут! Что вынюхивают?! Вчера вдвоём ошивались, сегодня — четверо!

Парень слишком резко поставил кружку на стол и отошёл вглубь комнаты, к навесным шкафчикам. Выдавил из себя, что за сахаром. Цепкие глазки старика подметили что-то, но виду не подали:

— Куда тебе столько сладости? Не слипнется? — Вопрос не требовал ответа. Старческое брюзжание продолжилось. — И, ведь, они-то, полицаи, не просто ж с весной, как подснежники, повылазали, а уже полгода тут трутся.

Плечи подмастерья дёрнулись.

— Ох-ох-ох! Это всё из-за того случая, в городке неподалёку, слышал хоть? — Запричитал старик. Парень не покидал своего места, так и стоял спиной, только отрицательно головой качнул. — Да, ну, брось! Как так не слышал? Эта новость на весь наш муниципалитет гремела. Поймали там гонщика, — старик сделал паузу, отхлебнул ещё кофе, — Честера. А он — мало того, что бабой вышел, да ещё и кем-то из аристократии оказался. И ладно бы, если просто поймали, и всё. В день-то его поимки ещё и всю кормушку, где гонщик мёдом мазнул, растормошили.

По кухне прокатилось громкое лязганье. Парнишка размешивал сахар, словно использовал для этого дробильную машину, все кисти его дрожали.

— Ты что так гремишь, малец?! Случай дальше, история ещё-то не закончена. В общем вывезли того гонщика к нам сюда, в столицу, во дворец на суд его самого высокого высочества, а в том городе что началось! Народ-то возмутился, бастовать начал, все другие гонщики повылазили из своих тёмных дыр! Да там чуть ли не восстание случилось! Только благодаря тому, что рядом какая-то военная база была получилось замять конфликт, а так… кто знает…

Кружка выпала из рук подмастерья и разлетелась вдребезги. Кофе огромной лужей растёкся. Парень метнулся за тряпкой и быстро убрал следы недоразумения, но потом того как подменили. Всё летело из рук, несколько раз ветраном чуть не прижало. Брук ругался, потому что не на шутку испугался за паренька. В итоге он силком выдворил подмастерье на улицу, веля тому успокоится и проветрить голову.

В столице стояла духота. Несколько тёплых деньков окончательно сбросили напоминание о зиме и растопили ледяные оковы домоседов. Улицы обросли людьми. Маленький паренёк легко терялся меж прохожих. Он думал о чём-то своём. Почти не замечал ничего вокруг. Если бы не случайный камень на мостовой, так неудачно вылезший и не попавший под ногу, парень так и продолжил своё мысленное плаванье. А тут пришлось выныривать и держать равновесие, чтобы не упасть. Вышло не очень. Рука ударилась о брусчатку. Парень принялся растирать ушибленное запястье. Тоненькое, хрупкое, совсем не походящее на мужское. Честер тяжело вздохнула. То, что ей до сих пор удавалось обманывать старика Брука было чудом без перувеличений. Но как долго этот обман сможет продлеваться? Новость о волнениях, где проходили гонки совершенно выбила её из колеи. Все шесть месяцев Чес пряталась от мира, а мир прятала от себя. А теперь что? История, в которой не поставлена точка так и будет преследовать её.