Червь - Страница 75

О: Всё-таки нет.

В: Не нравятся мне, сударыня, ваши ответы. Не то дразните, не то загадки загадываете. Смотри у меня: дело нешуточное, не время бы загадки подпускать.

О: Не я их загадываю: мне их загадали. Не я тебя путаю: меня запутали.

В: С тем Его Милость вас и отослал?

О: Да.

В: И до самого утра вы его не видели?

О: Нет.

В: А потом к вам в покой пришёл Дик?

О: Когда он пришёл, я спала.

В: Не подумалось ли вам тогда: «Завтра мне придётся обнимать другого»?

О: Тогда я, благодарение Богу, ещё не чаяла, что будет завтра.

В: Довольно отлагательств. Мы уже почти добрались до этого самого завтра.

О: Знаю.

В: Не имели вы каких-либо предвестий, что Джонс этой ночью вас покинет?

О: Нет, никаких.

В: Он с вами об этом не говорил?

О: Мы с ним мало разговаривали.

В: Отчего же?

О: Больно он с самого начала любопытничал. И всё-то норовил показать, будто знает про меня такое, чего по правде не знал. И выходило, что я должна быть ему благодарна за молчание.

В: Разве же это не правда?

О: Ну и пусть. Он даже Дику проходу не давал — всё потешался над его глухотой и немотой. Куда как приятно мне было слушать! Слова в простоте не вымолвит — и так всю дорогу.

В: Было ли вам ведомо, что мистер Браун также должен в скором времени с вами разъехаться?

О: Нет.

В: Вас это удивило?

О: Нет. Чему дивиться? Они, видать, своё дело сделали.

В: Добро. Итак, мистер Браун уехал прочь, и вы пустились по бидефордской дороге. Что дальше?

О: Ехали мы, ехали и скоро заехали в лесную глушь. А через дорогу бежит ручей, и нам надо перебраться на другой берег. Тут Его Милость остановил коня — он ехал впереди, а мы следом. Остановил он коня, оборотился к Дику и поднял указательный палец. А другой указательный палец вот этак с ним скрестил. Дик в ответ указал вперёд. Не на дорогу — дорога за ручьём поворачивала, — а на склон холма или горы, откуда сбегал ручей.

В: В каком смысле вы это поняли?

О: Что Дик дорогу знает, а Его Милость нет. Или знает, но нетвёрдо.

В: Делались ли ещё знаки?

О: Его Милость расставил руки, словно бы меряет что, а Дик поднял два пальца. Тогда мне было невдомёк, а сейчас думаю, Дик хотел показать, что до места ещё две мили. Больше никаких знаков они не делали, но и с места не сдвинулись. Смотрят друг другу в глаза как заворожённые, не пошевелятся. И вдруг Его Милость поворотил коня и поехал меж деревьев вверх по склону — куда указывал Дик.

В: К вам он не обращался?

О: Слова не сказал. Даже не поглядел. Будто меня здесь и нет.

В: Случалось ли вам прежде замечать, чтобы они так друг друга разглядывали?

О: Раз или два случалось. Но чтобы так долго — ни разу.

В: Не как хозяин и слуга?

О: Больше похоже — как двое ребятишек.

В: Это как же: с видимой враждебностью?

О: Да нет, не так. А как-то необычно: будто разговаривают, не шевеля губами.

В: Хорошо. Итак, вы въехали в долину. О её местоположении я уже наслышан от Джонса. Расскажите, как вы сделали первую остановку.

О: Скоро нам пришлось спешиться: кони чуть не падали. Дик взял за повод нашего коня и вьючную лошадь и пошёл вперёд, я за ним, а Его Милость со своим конём позади всех. Бредём по-над ручьём, молчим, только копыта по камням постукивают. Шли так с милю, может, больше. Вдруг Дик остановился и примотал поводья к колючему кусту, а как подошёл Его Милость, то и его коня привязал. Потом принялся отвязывать от рамы большой сундук Его Милости.

В: Это Его Милость приказал ему остановиться?

О: Нет, он сам. Как если бы он лучше знал, куда мы едем.

В: Продолжайте.

О: Его Милость приблизился и заговорил со мною. Он объявил, что платье на мне для встречи с теми особами не весьма нарядно. А у него есть другое, более приличествующее такой оказии. И я должна его надеть сейчас, потому что мы почти на месте. Я спросила, нет ли туда дороги поудобнее. Он отвечал: «Нет, только эта. Но ты не тревожься: станешь делать, что скажут, — никакого лиха не случится». А сундук между тем поставили наземь и открыли, и Его Милость передал мне новый наряд — он лежал поверх прочих вещей.

В: Что же это был за наряд?

О: Исподница, юбка, платье из тонкого белого полотна. Манжеты у него батистовые, плоёные, и ещё по рукавам розовые ленточки, стянутые в узелки. Потом чулки из тонкого ноттингемского шёлка, со стрелкой, тоже белые. Башмачки белые. Всё белое, всё с иголочки либо только что из стирки.

В: Словом, точно для майского праздника?

О: Да, какие крестьянки в праздники носят. Только на крестьянках-то платья из канифаса, а это из тонкого полотна, отменной работы, что и леди надеть не зазорно.

В: Впору ли оно пришлось?

О: Сидело изрядно.

В: Прежде вы об этих вещах не ведали?

О: Нет.

В: Что дальше?

О: Дальше Его Милость сказал, что, прежде чем надеть новый наряд, надлежит мне омыться.

В: Омыться! Скажите на милость!

О: Очистить тело от всего, чем я запятнала себя в прежней жизни. Он указал в ту сторону, откуда мы шли: там неподалёку ручей в одном месте делался несколько глубже. Получался вроде как пруд, только что не такой широкий и помельче: ручей сам по себе был не так чтобы глубок.

В: Что вы на это подумали?

О: Что вода больно студёная. Он же возгласил, что поток этот должен стать мне Иорданом.

В: Так прямо и выразился: «Пусть этот поток станет тебе Иорданом»?

О: Так и выразился.

В: Уж не в шутку ли он это?

О: А вот увидишь, в шутку или нет. В тот миг и правда недолго было почесть его слова за шутку, да только мне было не до шуток.

В: И вы таки омылись?

О: С грехом пополам. Вода едва достигала до колен, пришлось присесть — а вода ледяная.

В: Вы купались нагишом?

О: Да, нагишом.

В: И Его Милость смотрел?

О: Я видела, что он поворотился ко мне спиной. Тогда и я отвернулась.

В: Что потом?

О: Обсохла я на берегу, надела новое платье и села на припёке обогреться. Тут Его Милость опять ко мне подошёл, а в руке у него нож, который носил Дик. Подходит и говорит: «Нынче майский праздник, вон и ты цветёшь как майский день. Будешь ты у нас, Фанни, майской королевой. Только уж корону себе изволь приготовить сама».

В: Он снова пришёл в доброе расположение духа?

О: Хмуриться перестал, а всё же что-то его томило. Отошёл он и стал глядеть в ту сторону, куда удалился Дик.

В: А когда он удалился? Прежде чем вы вошли в воду?

О: Как только открыл сундук и привязал коней поудобнее. Перешёл ручей, полез по склону и скрылся из глаз.

В: Так, стало быть, коней успели отвязать?

О: Да нет. Когда я шла купаться, Дик их распряг, расседлал и пустил на длинной привязи пощипать травку и попить из ручья. А конец привязи примотал к кусту.

В: Это показывало, что вы задержитесь тут надолго?

О: Да.

В: И вы не приметили наблюдавшего за вами Джонса?

О: У меня была своя забота, ни Джонс, ни кто другой на мысль не шёл. Я, как умела, делала себе венок. А тут воротился Дик, увидал, что Его Милость дожидается, и подал ему знак.

В: Вот так?

О: Нет, не так.

В: Джонс показывал, что знак был такой.

О: Да нет же. Джонс не доглядел. И что он мог видеть из своего укрытия?

В: Какой же тогда?

О: Вот как: руки сцеплены перед грудью. Я его и прежде видала, а знаменует он: «Дело сделано» или «Всё исполнено по вашему слову». А при той оказии понимай так: «Те, кого мы ищем, ожидают наверху». Его Милость тотчас воротился ко мне и объявил, что пора идти. И мы пошли. Но вначале меня несли на руках, а то склон крутой, кремнистый, и Дик подхватил меня в охапку.