Чертово колесо - Страница 2

— Только прошу, не злись. Понимаю, тебе неприятно...

— Чем она занимается? — отложив очередную фотографию, сухо поинтересовался Жора.

— На второй курс перешла. Филиал вашего экономического. Платное отделение. Но, боюсь, сорвется из-за этих наркотиков. Просто на глазах деградирует. Ужас какой-то...

Она проследила за реакцией бывшего мужа. Любимов отложил фотографии и, не меняя тона, произнес:

— Рассказывай.

Чтобы усилить напряжение, Короткова взяла небольшой тайм-аут. Она, не торопясь, сложила фотографии в сумочку, достала пачку сигарет:

— Здесь курят?

— Нет.

— Понятно... Есть у нас в городе молодежный клуб, «Пещера».

— Рок-н-ролльщики, что ли?..— удивился Макс. Он никогда не был заядлым меломаном, но, как и многие представители своего поколения, знал, что «Пещерой» («Каверн») назывался ливерпульский погребок, где в «сладкие шестидесятые» начинали свой путь к всемирной славе юные Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Старр — они же группа «Битлз».

— Да нет, Максим, там совсем другая музыка. Знаешь, этот долбеж по темечку — сплошное «бум-бум-бум»?..

Макс кивнул. Таким «бум-бум-бумом» казалась ему вся современная музыка. Не только клубная.

— Там эту заразу и продают,— с горечью продолжила бывшая супруга.— Причем нагло, в открытую. Весь город об этом знает.

— Героин?..— нахмурил брови Любимов.

Воображение легко нарисовало ему страшную картину «ломки». Такое в своей оперской работе он наблюдал не раз.

— Кажется, нет... Я в этом не очень разбираюсь. Какие-то таблетки импортные. Очень дорогие.

Георгий сделал еще одну попытку:

— Экстази?..

— Вроде бы.— Марина отпила глоток кофе.— Ее Денис в этот клуб втянул. Денис — это Катин парень. А она и рада, дуреха...

— Он что, таблетками торгует? — насторожился Любимов.

— Нет... Не знаю... Но сам их принимает — это точно. Так-то он ничего, если б не наркотики...

— Чего ж твой муж с ними не разберется? — криво усмехнулся Любимов.— Он же у тебя «крутой»!..

Почувствовав иронию, Марина с трудом удержалась, чтобы не сорваться на крик:

— Думаешь, мы с ней не говорили?! Все без толку.

На лице Любимова отразилось горькое удивление. Он откинулся на стульчике, сложил руки на груди:

— И тут я через двенадцать лет объявлюсь и все объясню: «Дочка, наркотики — это нехорошо...» Бросай своего Дениса и так далее... Пальчиком ей погрожу. И она, конечно же, меня послушает.

— Боюсь, уже не поможет.— Короткова обреченно покачала головой.

— Тогда что поможет? — Любимов расцепил руки, чуть не смахнув со стола чашку.

— Ты же милиционер, должен знать! Я потому и приехала... — Марина с надеждой посмотрела на бывшего мужа.

— Любопытно, а своих у вас нет?..

Короткова все-таки сорвалась. Эмоции прорвали тонкую преграду, которую она так старалась выстроить. Разговор перешел в старую добрую тональность взаимных упреков и обвинений. Именно в такой манере они общались двенадцать лет назад.

— А что свои?.. Они сами с этого имеют. И кому прикажешь жаловаться?

Любимов слегка опешил:

— Как это кому?!

— Да как ты не понимаешь?! — повысила голос Марина.— Нам после этого там не жить! Муж, кстати, не в курсе, что я здесь... Пойми, у нас небольшой город. И отношения особые. Это здесь можно раствориться. А у нас все на виду. И все от власти зависят...

Эмоциональную тираду услышала девушка за стойкой. Она с любопытством уставилась на нарушителей тишины. Любимов обратил на это внимание, выставил ладонь вперед, как бы приглашая снизить градус разговора;

— Хорошо. Ну а я-то что могу? Приехать к вам в город и закрыть клуб?.. Кто мне даст?

Марина уже не могла остановиться. Эмоции подхватили ее, словно бурный поток, стремительно несущийся по направлению к водопаду. Она уже ненавидела себя за то, что приехала в Питер, что сидит и просит помочь давно чужого ей человека:

— Ну ты же в Питере служишь. «Вторая столица». У тебя связи... В конце концов, это и твоя дочь!

Последняя фраза вывела его из себя:

— Что?! А когда ты за своим бизнесменом сорвалась, ты об этом помнила?!..

— Жора, разговор сейчас не о том.

Любимов почти кричал. Застарелая обида вновь закипела в его душе, прорвавшись наружу потоком бессмысленных обвинений:

— О том!.. Или когда письма мои ей читать не давала, трубки швыряла! Помнила?!

Марина поступила так, как делала всегда,— просто прервала неприятный разговор своей коронной фразой — типично женским джокером всех времен и народов:

— Мне с тобой все ясно. Зря ехала...

На полном ходу трудно остановиться, адреналин уже вовсю гудел в его крови, хотя где-то в уголке его сознания Жора отчетливо осознавал, что все эти слова, и тем более приступ гнева — так же бессмысленны, как досужее любопытство девушки за стойкой, наблюдавшей за бурной сценой.

— Что тебе ясно?! То что ты дочери меня лишила?!

Марина резко встала и бросила ему в лицо:

— И правильно сделала!..

Схватив сумочку, она быстрым шагом направилась к выходу. Георгий не сделал попытки ее проводить. Он остался за столиком, размышляя на тему своей нескладной жизни, первой жены и единственного ребенка, который вырос в другой семье... Через пятнадцать минут, выкурив одну за другой три сигареты, он уже спокойно допил свой кофе и вышел на улицу.

В небольшом скверике с чахлыми кустиками, зажатом между двух домов в стиле «сталинский ампир», прогуливалась мамаша с коляской. На облезлой скамеечке курили два подростка, между ними стояла наполовину пустая бутылка пива. Жора вспомнил о клубе «Пещера» и таблетках, которыми там снабжают таких вот безголовых пацанов...

Вернувшись в кабинет, Любимов застал привычную картину: Макс старательно разрабатывал пальцы правой руки, правда, используя вместо стакана скоросшиватель.

Несмотря на все усилия, разговор с бывшей женой не выходил из головы — он снова и снова вспоминал обрывки фраз, интонации, выражение ее лица. Наконец Георгий не выдержал.

— И она еще меня обвиняет!..— гневно произнес он.— Представляешь, Макс?! Сама за деньгами погналась, а после еще с дочкой общаться не давала! Якобы для ее же блага! Даже фамилию поменяла! На этого барыги!..

— Сколько ж ей тогда было? — Виригин оторвался от скоросшивателя.

— Почти шесть,— глухо ответил Жора.

Он вдруг вспомнил, как любил, приходя со службы, дарить дочке шоколадки. Она бросалась ему на шею и заливисто смеялась, словно колокольчик: «Папочка, любимый!..»

Жора сглотнул подступивший к горлу комок. Господи, как давно это было... И как он был тогда по-настоящему счастлив... Он понял всю непоправимость случившейся беды только потом, много лет спустя.

— А сколько ей сейчас? — тихо спросил Макс.

— Восемнадцать.

— И что, с тех пор больше не виделись?!

— Нет...

Виригин покачал головой. Он на мгновение вспомнил свою дочь и мысленно поставил себя на место друга:

— Но ты хоть пытался?..

Любимов сел за свой стол, живо представив себе унизительную ситуацию, в которой он оказался одиннадцать лет назад:

— Мне одного раза хватило. Съездил я через год в этот Северогорск, думал, увижусь. Так моя бывшая такое шоу устроила!.. Даже «скорую» вызвала — якобы с сердцем у нее плохо. Она, кстати, поздоровее нас с тобой будет.

Любимов сделал паузу.

— Но встретиться все равно не дала, хотя решение суда было. И я, представляешь, как побитый пес, поплелся обратно. Долго потом раны зализывал... И после этого для себя отрезал. Напрочь.

На лице Макса отразилось сочувствие: такой ситуации врагу не пожелаешь.

— Жор, но дочь-то в чем виновата?..

Любимов хлопнул ладонью по столу, словно прибил невидимую муху:

— Нет уж — или все, или ничего! Но только не унижаться и не клянчить: «Дай, пожалуйста, свидание на часок». Как на зоне... А потом еще объясняться, что я не сволочь. Представляю, что она Катюхе обо мне наговорила!..