Черный снег вермахта - Страница 1

© Тамоников А.А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Бойцы, столпившиеся на площадке возле железнодорожного депо Ростова, поздравляли друг друга с победой: только что пришло сообщение, что немецкие войска оставляют город. Это означало, что Красная Армия выиграла битву за Кавказ.

Капитан Глеб Шубин, услышав эту новость, испытал огромную радость. «Вот и кончилось наше сражение за Ростов, – подумал он. – Теперь точно можно будет отдохнуть. Полковник Уколов грозился дать мне трехдневный отпуск. Теперь я от него отказываться не буду. Надо будет отыскать Катю Измайлову… Последнее письмо от нее пришло из Котельникова. Что ж, съезжу в Котельниково, это недалеко. Но прежде надо будет себе форму подыскать…»

Дело в том, что Шубин отправился сражаться за Ростов сразу после своего бегства из немецкого плена. Бежал он в форме лейтенанта, которую ему дали немцы. И до сих пор носил лейтенантские погоны. Он считал, что в бою это совсем не важно. Но вот теперь настало время позаботиться о своем внешнем виде.

Так Шубин размышлял, стоя среди солдат своей роты, когда на площадку перед депо въехал «Виллис». В машине сидел незнакомый Шубину лейтенант. Выйдя из машины, лейтенант строгим голосом спросил:

– Кто здесь капитан Шубин? Мне срочно необходимо его видеть.

Поскольку Шубин раньше не видел этого человека в штабе Южного фронта, да и «Виллиса» такого у генерала Еременко не было, он удивился. Однако шагнул вперед и сказал:

– Я Шубин. Какое ко мне дело?

Приезжий лейтенант окинул разведчика цепким взглядом. Он сразу заметил на его погонах скромные лейтенантские, а не капитанские звездочки, заметил поношенную, кое-где порванную форму, кровавый след на щеке (Шубина все же задело пулей, когда их обстреливали во время атаки). И в то же время он отметил уверенность разведчика, его бывалый вид.

– Я лейтенант Соколов, адъютант командующего отдельной танковой группой Юго-Западного фронта генерала Попова, – представился приезжий. – Относительно вас, товарищ капитан, издан приказ, подписанный вашим командующим фронтом генералом Еременко. С этого момента вы переводитесь с Южного фронта на Юго-Западный и поступаете под командование генерала Попова. И мне поручено проводить вас на новое место службы.

Удивлению Шубина не было предела.

– Что значит «новое место службы»? – спросил он. – И почему меня нужно туда провожать? Я и сам могу добраться до штаба фронта. Только сначала мне нужно увидеться со своим начальником полковником Уколовым. Да и с командующим фронтом генералом Еременко неплохо бы повстречаться, хотя он меня и передал на другой фронт. Он говорил, чтобы я лично доложил ему о выполнении своего задания в Ростове. А я не доложил, не успел…

– Ни с Уколовым, ни с Еременко вам повстречаться не удастся, – категорически заявил Соколов. – Я не могу вам обо всем сейчас рассказывать, тут дело секретное, тем более у нас с вами совсем нет времени. Генерал Попов требовал, чтобы мы уже через два часа были у него в штабе.

– Как это – «через два часа»? – удивился Шубин. – Даже если мы поедем на твоей машине, все равно полдня будем ехать…

– Нет, мы поедем не на машине. На машине мы доедем только до аэродрома. А там нас ждет «Дуглас», который и доставит нас в Купянск. У нас каждая минуту на счету!

– Но почему такая срочность?

– Этого я вам сказать не могу, – твердо сказал Соколов. – Это военная тайна. Вы же разведчик, должны знать, что такое военная тайна. Необходимые сведения вам сообщат на месте.

Да, что такое тайна, Шубин знал хорошо. Только теперь до него стало доходить, какая важная перемена происходит в его жизни. Спорить, возражать дальше уже не имело смысла. Шубин только указал на свои лейтенантские погоны, сказал:

– Может, я хотя бы форму успею сменить? А то представляться новому начальству в таком виде как-то неудобно…

– Где же вы ее здесь смените? – удивился Соколов. – Ваш фронт за двое суток почти сто пятьдесят километров прошел, тылы отстали. Тут неизвестно, когда кашу для солдат успеют подвезти, а вы говорите «форма». Вот на место прибудем, там и переоденетесь. Не беспокойтесь: в таком виде я вас к командующему не поведу. Генерал Попов, правда, не такой аккуратист, не требует, чтобы во время боя у подчиненных все пуговицы были начищены. Но все равно расхлябанности он не любит.

– Понятно… – протянул Шубин.

Сказанное приезжим лейтенантом ему, в общем, пришлось по душе. Подход к дисциплине его нового начальника генерала Попова ему нравился. Шубин встречал на войне таких аккуратистов, которые требовали соблюдения всех правил, что бы ни творилось вокруг. Возможно, такая твердость заслуживала уважения, но ему был ближе другой стиль: парадная одежда – для парада, а в боевой обстановке хорошо, если успел штаны надеть. В этом вопросе он полностью сходился с точкой зрения командующего Южным фронтом генерала Еременко.

– Ладно, если нельзя переодеться, – сказал Шубин, – то надо хотя бы сдать командование ротой. Не могу же я людей бросить!

И, не дожидаясь ответа приезжего, он подошел к сержанту Рябову и сказал:

– Такие дела, сержант. Придется тебе принять командование ротой. Я срочно убываю на новое место службы, а лейтенанта, как ты сам мне сказал, только что убили. Доложишь комполка майору Зорину, почему так вышло. А уж он решит, оставить тебя во главе роты или надо прислать офицера. Прощай!

Они с Рябовым крепко пожали друг другу руки. Недолго они воевали вместе – и суток не прошло. Но на фронте люди быстро сближаются. Вот и Шубин чувствовал привязанность к сержанту Ивану Рябову. Кроме того, он понимал, что уже не успеет попрощаться ни с кем из тех, с кем воевал здесь уже полгода. Так что в лице сержанта Рябова он прощался со всем Южным фронтом.

Попрощавшись с сержантом, Шубин сел в машину и сказал:

– Ну, я готов.

Соколов тоже сел на свое место и дал водителю указание:

– На аэродром.

Машина развернулась и поехала по направлению к аэродрому Ростова. Когда они приехали на аэродром, Соколов дал водителю указание выехать непосредственно на летное поле и подъехать к самолету.

– А к какому мне самолету подъезжать, товарищ лейтенант? – спросил водитель. – Тут их вон штук восемь…

– Тебе нужен транспортный «Дуглас», готовый к взлету, – объяснил Соколов. – То есть у которого уже винты вращаются.

Водитель немного проехал по полю аэродрома, а затем радостно воскликнул:

– Вижу такой самолет! Вот он!

– Поезжай к нему, – скомандовал Соколов. – Прямо к трапу. Когда мы сядем, ты тоже езжай в Купянск, только своим ходом на автомобиле. К завтрашнему утру жду тебя в штабе. Ясно?

И, отдав все необходимые распоряжения, адъютант командующего танковой группой вышел из машины и направился к трапу самолета. Шубин шел за ним. Поднимаясь на борт «Дугласа», он старался вспомнить, когда ему в последний раз доводилось летать на самолетах. Давно же это было! Пожалуй, в 1941 году…

Когда два офицера вошли в самолет, то обнаружили, что, кроме них, этим бортом полетят еще несколько человек. В основном это были офицеры-танкисты. А в грузовом отделении Шубин заметил запчасти для танков и «катюш», из чего он сделал вывод, что не только его одного спешно перебрасывают с Южного на Юго-Западный фронт. «Кажется, там, на этом фронте, предстоят какие-то важные дела, – размышлял он. – Стало быть, это хорошо, что меня туда переводят, хотя и не спросив на этот счет моего мнения, ничего не рассказав».

В нем нарастало радостное возбуждение, которое он всегда испытывал, если предстояло какое-то важное и опасное дело. Ведь не будут же его, опытного разведчика, просто так спешно перебрасывать с фронта на фронт! Значит, главные военные события в ближайшее время произойдут здесь, на Осколе и Северском Донце, а не на берегах Дона и Азовского моря.