Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Страница 4
Мать сделала вид, что не услышала.
– Так что в грязь лицом нам ударить нельзя, – продолжала она. – Нас за деревенщину держат. Думают, мы станем на гармошке играть и напиваться как свиньи…
– Что, не станем? – изумился Григорий.
Нина пригвоздила его взглядом к холодильнику.
– Только попробуй. Достаточно с нас Елизаветы. Один черт знает, что она выкинет! Но с Архиповны спрос небольшой, ей восемьдесят семь. Ежели что, соврём, что заговаривается старушка.
Григорий всем лицом выразил сомнение в успехе этой лжи.
– Соврём! – твердо повторила Нина. – А вот с тобой дело хуже. У тебя челюсть вставную не отберешь и на маразм твою ахинею не спишешь.
– Что это сразу ахинею!
– Так что уж будь ласков, веди себя прилично. И жену свою дурой не выставляй.
– Она и без меня справится, – буркнул Григорий.
Нина вздохнула. Что верно, то верно.
Она взглянула на часы. Почти десять утра, а они еще только овощи порезали. За окном собирались облака, и женщина нахмурилась.
– Дождь к вечеру пойдет. Надо бы в саду навес приготовить, Гриш.
– Дома не поместимся?
Нина молча начала загибать пальцы. Их четверо: она, Петя, Ритка и сам Олег. Григорий с женой. Старуха Архиповна.
– Пахома-то подвезут? – подсказал брат.
– Куда без него…
Значит, восемь. И двое мальчишек, правнуки Архиповны, которых ей сбагрили родственники на лето. Ну да они не в счет.
Плюс трое гостей. Одиннадцать.
Нет, не разместиться им в доме.
– Готовь навес, – распорядилась она. – Рит, а ты укрась его. Чтоб никто не смел сказать, что не по-человечески гостей встретили.
Дочь и брат кивнули.
– Так я Кристину приглашаю? – напомнила Рита.
Ах, Кристину!
Нина Борисовна усмехнулась, и была эта улыбка многозначительна, как у Моны Лизы.
– Ну приглашай…
– И Валеру, – поспешно добавила девушка. – Я, собственно, уже…
Григорий поперхнулся огурцом. Мать уронила ложку в салат, и улыбка сползла с ее лица.
Глава 2
Это просто семейный ужин, объяснила Галка. Ужин с торжественными речами – и не более. Вот такая у них традиция. Соберется человек десять, от самого старого патриарха до голопузой мелочи, все напьются, станут задавать дурацкие вопросы, а потом хором объявят, что отдают своего Олега в зубастую пасть, то есть, извините, в любящие руки Галины Исаевой.
«А зачем это нужно?» – с любопытством спросил Макар.
Галя тяжело вздохнула.
Традиция, повторила она. Низачем. У них так заведено.
«Кем заведено?» – снова спросил Илюшин.
Саша уже начала подумывать о том, чтобы задвинуть его куда-нибудь в угол подальше. Но неожиданно оказалось, что у Исаевой есть ответ.
А дедом их, Пахомом Федоровичем, сказала она. Это он придумал, чтобы накануне свадьбы семья невесты выпивала вместе с семьей жениха.
– Алкаш? – понимающе кивнул Бабкин.
Таких подробностей Галка не знала. Но с тех самых посиделок и пошла традиция.
– То есть мы едем не на смотрины, – уточнила Саша.
– Смотрины у нас были последние четыре месяца. А это что-то вроде последнего рубежа. Если все пройдет нормально, мы с Олегом будем жить долго и счастливо.
– А если нет? – спросил Макар.
Не успела Саша пнуть его под столиком, как Бабкин пробасил:
– Тогда мало и трагично.
Ну и кого из них пинать?
За окном поезда проносились размазанные перелески, летели вверх-вниз провода. На полке дребезжали удочки.
– Все будет хорошо, – твердо сказала Галя. – Что бы они мне ни говорили, я не сорвусь, ясно? Вы мне не позволите!
Проводница принесла чай с сахаром.
– Галя, почему вы их так не любите? – спросил Макар, хрустя рафинадом.
– Потому что это Шавлов, – сердито сказала Галка. – Не в территориальном смысле, а в человеческом. И все, что не Шавлов, они по умолчанию считают неправильным. Вот, например, еда…
– А что еда? – оживился Бабкин.
– Еда должна быть нажористая! Это у них лучшая похвала блюду. Раз нажористо, значит, вкусно. Столько, сколько они съедают за обедом, я за три дня не слопаю. И все под майонезом! А если ты не ешь, значит, враг народа.
– Это все от бедности идет, – мягко сказал Макар. – Привыкли наедаться простыми и дешевыми продуктами.
Галка вспыхнула.
– А еще если ты с ними не пьешь, то ты их не уважаешь. Пофиг, что у тебя непереносимость алкоголя – пей, раз хочешь влиться в нашу семью! – Она повысила голос. – А еще девушке не надо стричь волосы, если она хочет понравиться парню!
Бабкин покосился на короткие перья, беспорядочно торчащие из Галиной головы. Выкрашенная синим прядь упала на лоб, придавая ей сходство с сердитым дикарем.
– Это у них критерий такой – понравится парню или нет! – чеканила разъяренная Галка. – Плевать, что ты сама об этом думаешь! Начхать, что у тебя даже парня нет! Все равно девушка должна в первую очередь сверять свои поступки с воображаемой мошонкой!
– Галка!
– Что, Стриж? Это правда! Они бестактные, они во все лезут! Спрашивают, когда мы заведем детей. Нет, не детей – деток!
Она передразнила чей-то слащавый голос:
– «А когда же детки?»
– О продолжении рода заботятся, – быстро вставил Сергей.
– Они говорят, что я дура, раз в грязной Москве живу!
– Об экологии думают!
– Считают, что деньги на путешествия выкидывают только кретины! Нормальный человек не будет по миру шарахаться и еще платить за это!
– Певцы родного края!
– И еще они слушают Черемошню! – выложила Галка последний козырь.
– Не слушают, а едят, – поправила Саша. – И не черемошню, а черемшу.
Горький смех был ей ответом.
– Черемошню, Стриж!
– Что это?
– Черемошня – река такая. А еще певица, которая взяла в честь нее псевдоним. Завывает о бабьей доле хриплым голосом. Эдакая задушевность пьянчуг и женщин трудной судьбы. Зал рыдает, размазывает сопли, курит и кается в грехах. А я джаз слушаю, вы понимаете? Джаз!
Галка перевела дыхание.
– Они снобы. Ужасные.
– Кто еще из вас сноб, – усмехнулась Саша.
– Стриж, ты не понимаешь. Есть снобизм богатых – он у всех на слуху, всем очевиден и понятен. Но есть и снобизм бедных. Плохо скрываемое презрение к тем, кто тратит деньги неправильно. Однажды сестра Олега спросила, сколько стоит моя куртка. А я возьми да скажи правду. Ты бы видела ее лицо! Она не назвала меня дурой лишь потому, что рядом стоял Олег. Но потом все-таки не выдержала: я бы, говорит, на эти деньги десять курток купила.
– Ты промолчала, надеюсь? – без всякой надежды спросила Саша.
Галка пожала плечами:
– Я сказала, что это было бы десять дерьмовых курток. А у меня одна, но качественная.
Бабкин скептически крякнул. Теперь стало ясно, зачем невеста на обычный ужин с родственниками жениха подтянула силы моральной поддержки.
– Есть хорошее правило, – сказала Галка. – Не надо рассказывать, сколько ты зарабатываешь, во что веришь и с кем спишь. А они обо всем хотят знать. Считают, что имеют на это полное право! И мне за них замуж выходить, – подытожила она.
Некоторое время ехали молча под перестук колес. Наконец Илюшин озвучил вопрос, который вертелся у всех на языке:
– А как же вы, просите за бестактность, ухитрились выбрать мужа из такой семьи?
Галка вдруг улыбнулась. Саша уже наблюдала этот номер, а вот Макар с Бабкиным выглядели искренне изумленными. Особенно впечатлился Сергей. До улыбки он видел перед собой лишь тощую остроносую девицу с зашкаливающим уровнем тревожности. Джинсы куцые до щиколоток, рваные кеды и сверху растянутая футболка. «Невеста! Ха!» Ногти обгрызены, как у подростка, и нервно курит каждые пять минут. Из разговора с ней Бабкин узнал, что прежде она работала менеджером по продаже сигарет, а потом устроилась в крупное издательство. «Втюхиваю народу писателей, – сообщила ему Галина. – А до этого втюхивала курево. Принципиального отличия никакого, разве что от сигарет вреда меньше».