Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Страница 14

Приходилось признать, что так же, как всегда. Разве что глаза блестят ярче обычного. Впрочем, при Галкиной возбудимости она практически постоянно выглядела как преступник, который только что скрывал следы содеянного.

– Да не трясись ты, Стриж! Все нормально.

– Нормально? Нормально?

– С поправкой на дурдом, – поправилась Исаева.

– О, господи… А если нас посадят за сокрытие трупов?

Галка одернула блузку, холодными пальцами взяла Сашу за запястье и увлекла за яблоню.

– Послушай, я все беру на себя, – тихо, но очень твердо сказала она. – Я спрятала, мне и отвечать. Мне жаль, что ты оказалась во все это замешана, но тут уже ничего не исправишь. Если что, я попрошу, чтобы нас с тобой закрыли в одной камере.

– Шутишь, – мрачно констатировала Саша.

– Пытаюсь. Что еще остается!

И Галя усмехнулась. Это была улыбка человека, которому нечего терять.

Саша снова хотела сказать «о господи», но решила, что достаточно сегодня взывала к Всевышнему.

– Мы с тобой будем гореть в аду, ты понимаешь это? – обреченно спросила она.

– Сначала я выйду замуж! – отрезала Галка. – А потом пусть чистят свои котлы и разводят огонь.

Стриженова обернулась к дому. Где-то там по комнатам бродил Олег, искал свою невесту. А может, целовал длинноногую Кристину. Или понуро выслушивал мать. «Я же говорила! Передумай, Олежек, пока не поздно!»

– Знаешь, Галка, если вы разведетесь через год, я тебя своими руками придушу. Ты столько положила на алтарь этой свадьбы…

Саша споткнулась.

– Не разведемся, – оборвала Галка ее метания. – Дай нам только пожениться для начала.

– Тебе еще сутки до свадьбы! Кстати, ты понимаешь, что ее отменят, как только найдут тело?

– А это уже не важно, – отмахнулась Исаева. – Надо лишь закончить на радостной ноте сегодняшнюю пирушку. Поверь мне, мертвая Елизавета Архиповна для этого гораздо пригоднее, чем живая.

С крыльца донесся скрипучий голос Алевтины, извещавший, что через полчаса планируется продолжение банкета.

– Пропадай моя телега, все четыре колеса! – с отчаянной веселостью шепнула Исаева. – Высидим попойку – и в дамках! Стриж, смотри веселее! Что у тебя лицо какое похоронное!

– Как мне смотреть веселее, когда у меня бабушки кровавые в глазах? – взвилась Саша.

– Бери с меня пример!

– Тебе Олег все затмил. А мне все затмевает уголовный кодекс и соображения морали.

Галка сделала сложный жест, который должен был обозначать, что с уголовным кодексом она связываться не планирует, а против соображений морали у нее есть соображения большой и чистой любви.

– Между прочим, – нахмурилась она, – а почему ты спросила, куда я ее закопала?

– В каком смысле?

– Я ее не закапывала.

Чутье предостерегало Сашу от следующего вопроса, но удержаться она не могла.

– А что ты с ней сделала?

– Спрятала, как мы и договаривались.

– Вот чтобы больше я от тебя этого не слышала! – вздрогнула Стриж. – Не договаривались мы ни о чем! Просто ты присвоила чужой труп и сбежала с ним, поставив меня перед фактом.

– Короче, Елизавета Архиповна в надежном месте.

Саша попыталась представить надежное место на участке в пятьдесят соток. В голову настойчиво лез дурацкий детский стишок: «Утопилась тетка Смита у себя в колодце. Значит, воду через сито процедить придется».

– Чего ты там бормочешь? – подозрительно спросила Исаева. – Какое еще сито?

– Не сито?

– Что – не сито?

– В колодце.

– Стриж! Ты меня пугаешь!

– А ты меня, можно подумать, радуешь безостановочно, – прошипела Саша. – Хватит тень на плетень наводить. Куда дела покойницу?

Галка огляделась и подалась к ней.

– За сараем есть канава. Я про нее вспомнила в самый ответственный момент!

– Чш-ш-ш!

– Отличная канава, поверь! Словно нарочно для этого дела выкопана. Я даже грешным делом подумала, уж не для меня ли они ее приготовили.

– Возможно, это был бы не худший вариант, – пробормотала Саша.

– Да ну тебя. Слушай, там даже веток целая куча оказалась навалена. Старушка лежит, как дитя в колыбели. Идеальное место, Стриж! Никто ее там не найдет, поверь мне.

Рита Сысоева когда-то начала встречаться с Валерой Грабарем, рассчитывая лишь посмеяться над ним. Грабарь был не из тех, кто мстит обидевшим его девушкам. Он бы даже не понял, что его оскорбили.

Именно это в конце концов и удержало ее от всех заготовленных планов. Рита была беспечна, но не жестока, а в том, чтобы выставить назойливого боксера на всеобщее посмешище, было что-то от издевательств над ребенком.

Сначала она его вышучивала. Шутки эти были злы и колючи, но Валера не понимал и половины, поэтому издевки Рите скоро прискучили.

Тогда она стала пытаться от него избавиться. Грабарь пыхтел, мрачнел, жевал щеки и выглядел еще большим идиотом, чем был на самом деле, но продолжал бродить за Ритой неотступно.

«Не повезло парню влюбиться в тебя», – сказала однажды Нина. Рита поразмыслила, и честность заставила ее признать, что мать права. С этой минуты она начала жалеть Грабаря.

Жалость, как волшебная палочка, которой коснулись чудовища, высветила то, что прежде было скрыто грубой мохнатой шкурой. Валера был бесконечно терпелив к ней, с ее тяжелым и взрывным характером. Он готов был ради нее на все, и если бы Рита попросила, принес не один персик среди зимы, а вырванное с корнем персиковое дерево и заодно агронома. Наконец, сияние Риты освещало и тех, кто находился рядом с ней. Поэтому грубый Валера с почтением относился к ее отцу, дяде Грише и Алевтине и с благоговением – к ее матери. Он был, пожалуй, единственным человеком в целом Шавлове, который всей душой любил Сысоевых, потому что они были – Ритина семья. Рита с ее практичным умом не могла не понимать, что детей он будет обожать еще сильнее.

В конце концов, ей просто льстило поклонение такого сильного человека. Силу она уважала.

«В канаве ищи». Надо же, в канаве!

Пентюх бритый.

Рита Сысоева обогнула сарай, наклонилась и потащила на себя верхнюю ветку калины, не переставая изобретательно ругать своего приятеля.

Ветка зацепила вторую, та – третью, и внезапно все зеленое покрывало сползло в сторону.

Рита хватанула ртом воздух.

Сюрприииз! – пропел кто-то невидимый тоненько, будто комар.

Надо сказать, вид у Елизаветы Архиповны был почти довольный, словно она наконец-то нашла подходящее место и собирается пребывать здесь и дальше в тиши и покое.

Несколько мгновений Рита, в точности как Саша, ждала от старушки какой-то реакции. «А ну положь веточку на место! – отчетливо проговорил в ее голове ворчливый голос. – Уж полежать спокойно не дадут».

Но затем Рита окончательно совместила пазлы.

– Баб Лиза!

Будь Елизавета Архиповна жива, она задала бы младшей Сысоевой трепку за бесцеремонное обращение. Поэтому несколько секунд Рита возносила хвалу Господу за то, что старушка мертва и не слышит ее.

– Вот же, вашу мать, сюрприз, вашу мать, – прохрипела она, когда к ней вернулся дар речи.

Грабарь, чертов придурок!

Рита дрожащими руками вытащила сигарету и закурила.

Елизавета Архиповна безмятежно глядела в небеса.

Картина произошедшего была ясна. Валера, про которого не зря говорили, что у него в голове одна веревочка, на которой уши держатся, обиделся за свою подругу и решил отомстить старой ведьме. Елизавета Архиповна и впрямь начала выбалтывать то, чего знать не должна была. И уж подавно не имела права произносить вслух!

Итак, Грабарь разъярился, пошел за старушкой и стукнул по голове. Или придушил.

Много ли Елизавете Архиповне надо! Тюк – и нету.

Вся биография Грабаря подтверждала Ритину версию. Волчка избил? Избил. За нее готов любого разорвать и сшить из клочков вымпел? Готов: и разорвать, и сшить. Силы много? Много. Дури еще больше? Ведром не вычерпаешь.

Сильнее всего Риту поразило не убийство, а желание Валеры похвастаться делом своих рук. Вырвал, значит, старую поганку с корнем и вздумал порадовать возлюбленную.