Чёрный менестрель (СИ) - Страница 16

Слушавшие рассказ мага при этих словах едва сдержали смех, а Диргиниус, не обращая внимания на красного от смущения Шпикэрса, всё в том же сочувственно-патетическом тоне продолжал:

— Разумеется, в том городе после огласки случившегося Шпикэрсу было уже не жить. И он отправился в другой вольный городок, где как раз в ту пору магистрат никак не мог найти средства спасения от крысиных стай, которые бродили в окрестностях и досаждали жителям. Достойный алхимик предложил свои услуги и разработал… Тут Алак снова прервался и спросил у Шпикэрса:

— Как называлось твоё благовоние, почтенный?

Ответа Диргиниус не дождался, поэтому, с трудом сдерживая смех, продолжил:

— Накупив на казённые средства табак, перец и ещё какую-то гадость, он всё это высушил, перемешал и сложил в сарай недалеко от городской ратуши. На беду нашего почтенного алхимика, кто-то из местных в ту ночь крайне неосторожно обращался с огнём, и сарай сгорел. Я не знаю, сбежали крысы из этого города или нет, но вот его жители ещё почти неделю не могли вернуться в свои дома из-за стоявшей в них вони.

Дождавшись, когда смех окружающих затих, маг снова притворно вздохнул, и продолжил:

— Этот был первый раз, когда почтеннейшим алхимиком заинтересовались святые братья, Распознающие Зло. Узнав об этом, Шпикэрс исчез на пять лет. О нём уже начали забывать, но десять лет назад сей достойный муж предложил магистрату одного города, уже в южном королевстве, задёшево организовать переписку книг для местного университета. Впрочем, переписывать книги ему сразу не дали, предложив сначала организовать переписку указов короля, благо тот город был столицей Южного королевства. Шпикэрс переплавил гору свинца, создал какой-то станок и действительно смог очень быстро размножить указ короля. Да вот беда, он перепутал (злые языки утверждали, что сие было сделано злонамеренно) один из иероглифов. В результате чего смысл указа поменялся в точности на противоположный, и король уже не понижал, а повышал все налоги в два раза... Дело чуть не дошло до бунта. Говорят, что унести ноги нашему алхимику удалось в тот раз только потому, что король Южного королевства требовал «повесить этого изменника», а Распознающие – сжечь на костре. А поскольку и королевские слуги, и святые братья пытались во что бы то ни стало поймать его первыми, они только мешали друг другу, и виновник смог улизнуть...

— Господин отрядный маг, Вы только что, сами того не желая, дали кандидату блестящую рекомендацию для вступления в «Гвардию Валинора», — произнёс Голушко и, повернувшись к Шпикэрсу, спросил:

— А у Вас нет того «благовония», о котором говорил магистр Диргиниус? Полагаю, нам оно может пригодиться.

— Нет, но если Вы выдадите мне один золотой, то я смогу его изготовить... —Шпикэрс примолк, а потом, решившись, добавил:

— Только вы, господин капитан, должны взять в «Гвардию Валинора» и мою племянницу тоже – она сирота, и я обещал о ней заботится.

— Женщину в вольную роту! — вскричал маг.

— Да ещё такую каланчу! — поддержал его сержант.

— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — меланхолично заметил Голушко и с грустью вспомнил советы Израиля Натановича, а также что из них вышло...

***

В главном зале корчмы было шумно. Только что вступившие в вольную роту «Гвардия Валинора» отмечали своё трудоустройство. Девушки-подручные корчмаря таскали выпивку и закуску, а бойцы вольной роты хватали их за те места, где спины девушек теряли своё гордое название. Время от времени кто-нибудь хватал за то же место свою сослуживицу, после чего следовал глухой удар, и представитель сильного пола обнаруживал, что он не самый сильный в этом зале...

В отдельном закутке зала царила совершенно другая атмосфера. За столом сидели пятеро: капитан вольной роты «Гвардия Валинора» Степан Голушко, отрядный маг Алак Диргиниус, сержант вольной роты по имени Билко и двое бойцов вольной роты «Гвардии Валинора».

— ...ещё раз повторяю тебе, Депупан — произнёс Голушко, — я не требую, чтобы ты что-нибудь делал сам. Твоя задача - помочь Шпикэрсу нанять мастеров, которые будут ему помогать и при этом не обдерут нас как липку.

— Господин капитан, сэр, при всём моём уважении... — попытался вмешаться Билко, но Степан его не слушал, а продолжал инструктаж:

— Теперь ты, Шпикэрс. Мне нужно от тебя к концу этой недели девять арбалетов, то есть я хотел сказать самострелов, и по сотне стрел к каждому. При этом нужно внести следующие изменения, — Степан в очередной раз показал на свиток пергамента, где был весьма схематично изображён арбалет, отличающийся от имеющегося самострела только наличием примитивного прицела, состоящего из целика и мушки, и приклада полупистолетного типа. К счастью, до «козьей ноги» Шпикэрс додумался без посторонней помощи.

— Скажите, уважаемый магистр, — тихо обратился Билко к магу, — Вы считаете, что потеря в десять золотых стоит появления в нашем отряде десятка неправильных луков?

— Это только Семи Богам известно, сержант, — так же тихо ответил Диргиниус, — но учитывая, что лучника у нас в вольной роте нет, то пускай хоть что-нибудь стреляет...

— Теперь, что касается твоего «благовония», — продолжал Степан, — по ценам его ингредиентов в Рахе у нас не хватит средств, чтобы купить его в достаточных количествах, так что ограничимся одним мешочком.

— Да этого не хватит, чтобы хоть одну крысу из норы выкурить! — возмутился Шпикэрс, но смешался после того, как Алак нарочито громко шепнул Билко:

— Крысы в том городе, по-моему, всё же не пострадали...

— Теперь о полевой кухне, — тем временем продолжал Степан, обращаясь к Депупану. — Штука она, конечно, нужная, но, как я понял из твоих слов, за то время, что у нас есть, сделать её не успеют. Так что купи-ка нам пока два хороших котла и повозку с припасами из расчёта на десять дней всей вольной роте. Затем пойдешь в порт и...

Степан не договорил, так как в этот момент в зал корчмы вошла пятерка девиц, одетая в клоунскую камуфляжу, причём одной из этих девиц была Снурия.

— Допился! — вскричал какой-то алкаш, который только что проснулся и увидел чернокожую девушку.

С криком:

— Сгинь, нечистая! — его товарищ запрыгнул на стол и стал делать охраняющие жесты.

— Снурия, иди сюда! — крикнул Степан, приглашая чернокожую барышню к себе за стол.

Путь в закуток, Снурия, как и её подчинённые, преодолела беспрепятственно - от них все шарахались, уступая дорогу, при этом со столов исчезли три кувшина с выпивкой.

— Мой скромный вклад в наше застолье — сказала Снурия, жестом приказывая своим подчинённым выставить утащенные кувшины с вином и пивом.

— Вы всегда так отовариваетесь в любой корчме? — с интересом спросил Степан.

— Только первые несколько дней, — тяжело вздохнула Снурия, — а потом люди меня узнают, да и корчмари начинают требовать плату.