Черные люди (СИ) - Страница 13
- Да какое мне дело до факультета, - бесцветным, надтреснутым голосом проговорила Джинни, - какое мне дело до факультета, когда самой главной его части больше нет? Какой смысл, Гермиона?
Гермиона не нашлась, что ответить.
- А если ты права, - продолжала Джинни, - и все, кто попал под дождь, потом стали вот такими черными людьми, то я тоже должна попасть под дождь.
- Зачем, - ужаснулась Гермиона.
- Так я смогу быть с Гарри. А ты могла бы быть с Роном.
- Джинни, я не уверена, что это хорошая идея. Я не уверена, что они способны чувствовать привязанность. Какой толк быть с любимым человеком рядом, если ты не ощущаешь его душевного тепла? Если вы оба вообще не люди?
- Как хочешь, - Джинни пожала плечами, посмотрела в окно и – к ужасу Гермионы – помахала в ответ. – Ты как хочешь, Гермиона, а я пойду. Меня там ждут.
- Ты сошла с ума, - Гермиона перегородила ей дорогу. – Ты просто перенервничала. Сейчас я позову мадам Помфри, она даст тебе успокаивающую микстуру, ты поспишь и все будет, - Гермиона снова осеклась. – И будем учиться с этим жить.
- Отойди, -Джинни уверенным жестом отодвинула Гермиону с пути и бросилась к выходу из Больничного Крыла.
- Джинни, погоди! – воскликнула Гермиона и побежала за ней.
Каменный пол больно бил по подошвам, но Гермиона не обращала на это внимания. Впереди бежала Джинни, и Гермионе нужно было во что бы то ни стало ее догнать, иначе – она знала, что иначе сделает Джинни, и безумно не хотела этого. Перед глазами еще стоял Рон, корчившийся на кровати, и Астория Гринграсс, дугой выгибавшаяся на полу.
- Джинни, остановись! – крикнула Гермиона, и ее голос эхом прокатился под каменными сводами потолка.
Джинни словно не слышала ее, продолжая упорно бежать по коридору.
- Джинни, не вынуждай меня! – и снова ее слова прозвучали будто в пустоту. Джинни не собиралась останавливаться и, похоже, считала разговор оконченным.
Гермиона собрала все силы в кулак – бессонная ночь давала о себе знать – и на ходу достала из кармана палочку.
- Петрификус Тоталус!
Джинни уже была на лестнице, и заклятие Гермионы просвистело у нее над головой.
- Остолбеней!
Джинни перемахнула через две ступени и заклятие снова прошло мимо.
- Не стыдно метать заклятия в друга, Гермиона? – на бегу выкрикнула она.
- Я лишь хочу остановить тебя! Спасти тебя от твоих же ложных убеждений! Петрификус Тоталус!
Рука дрогнула, и заклинание снова просвистело мимо. Джинни разразилась истерическим смехом, но не остановилась.
- Джинни, постой! Есть ведь другой выход! Остолбеней!
Джинни резко приняла вправо, и заклинание оставило лишь выбоину в стене. Гермиона чувствовала, как в боку начинает колоть. Ей снова послышалось шипение из уголков и смежных коридорчиков, но она быстро отогнала, сконцентрировавшись на том, чтобы догнать Джинни.
- Остолбеней! Петрификус Тоталус!
Джинни бежала теперь зигзагом, раз за разом умудряясь увернуться от заклятий и петляя. Гермиона выдохлась, дышать становилось намного тяжелее, она то и дело спотыкалась, и даже пару раз чуть не упала. Еще тяжелее давались лестницы. Если Гермиона после бессонной ночи напрягалась из последних сил, чтобы преодолеть их, то Джинни, видимо, под воздействием тонизирующей микстуры, напротив, слетала по ним ланью. Они пробегали коридор за коридором, Гермиона безуспешно метала в Джинни заклятие за заклятием, та успевала увернуться и продолжала бег.
В конце концов они добрались о выхода из школы, и Джинни, наконец остановилась у парадных дверей.
- Джинни, пожалуйста, - простонала Гермиона, остановившись на лестнице и схватившись за бок. – Не делай этого. Одумайся, Джинни.
Джинни лишь снова рассмеялась, распахнула дверь и застыла на месте. В шагах двадцати от дверей стояли две черных фигуры, и стоило Джинни открыть дверь, как они тут же потянули к ней руки. Голоса в голове Гермионы снова зашлись криком, на все лады повторяя ее имя, а она стояла на верхней ступени, будучи не в силах сделать и шага.
- Пожалуйста, - прошептала Гермиона, но Джинни и сама повернулась к ней.
- Пойдем, Гермиона. Видишь, как им плохо без нас? Они же ждут.
Гермиона обессилено покачала головой и протянула руку к Джинни. Но та уже снова стояла лицом к выходу, словно набираясь решимости перед прыжком в неизвестность. Гермиона ощутила холодок, который полз с улицы, который сковывал все тело тугими обручами, замедлял мысли и тянул за собой наружу. Сделай лишь шаг – и станешь легкой, как воздух. Сделай шаг – и никогда больше не почувствуешь боли. «Сделай шаг, Гермиона, и ты будешь с нами», - раздалось в голове.
Джинни выбежала на улицу, и холод пронзил Гермиону тысячей копий. Она открыла рот в безмолвном крике, когда Джинни пробежала десять шагов и упала в размокшую землю, на которой уже скрутилась почерневшая трава. Огненно-рыжие волосы вмиг перепачкались в грязи, а глаза безучастно смотрели в небо. А потом Джинни закричала так, что у Гермионы заложило уши. Она кричала и выгибалась дугой, а две черные фигуры подходили все ближе и ближе к ней. Джинни била бледной рукой по земле, выбивая коричневые грязные брызги, попадавшие на ее лицо. Она взвизгнула последний раз и рассыпалась на миллионы брызг.
Гермиона всхлипнула. Она и сама не заметила, как начала плакать. Горячие слезы стекали по ее лицу, по шее, скатывались под воротник, но Гермиона этого не замечала. В ее голове надрывался хор голосов, и она не могла понять, добавился ли к нему еще один. Гермиона подняла палочку, желая захлопнуть двери заклятием, чтобы никто, ни одна живая душа больше не могла их открыть, когда на улице начало твориться нечто невероятное. На том самом месте, где только что лежала Джинни, начала появляться новая черная фигура. Она словно вырастала из земли: сначала голова, затем шея и плечи, туловище и руки, бедра, ноги. Гермиона будто окаменела, глядя, как черная фигура делает небольшой шаг по направлению к школе, как протягивает руку. Тихий вкрадчивый голос в голове проговорил: «Гермиона», и тут усталость дала о себе знать. Ноги подкосились сами по себе, и Гермиона кубарем скатилась с лестницы. Довершением стал удар затылком об каменные плиты пола.
- Коллопортус, - произнес над головой чей-то смутно знакомый голос, и за ним последовал оглушительный хлопок входной двери.
- Что же мне так не везет, Грейнджер, - проговорил голос над головой, но Гермиона не ответила, проваливаясь в теплую мягкую вату.
========== Глава 7 ==========
Бег остановился. Ноги гудели так, будто вмиг стали чугунными, и теперь кто-то бил по ним молотом, желая отделить их от тела, а то и вовсе расколоть на куски. Легкие сдавливало, от нехватки воздуха они горели огнем, и это пламя подбиралось к гортани, его жар высушивал горло и нёбо, от чего язык становился ватным и неповоротливым. Гермиона хотела повернуться и осмотреться, но тело не слушалось ее. Вокруг царила тьма, но она была не просто отсутствием света. Она клубилась вокруг Гермионы, скользила по рукам, окутывала голову, давила на шею и царапала глаза. Гермиона хотела вскрикнуть, но из горла вырвался лишь невнятный хрип. Вдруг тьму разрезал луч света, белого, словно свет, но теплого, словно майское солнце. От неожиданности Гермиона выдохнула из легких последний воздух и почувствовала, что задыхается. Тьма вокруг нее зашипела и вдруг стала отступать, давая возможность рассмотреть мир вокруг себя.
Гермиона обнаружила, что стоит перед стеклом, из-за которого и льется теплый белый свет. Стекло было толстым и мутным, и невозможно было различить, что за ним. Гермиона с нечеловеческим усилием подняла руку, провела пальцами по стеклу и чуть не вскрикнула от удивления, когда стекло под ее пальцами вспыхнуло, и по нему побежали разноцветные, ослепительно яркие искры. Там, где они пробегали, стекло становилось прозрачным. Гермиона смотрела на происходящее с замиранием сердца, в котором зародился необъяснимый страх. Она не могла понять, почему свет и разноцветные искры пугают ее ещё сильнее, чем пугала тьма, но все инстинкты хором кричали о том, что ей немедленно нужно отдернуть руку, а ноги, позабывшие о боли и усталости, снова готовы были сорваться на бег. Однако пальцы словно прилипли к стеклу, и как бы Гермиона не пыталась, она так и не смогла отдернуть руку. Свет, бивший прежде в глаза, стал ослабевать, принося успокоение усталым глазам, которые, казалось, высохли. Каждый раз, когда Гермиона пыталась моргнуть, её веки изнутри царапало миллионом игл. Наконец, свет ослаб, и она, наконец, смогла рассмотреть, что было там, за стеклом. Увиденное заставило ее сделать глубокий вдох. Гермиона даже не заметила, как больно воздух оцарапал её легкие. Ведь из-за стекла на неё смотрел самый родной, самый любимый человек. Рон.