Черное племя (СИ) - Страница 43

Энджи дрожал, как осиновый лист. Шаман взял на руки ребенка и, с помощью Феофила, пронес его между ног омеги.

- Родился! - шаман торжественно поднял хнычущего младенца над головой. Раздались аплодисменты, что сильно удивило Энджи, который помнил, с каким негативом оборотни смотрели на него во время его свадьбы. Мальчишка, краснея и волнуясь, начал спускаться с помоста, когда в глазах у него потемнело и он, покачнувшись, начал падать, однако Феофил успел подхватить его. Шаман к обмороку Энджи отнесся с пониманием.

- Видите, он довел себя до истощения, выхаживая чужого ребенка! А теперь он стал отцом, хотя боги отказывали ему в этой радости. Так давайте же возрадуемся за Энджи!

Оборотни в основном потеплели по отношению к омеге, хотя врагов еще было много. Но теперь, и Феофил это почувствовал, что-то поменялось.

Энджи не приходил в сознание, и лекарь отнес его в шатер, где плотно укрыл одеялом. Арен нес орущего ребенка следом, который, оказавшись с папой, хоть и находящимся без сознания, тут же успокоился. Через некоторое время в шатер стали заходить оборотни, они приносили цветы и подарки, поздравляя пару с рождением сына. Феофил кивал, растерянно улыбаясь.

А когда Энджи пришел в себя и увидел кучу цветов, он долго не мог понять, кому они предназначены. И Феофилу стоило большого труда объяснить, что это знак расположения соплеменников. Но мальчишка всё равно не верил, он только прижимал к себе младенца, опасаясь как ненависти, так и любви посторонних людей. Особенно любви, к этому он не привык.

Часть 35. Заключение

Шли неделя за неделей. Всё было так тихо, так беззаботно, что казалось, и беспокоиться не о чем. Энджи, наконец, привык к тому, что племя перестало относиться к нему враждебно. Теперь мальчишке было не стыдно выходить из шатра, он не боялся быть обсмеянным, оскорбленным, его не бойкотировали. Энджи было удивительно и непривычно это ощущение, когда не надо вжимать голову в плечи, проходя мимо таких же как он омег.

Нашлись и те, кто, помимо Ингарда, помогал вскармливать его волчонка, поэтому мучить козу нужно было всё меньше и меньше. Летние дни бежали один за другим, и чем ближе становилась осень, тем чаще Энджи видел печаль на лице Кайлина.

Младший вождь двигался тяжело, из-за огромного, непрерывно растущего живота.

- Феофил сказал мне, что будет тройня, - мальчишка сел на кровать рядом с Энджи, баюкающего своего малыша.

- Это прекрасно!

- Да, но я не уверен, что выношу их. Мне уже сейчас тяжело, - Кайлин положил руки на живот и смотрел в пол, - Мне кажется, волчата забирают у меня всю силу.

- Ты говорил с Феофилом об этом? - Энджи с тревогой рассматривал товарища.

- Да, он говорит, что беременному тройней всегда очень тяжело, заставляет меня пить отвары, - Кайлин грустно улыбнулся, - А метка не пропадает...

- Еще есть время...

- Не надо меня обнадеживать. Я не маленький, - омега повернул голову к Энджи, - Кстати, волчата толкаются, так необычно...

Арен был расстроен не меньше, чем муж. Видя угасание Кайлина, он ходил следом то за Феофилом, то за Энджи, то за шаманом, прося помощи. Младший вождь часто замечал на себе тайный тяжелый взгляд мужа, который теперь выглядел очень похудевшим и осунувшимся. Впалые щеки, черные круги под глазами, сутулость... Арен не был похож сам на себя. Его пытка не заканчивалась. Ночами он едва ли мог заснуть. Он часами смотрел на Кайлина, на его красивый профиль, на изящные руки, на живот, смотрел и ни о чем не мог думать. Арен не мог принять мысль, что его муж умрет, это не должно было случиться, это несправедливо, страшно!

Арен молчал. А когда Кайлин просыпался, он тихо целовал его в губы и прижимал к себе, чувствуя теплое, нежное, родное тело. Пара никогда не говорила о том, что их ожидает. И Кайлин, и Арен интуитивно понимали, что ни одно слово не выразит боль и ужас их обоих.

Недели бежали слишком быстро. Оборотни никогда не замечали время, думая, что его хватит на их век. Только кто мог подумать, что век станет коротким?

И лишь однажды, холодной октябрьской ночью, Кайлин проснулся и горько разрыдался. Арен как обычно не спал. Видя, что муж плачет, альфа прижал его к себе, поглаживая и успокаивая. Но сегодня омеге нужно было высказаться. Страхи, которые он держал в себе последние полгода, просились наружу, рвали сердце.

- Арен, я не хочу умирать, мне страшно умирать, Арен... - мальчишка обнял мужа, - Как же без меня будут мои детки? Как же мне тебя оставить? Я не хочу умирать...

Вождь молча прижимал к себе мужа, чувствуя, как дрожат руки. Арен не знал, как быть, он не представлял себе жизни без Кайлина. Тысячи раз альфа проклинал себя за свою жестокость и глупость, но ничего не менялось.

- Арен, если я умру, ты не очень грусти, ладно? - омега вцепился в плечи мужа, вдыхая такой приятный и терпкий его запах, любимый запах.

- Я не смогу не грустить, я люблю тебя...

- Я знаю, - Кайлин всхлипнул, - Пообещай, что ты будешь хорошим вождем и не оставишь племя.

- Я не могу обещать это, - Арен шептал совсем тихо, - Я не знаю, что со мной будет.

- Дети не должны остаться круглыми сиротами.

- Я понимаю, - альфа прикрыл глаза. Дети... Сейчас для вождя их не существовало, они были чем-то непонятным в животе мужа. А Кайлин... Кайлина он любил.

- Ты ведь не убьешь себя, если я погибну.

- Хорошо, - обещание далось Арену с большим трудом. Он уложил омегу, плотно укрыл его одеялом и прижал к себе. За окном были слышны завывания ветра и шум холодного моросящего дождя.

Осень была мрачной. День за днем, ночь за ночью Арен невольно ждал дня родов. Метка не сходила. Серое ситцевое небо прорывалось слезами; голые ветви, с которых облетели усталые пожелтевшие листья напоминали скелеты, они трещали и гнулись от сильного ветра; трава пожухла, казалось, природа умирает, как умирал Кайлин.

Вождь перестал надеяться. Не было ни одного знака, который мог бы подарить хоть кусочек надежды. Из птиц остались лишь вОроны. Один из них, огромный, черный, в один из дней долго кружил над селением, страшно гаркая, будто предрекая гибель.

Кайлин смирился. Он смотрел на осень и... радовался, что еще может видеть хотя бы это. Ведь скоро, скоро на него опустится вечная ночь, где ничего не будет.

Однажды, мерзлым ранним утром, Кайлин почувствовал острую режущую боль в животе. Схватки...

Арен закрыл лицо руками. Вот оно. Час, когда нужно отдавать по счетам. Омега, бледный, испуганный смотрел на мужа.

- Пообещай мне, что останешься жить, прошу тебя...

- Обещаю, - вождь опустил глаза.

Позвали Феофила, который ждал со дня на день, когда у младшего вождя должны начаться роды. Арен стоял возле кровати, глядя, как мужа переодевают в короткую рубашку, как убирают ему волосы...