Черное пламя Раграна. Книга 3 - Страница 6

Лар сидел с большими глазами. В том, что он узнал Бена, не было никаких сомнений, что же касается Роа, тот приподнялся, глядя на Вайдхэна широко раскрытыми глазами – как его маленькая копия, его отражение.

– Вы кто такой? – спросил грозно. – И куда вы нас забираете?

Вайдхэн не ответил, потому что сына взял на руки один их вальцгардов. Они вышли из комнаты, и я, бросив на ходу няне:

– Собери Лара, – вылетела за ним.

– Куда вы их забираете? Бен!

Роа попытался вырваться, но вальцгард держал крепко. Тем более что жар делал свое дело, и сын слабел с каждой минутой. На мой вопрос Вайдхэн даже не обернулся, и мне приходилось бежать, чтобы подстраиваться под него и под его шаг. Нас посадили во флайс: меня, Риа, Роа, рядом с нами сел Бен. Обернувшись, я увидела, как на парковку выбегает няня, за которой едва успевает Лар, но флайс уже взмыл в воздух.

Я едва успела облегченно вздохнуть, увидев, что их сажают в другой, который будет подниматься следом за нами, вместе с сопровождающими, когда Роа дернул меня за рукав:

– Мам. Кто он?

Риа просто молча жалась ко мне, я ощущала ее горячую кожу, как будто это внутри меня разгоралась наблова огненная лихорадка.

– Тот, кто может нам помочь.

Бен на нас не смотрел. Смотрел поверх наших голов, сквозь заднее стекло, на уменьшающийся в высоте Зингсприд. Он никак не отреагировал на мои слова, его лицо оставалось каменным даже когда Роа снова спросил:

– Он доктор?

– Да, Роа. Он врач. – Это даже не было ложью. – Очень хороший.

– А правда, что мы умрем? – мой сын спросил это так, что я дернулась.

– Роа… что за…

– Я слышал, что говорил Дэйн. Огненная лихорадка – смертельная. Я читал.

Где?! Где и когда он это читал?!

– И еще я читал, что она бывает только у иртханов. Мама, я же не могу быть иртханом?

Я прикрыла глаза.

– Роа, – голос Бена прозвучал как взрыв, от которого все внутри меня разлетелось осколками. От того, что он назвал сына по имени. От того, что все это было настолько неправильно, насколько это возможно. – Я обещаю, что мы во всем разберемся. Еще я обещаю, что ты не умрешь. С тобой и с твоей сестрой все будет хорошо. Ты мне веришь?

Роа моргнул.

– Да.

– Бен, – не выдержала я. – Куда ты нас везешь?

Я согласна была выдержать еще десять таких взглядов и сотню металлических стержней в своем сердце, лишь бы получить хотя бы малейшую определенность. Лишь бы знать, что вот это вот обещание – не пустые слова для успокоения маленького ребенка. Что он правда может сделать. Он же может? Правда?

– В Рагран? – спросила я, когда молчание слишком уж затянулось.

Честно, я уже даже не ждала ответа, потому что он перевел взгляд с сына на то, что было над спинкой наших сидений, и так и застыл. Поэтому вздрогнула от неожиданности, когда услышала:

– В Ферверн.

Глава 4

Черное пламя Раграна

«Бен, твои дети умирают. Нам нужна помощь».

Сначала ему показалось, что это шутка. Глупая шутка, насмешка, издевка – да что угодно, потому что не может это быть правдой. Просто не может.

Но еще более невероятным было то, что это насмешка. Аврора, которая на протяжении всех этих лет не выходила у него из головы, точно не стала бы так издеваться. Начать с того, что она просто не стала бы ему звонить. Как не звонила все эти годы. Ее номера не было в его смартфоне. Только в памяти.

Он там отпечатался, будто цифры выжгли раскаленным клеймом. Кто бы мог подумать, что он, тот, кто выбрасывал всю ненужную информацию из головы в секунды, будет помнить номер женщины, с которой давно все кончено.

Отпускать ее было сложно. Поначалу даже казалось, что не получится – этот предлог, Лаура Хэдфенгер, до которой сейчас ему по сути не было никакого дела, мог обмануть кого угодно, но только не его самого. Лаура Хэдфенгер осталась в прошлом, Аврора Этроу – нет. Но он должен был ее отпустить, потому что семьи у них не получится. Не получится того, что нужно ему… и ей. А у него не получится смириться с тем, что есть только Лар. Не его сын, который забирается к нему на руки, или не его дочь. У них с Авророй никогда не будет общих детей.

И это было больно.

Потому что он хотел своих. Он хотел стать отцом и, видимо, любил ее недостаточно сильно, раз выбрал гипотетических детей, предпочел их женщине, с которой хотел провести каждый день своей жизни. Тем не менее это был его выбор, и он его принял. Точно так же, как принял выбор Авроры – через месяц после их расставания, сразу после переезда в Аронгару она сошлась с набловым Элегардом.

Да, химия между ними определенно была, и даже сама эта мысль заставляла скрежетать зубами. Потому что Аврора все отрицала. Говорила, что нужен ей только он. А потом… потом он узнал про ее беременность, и этот миг – миг, когда информация легла к нему на стол, то ли растянулся во времени, то ли сжался в одно мгновение. Потому что именно тогда он утратил весь свой долгоиграющий мифический контроль, готовый прямо сейчас лететь в Аронгару, выдрать из нее признание о том, что она лгала, а гонщику свернуть шею. Он представил это так ярко, в плавающей перед глазами пламенно-черной дымке, что ему стало страшно.

Беременность. Не от него.

От этого…

С каким-то извращенным наслаждением он еще продолжал отслеживать ее жизнь. Как они вместе ходят на УЗИ, как начинает раскручиваться ее школа, как растут ее дети… внутри нее. Закончилось все в тот самый момент, когда он увидел снимки – Аврора заходит в больницу в сопровождении Элегарда, осторожно, с большим животом. А выходят они спустя несколько дней с двумя свертками.

Мальчик и девочка.

Близнецы.

В тот момент, когда он об этом узнал, внутри что-то умерло. Видимо, подарив две новые жизни от другого мужчины, Аврора забрала часть него. Он снял всю слежку, отказался от любой информации, которая могла напомнить о ней. Никаких поисков даже в сети. Нигде.

Вместе с частью него умерло то, что отвечало за любовь к этой женщине.

Любовь. Поразительно, но ему потребовалось столько времени, потребовалось, чтобы ее не стало, чтобы это понять.

Женщины. Их было много. Их было настолько много, что пресса, особенно скандальная, строчила свои статейки одну за другой, но ему было плевать. Ему было плевать на все, на Мировое сообщество в том числе. К счастью, Халлоран от него отвязался, от него отвязались все. Все оставили его в покое, а пресса… он никогда не стремился быть образцом семейных ценностей.

Парадокс, потому что с семейных ценностей все началось. Он расстался с Авророй, потому что хотел семью, но стал еще дальше от нее. Настолько, насколько это возможно. Инд Хамир оставил свои попытки сделать дочь первой риам Раграна и сделал ее женой одного из своих советников, что касается скандальной репутации, она продолжалась. Продолжалась до тех пор, пока однажды он не понял, что именно этого хотел бы Эстфардхар.

Тот, кто подставил его отца, был близок к своей второй победе, как никогда.

Выходить из этого было трудно, еще труднее было вернуть то, что казалось безвозвратно утраченным. Желание создать нормальную здоровую семью.

Он дал себе время, чтобы восстановить позиции, провел несколько реформ и улучшений, вошел в очередную предвыборную гонку – с головой уходя в работу, в политику и во все то, чем стоило бы заниматься сразу после ухода Авроры. Победил.

С Дейан он познакомился на пресс-конференции. Журналистка-иртханесса еще с десяток лет назад тоже была бы парадоксом, но не в наши дни. Она пошла вопреки воле отца и матери, уехала из Аронгары. За ужином, на который он ее пригласил, они обсуждали экономический рост (Дейан писала про экономику) и выход Раграна на мировую арену в качестве третьего солидного игрока наравне с Ферверном и Аронгарой.

С ней было спокойно. Легко. А еще у нее было сильное истинное пламя – она родилась в семье первой. Первенец-женщина, с которой вполне можно создать семью даже такому, как он. Она выдерживала его пламя легко, и навредить ей он не мог. Никаких странностей. Никаких узоров. Никаких сомнений.