Чёрное. Белое (СИ) - Страница 68

Приятная тяжесть, напоминающая мне, кто главный, ласки, от которых я искусала, итак, распухшие губы, наше соединение. Говорят: ничто не сравнится с сексом после примирения. Да. Подтверждаю. И пусть, возможно, долгое воздержание тоже приложило руку к остроте и яркости ощущений, но мысль о том, что этого могло больше не быть, что кому-то другому он мог подарить это наслаждение, которое я сейчас впитываю в себя, как губка, сводит с ума и добавляет той остроты, что ни с чем не сравнится.

– Как хорошо… – вырывается из меня.

Мы пересекаемся взглядами, и я признаюсь:

– А я думала, что больше не возбуждаю тебя…

Он приподнимается на локте, чтобы мне было никуда не спрятаться от его внимательного взгляда, и смотрит, вынуждая меня продолжить.

– Я старалась... Ты... тебе не понравился мой приват?!

Усмешка на губах, легкий поцелуй.

– Понравился.

– Но ты... – начинаю я и обиженно хмурюсь, делясь своим незабытым разочарованием.

– Я хочу от тебя большего, чем просто секс.

Теперь я вопросительно вглядываюсь в его глаза, вынуждая продолжать.

– Если, как ты сказала, ты без меня не можешь, а я разделяю твои чувства, то мы должны попробовать перейти на новый уровень. Для начала жить вместе.

Хмурюсь. Вижу настороженность во взгляде. И не желая все опять испортить недомолвками, выплескиваюнаружу свои мысли.

– Мне нравится твое предложение. Очень. Честно. Но мама... Она только после операции. У нее онкология. Знаешь, бывают же рецидивы. Говорят, что отрицательные эмоции и все такое.

– Но ведь ты не будешь постоянно жить с ней.

Поднимаю глаза и прошу:

– Да. Но сейчас… Давай для начала попробуем оставаться вместе как раньше.

Я вижу, ему не нравится моя идея.

– Ася. Ложь – не выход из положения!

– Пожалуйста.

Он молчит несколько секунд.

– У меня встречное предложение. Давай я постараюсь понравиться твоей маме.

Закусываю губу. Мне не хочется признаваться в провальности его плана, и я пищу:

– Она консервативна и у нее устаревшие взгляды на жизнь.

– Ты не хочешь даже попробовать?!

Я смотрю в его удивленные глаза. Как ему объяснить, что выбирать между двумя близкими людьми очень сложно, тем более, когда один из них серьезно болен.

– Надо менять стереотипы, надо пробовать и, если не получается, думать, что делать дальше, а не отступать от действия только потому, что ты боишься получить отказ.

Он не говорит много, но так виртуозно жонглирует словами, что я опять запутываюсь, и мои сомнения отходят на второй план, принимая его доводы.

Двигаюсь к Марку, прижимаюсь. Тактильно ощущая любимого мужчину, мне легче согласиться, и я выдаю ему в грудь: «Хорошо, давай попробуем».

46 глава. Стена отчуждения 

Глаза Марка закрыты, дыхание размеренное. Он спит. Это я на еще теплящихся во мне положительных эмоциях и ощущениях, затмевающих разум, проснулась ни свет ни заря... А может, мой сон прогнало въевшееся беспокойство за поспешно данное обещание съехаться?! Не знаю, но в целом спала я отлично. Впервые за долгое время.

Я приподнимаю голову и рассматриваю лицо мужчины, пока меня не смущает его прожигающий взгляд. Какой же он красивый! Еле удерживаю руки при себе, чтобы не коснуться колющейся щеки и не разбудить Марка.

– Я люблю тебя! – губы сами без спроса шепчут эти слова и, распробовав их на вкус, повторяют уже громче.

Радуюсь оттого, что пусть и спящему, но я наконец озвучила свое самое откровенное признание, которое вчера в глаза мне так и не удалось произнести.

Неожиданно ресницы мужчины вздрагивают, и я упираюсь в заспанный, но внимательный взгляд.

– Повтори.

Сглатываю, жутко краснею, но шепчу снова прямо в пожирающие меня глаза:

– Я люблю тебя.

Он притягивает к себе, и я, сливаясь с его телом, с его губами, растворяюсь в своих ощущениях и чувствах...

Когда Марк возвращает мне возможность дышать, я, вглядываясь в черноту глаз напротив, тихо по-детски спрашиваю:

– А ты?!

– Люблю… – шепчет он, усмехаясь, и опять затягивает в водоворот умопомрачительного поцелуя, одновременно вдавливая меня в постель.

И пусть эти слова я выклянчила у него, и, возможно, они затертая до дыр банальность, ведь теперь я знаю, что настоящая любовь проявляется в поступках и они гораздо ценнее слов, но сейчас без них мое новое волшебное утро не было бы таким идеальным.

Через несколько минут мужчина усаживает меня сверху, и я смущенно закусываю губу. Я не люблю главные роли, но он и не предоставляет мне такую возможность, а руководит мои бедрами сам. От тряски побаливает грудь, но это неважно. Все уже неважно! Я в предвкушении атомного взрыва… Не меньше!

Я первая занимаю душ, и первая появляюсь на кухне, решая прервать традицию, и сама накормить своего мужчину. Только остается вопрос: чем?! Любовь Марка к блюдам из яиц, естественно, уже подмечена мной. Я помню его просьбу сделать бывшую жену омлет, но, боясь приготовить хуже, чем она, и разочаровать, отказываюсь от этой мысли. В итоге решаю пожарить любимую им яичницу в своем исполнении.

Он появляется, когда у меня уже все готово, и с интересом смотрит, как я кручусь у плиты. Я не выдерживаю пристального взгляда и смущенно улыбаюсь.

– Меняю стереотипы.

Марк подходит ко мне сзади, обнимает за талию, окутывая ароматом морской свежести, которую источает его тело, и, целуя в шею, заглядывает в сковороду.

– Вкусно пахнет.

Киваю, но думаю совершенно о другом запахе, который впустила в себя и который теперь не отпускает меня. Понимаю, что с такими мыслями я не накормлю любимого мужчину, и, аккуратно вырываясь, командую:

– Садись за стол. Сегодня за тобой ухаживаю я.

Он послушно выполняет мое распоряжение, я суечусь с последними приготовлениями и вскоре приземляюсь рядом, но не приступаю к еде, а жду его реакции на мой кулинарный «шедевр».

Мы встречаемся глазами, и мне в награду посылаются крышесносная улыбка и похвала:

– Очень вкусно. Я могу и привыкнуть к такой заботе.

Улыбаюсь в ответ, а Марк продолжает: