Чёрное. Белое (СИ) - Страница 64

– У меня еще остался долг перед Надей.

Мне кажется: взгляд напротив светлеет.

– Сколько?

– Зачем тебе?!

– Я рассчитаюсь!

Хмурюсь и автоматически отгораживаюсь.

– Нет!

– Ася, тебе все еще мало неприятностей?!

– Мне осталось отработать не больше сорока тысяч. Я быстро рассчитаюсь и уйду.

Марк рассержен. Я вижу это по его взгляду, по его мимике и жестам. Задаю себе вопрос, почему опять иду на поводу своей взыгравшей гордости и снова лезу на рожон?! Наверно, потому что сейчас между нами по-прежнему все неопределённо, и хоть мы разобрались с хитросплетениями фактов, с долгами и документами, но в главном так ничего и не прояснилось и не озвучено: кто мы друг другу?!

Быстро допиваю кофе и встаю.

– Мне пора.

Он поднимается следом.

– Я отвезу.

Я не возражаю. Интуитивно ощущаю какую-то отстраненность, появившуюся после нашего разговора, словно черная кошка пробежала между нами, и хочу разобраться: показалось мне это или нет. В машине ничего не меняется, и я понимаю, что-то правда произошло, но что?!

Одна на двоих дорога, одно пространство в автомобиле, и только мы совсем не одно целое. Марк молчалив, закрыт. Ни взглядов, ни слов, ни улыбок. Я не знаю, о чем думать...

43 глава. Последняя рабочая ночь. 

Я вышла на работу через два дня после инцидента с Макаром. Я могла бездельничать и дальше, так сказала Надя, прибежавшая ко мне на следующий день, но я хотела увидеть Марка. То, как мы попрощались, то, что я почувствовала, не давало покоя, и мне не терпелось прояснить: действительно ли между нами произошло что-то подобное моему «я хочу расстаться». Мои сомнения подогревало также молчание мужчины. Конечно, он и раньше звонил мне всего пару раз. Марк не особо любил разговаривать по телефону, да и много говорить в принципе, но необъяснимое беспокойство, закравшееся в душу, мучило, и я больше не хотела продлевать его агонию.

Мое появление в гримерке не обходится без едких комментариев Златы, но я последнее время воспринимаю ее по принципу: «собака лает – ветер сносит» и даже не вслушиваюсь в ее тявканье. Однако произошедшее здесь оставило свой отпечаток, и мне сложно сесть за стол, куда повалил меня Макар, смотреть в зеркало, где мерещатся мое испуганное лицо и его яростный взгляд. Даже моя видоизмененная мантра «не думай! Не вспоминай» плохо работает.

Наскоро приведя себя в порядок, я поворачиваюсь к Наде и, слушая ее пустую болтовню, предназначенную помочь мне абстрагироваться, жду время выхода в зал.

За пару минут до начала работы в гримерке появляется Маргарита и, в процессе разглядывая готовности девочек, как бы невзначай сообщает:

– Все в зал, Асаль в випку.

Я упираюсь в нее возмущенным взглядом.

– Марк… Марк Сергеевич говорил, что я работаю без приватов.

Она презрительно фыркает:

– Вот у него и спросишь.

Сглатываю, впиваюсь в нее глазами, чтобы разобрать, правильно ли я поняла: этот приват для Марка?! Женщина отворачивается и уходит, и я решаю, что сейчас все узнаю сама. Если в VIP-комнате гость, то я сразу уйду и направлюсь выяснять эту ситуацию у босса, если он сам… В горле окончательно пересыхает. Я так соскучилась по Марку, что исполню такой приват, что все воздвигнутые мнимые или настоящие стены не выдержат и рухнут.

Подходя к заветной двери, я начинаю нервничать. Вот, казалось бы, почему?! Это же не первый приват?! Да, в прошлый раз имелись причины к стеснению и неловкости, плюс особым ингредиентом примешивался страх перед неизвестностью, но сейчас, когда между нами уже было столько секса, что я и не помню, и столько всего, отчего мои щеки автоматически краснеют, ведь я знаю его тело лучше своего, а он изучил досконально каждый мой изгиб, каждый сантиметр…

Отбрасываю сомнения, оставляю раздумья за дверью и вхожу. На диване действительно сидит Марк. Мы сразу примагничиваемся взглядами, и я на автопилоте продвигаюсь по комнате, на ощупь нахожу пульт и включаю композицию. У меня просто не получается прервать наш зрительный контакт.

Музыка – мой наркотик. И едва впустив ее в себя, прочувствовав ее мощь, я уже попадаю под ее воздействие и приступаю к соблазнительным восьмеркам, которые чертят в воздухе мои бедра. В глазах Марка темнота. Мне сложно разобрать, что она означает: желание или… злость?! Провожу по телу руками, вспоминая, как его пальцы очерчивали мои выпуклости, и приближаюсь. Сегодня я впервые в жизни хочу соблазнить мужчину, воспользовавшись всеми уловками, которыми научила меня работа танцовщицы стриптиза.

Всего пару шагов и я уже напротив. Чтобы дотронуться, ему нужно лишь протянуть руку, но он по-прежнему вальяжно и неподвижно сидит на диване и только смотрит. Но как он смотрит! Не отрываясь ни на секунду, не давая мне ни единого шанса вздохнуть полной грудью…

Хочу спровоцировать его и сворачиваю «скромную» программу, переходя к танцу, предназначенному для взрослых. Блузка, юбка летят на пол всего за несколько изящных и соблазнительных движений, но мужчина упрямо держит эмоции под контролем. Прикусываю губу и, медленно заведя руки за спину, расстегиваю крючки бюстгальтера. Поведя плечом, ловлю соскальзывающую лямку и отправляю и эту часть одежды к остальным. Ему всегда нравилась моя грудь, он уделял ей особое внимание и награждал сумасшедшими ласками, но сейчас даже не шевельнулся, чтобы прикоснуться к ней.

Вспоминаю, как в прошлый раз он сам усадил меня к себе на колени, и начинаю сердиться на его отстраненность. Зачем он заказал этот приват, если даже не делает ни одного движения, чтобы прикоснуться ко мне?! Ведь ласки в приватном танце только приветствуются. Подбадриваю себя, что сейчас перейду к атакующим действиям, и он точно не устоит. Не сможет!

Сажусь на его колени, придвигаясь ближе, и понимаю: моя глыба бесчувственна только внешне. Скрыть возбуждение мужчине невозможно. Утыкаюсь носом в его шею, скрывая победную улыбку, и автоматически вдыхаю любимый запах. Так пахнут моя любовь и счастье, переплетенное с лучшими воспоминаниями. Вдыхаю еще раз и признаюсь самой себе, что он делает меня слабой, выталкивая наружу все мои чувства. Вот и сейчас с языка едва не срывается беспечное «я тебя люблю».

Заставляю оторваться и нахожу глаза Марка. В них бездонная темнота и никаких эмоций. Стараюсь не расстраиваться и не сдаваться. Нахожу пуговицы на рубашке и неловкими пальцами начинаю расстегивать их. Одна, с горем пополам вторая, наконец третья. Взору предстает его кожа, к которой безумно хочется прикоснуться, словно сбить оскомину. Касаюсь ее одними подушечками, смелею и присоединяю ладонь. Провожу ей, спускаясь ниже, к твердому прессу, где рубашку держат оставшиеся нерасстегнутые пуговицы. От соприкосновения чувствую едва уловимую дрожь, вот только ответной реакции нет.

Приступаю к провокационным действиям, беру его ладони и кладу себе на талию, но они вместо того, чтобы начать скользить на коже, замирают на том месте, где я их оставила, и не двигаются. В последней отчаянной попытке расшевелить ледяную глыбу я наклоняюсь и прикасаюсь к его губам. Марк наконец оживает, но не отвечает на мой поцелуй, не начинает ласкать обнаженное для него тело, а снимает меня с себя и сажает на диван рядом. Сразу после моего перемещения он встает, достает из кармана брюк стопочку пятитысячных купюр и произносит: