Чернобыльская тетрадь (фрагменты) - Страница 8

Подобные испытания, но с действующими защитами реактора проводились и раньше на Чернобыльской АЭС и на других атомных станциях. И все проходило успешно. Мне также приходилось принимать в них участие.

Обычно программы таких работ готовят заранее, согласуют с главным конструктором реактора, генеральным проектировщиком электростанции, Госатомэнергонадзором. Программа обязательно предусматривает в этих случаях резервное электроснабжение на время проведения эксперимента. То есть обесточивание электростанции во время испытаний только подразумевается, а не происходит на самом деле. При надлежащем порядке выполнения работ и дополнительных мерах безопасности такие испытания на работающей АЭС не запрещались.

Тут же следует подчеркнуть, что испытания с выбегом ротора генератора позволительно проводить только после глушения реактора, то есть с момента нажатия кнопки АЗ (аварийной защиты) и входа в активную зону поглощающих стержней. Реактор перед этим должен находиться в стабильном, управляемом режиме, имея регламентный запас реактивности.

Несколько необходимых пояснений для широкого читателя. Упрощенно активная зона реактора РБМК 4 представляет собой цилиндр диаметром четырнадцать метров и высотой семь метров. Внутри этот цилиндр заполнен ядерным топливом и графитом. С торцевой стороны цилиндр активной зоны равномерно пронизан сквозными отверстиями (трубами), в которых перемещаются стержни регулирования, поглощающие нейтроны. Если все стержни внизу (то есть в пределах активной зоны), реактор заглушен. По мере извлечения стержней начинается цепная реакция деления ядер, и мощность реактора растет. Чем выше извлечены стержни, тем больше мощность реактора.

Когда реактор загружен свежим топливом, его запас реактивности (упрощенно - способность к росту нейтронной мощности) превышает способность поглощающих стержней заглушить реакцию. В этом случае извлекается часть топлива (кассеты) и на их место вставляются неподвижные поглощающие стержни (их называют дополнительными поглотителями - ДП) как бы на помощь подвижным стержням. По мере выгорания урана эти дополнительные поглотители извлекаются и на их место устанавливается ядерное топливо.

Однако остается непреложным правило: по мере выгорания топлива число погруженных в активную зону поглощающих стержней не должно быть менее двадцати восьми-тридцати штук (после чернобыльской аварии это число увеличено до семидесяти двух), поскольку в любой момент может возникнуть ситуация, когда способность топлива к росту мощности окажется большей, чем поглощающая способность стержней регулирования.

Эти двадцать восемь-тридцать стержней, находящиеся в зоне высокой эффективности, и составляют оперативный запас реактивности. Иными словами, на всех этапах эксплуатации реактора его способность к разгону не должна превышать способности поглощающих стержней заглушить реактор.

Возникает вопрос: почему прежние испытания такого рода, в том числе и в Чернобыле, обходились без ЧП? Ответ простой: реактор находился в стабильном, управляемом состоянии, весь комплекс защит оставался в работе.

Программа, утвержденная главным инженером Чернобыльской АЭС Н. М. Фоминым, не соответствовала ни одному из перечисленных требований.

Раздел о мерах безопасности был составлен чисто формально, дополнительных мер предусмотрено не было, больше того-программой предписывалось отключение САОР (системы аварийного охлаждения реактора), а это означало, что в течение всего периода испытаний - около четырех часов - безопасность реактора будет существенно снижена. Кроме того, как это будет видно из дальнейшего, работник" АЭС допускали отклонения и от самой программы, создавая дополнительные условия для аварийной ситуации.

Операторы не представляли также в полной мере, что реактор типа РБМК обладает серией положительных эффектов реактивности, которые в отдельных случаях срабатывают одновременно, приводя к так называемому положительному останову, то есть к взрыву, когда способность реактора к разгону намного превышает способность средств защиты к его глушению. Этот мгновенный мощностной эффект и сыграл свою роковую роль...

Но вернемся к программе испытаний. Попытаемся понять, почему она оказалась не согласованной с вышестоящими организациями, с теми, кто несет, как и руководство атомной станции, ответственность за ядерную безопасность не только самой АЭС, но и государства.

В январе 1986 года директор АЭС В. П. Брюханов направил программу испытаний для согласования генеральному проектировщику в Гидропроект и в Госатомэнергонадзор. Ответа не последовало. Ни дирекцию Чернобыльской АЭС, ни эксплуатационное объединение Союзатомэнерго это не обеспокоило. Не обеспокоило это и Гидропроект и Госатомэнергонадзор.

Тут уж вроде можно позволить себе далеко идущие выводы: безответственность во всех этих государственных учреждениях достигла такой степени, что они сочли возможным отмолчаться, не применив никаких санкций, хотя и генеральный проектировщик, и генеральный заказчик (ВПО Союзатомэнерго), и Госатомэнергонадзор наделены такими правами, более того, это их прямая обязанность. Но в этих организациях есть конкретные ответственные люди. Кто же они?

В Гидропроекте-генпроектанте Чернобыльской АЭС-за безопасность атомных станций отвечал В. С. Конвиз. Это опытный проектировщик гидростанций, кандидат технических наук по гидротехническим сооружениям. Долгие годы (с 1972-го по 1982-й)-руководитель сектора проектирования АЭС, с 1983 года-ответственный за безопасность АЭС. Взявшись в 70-е годы за проектирование атомных станций, Конвиз вряд ли имел основательное понятие о том, что такое атомный реактор, привлекал к работе в основном специалистов по проектированию гидросооружений. Тут, пожалуй, все ясно. Такой человек не мог предвидеть возможности катастрофы, заложенной в программе да и в самом реакторе.

В Согозатомэнерго-объединении Министерства энергетики и электрификации СССР, эксплуатирующем АЭС и фактически отвечающем за все действия эксплуатационного персонала,-руководителем был Г. А. Веретенников, человек, никогда не имевший дела с эксплуатацией АЭС. С 1970 по 1982 год он работал в Госплане СССР, планировал поставки оборудования для атомных станций. Дело по разным причинам шло плохо, из года в год оборудование поставлялось лишь наполовину. Веретенников часто болел, у него была, как говорили, "слабая голова", спазмировали сосуды мозга. Но внутренняя установка на занятие высокой должности была в нем, видимо, сильно развита. В 1982 году он занял освободившуюся совмещенную должность заместителя министра-начальника объединения Союзатомэнерго. Она оказалась ему не по силам, снова начались, спазмы сосудов мозга, обмороки, кремлевская больница. Один из старых работников Главатомэнерго, Ю. Измайлов, заметил по этому поводу: "При Веретенникове. отыскать атомщика в главке, знающего толк в реакторах и ядерной физике, стало почти невозможно. Зато раздулись бухгалтерия, отдел снабжения и плановый отдел..." В 1984 году должность-приставку замминистра сократили, и Веретенников стал просто начальником объединения Согозатомэнерго. Обмороки у него участились, и он надолго слег в больницу.