Чернильный ангел повесть - Страница 10

– Гостинцы вам!

– А-а… где Стефания? – У дочурки слезы потекли.

– Кто?! – вытаращил свои глазки-бусинки. – А-а… Стефания. -

Сел на диван, стал почесываться, зевнул. – Она не смогла! Устал с дороги… можно прилечь?

Да-а, странные обычаи в их солнечной республике – вместо школьниц пузатых дяденек присылать. Поспал минут десять – но хорошо поспал, с храпом, потом резко вскочил, снова вытаращился:

– Цветы!!

– …Какие цветы?

С досадой махнув на нас рукой, как на глупых и уже надоевших родственников, наш друг Аурел (так его звали) кинулся в прихожую, расстегнул пузатый баул… божественный аромат!

Содержимое оказалось неожиданным: нарциссы!.. Неужели все нам?

Ну зачем же?.. Оказалось – не совсем так! Аурел сел на корточки

– какая грация, при его тучной фигуре! Все они там, в солнечной их республике, певцы и танцоры! Уверенно, уже по-хозяйски он взял со стула в прихожей наши газеты, расстелил на полу и стал аккуратно раскладывать грациозные белые цветы с желтенькой серединкой по двадцать штучек и, ловко доставая из кармана кругленькие резиночки, сцеплять их. Разложил на газете, полюбовался… Мы тоже, очарованные, глаз не могли отвесть…

– Ванную открой! – приказал мне он.

Я кинулся выполнять. Войдя в ванную, он оглядел веревочки для белья, потом, двигая головой на тучной шее вниз-вверх, стал брать сцепленные букетики нарциссов и вешать их головками вниз.

Вскоре наша ванная стала напоминать цветущий сад вверх ногами.

– А душ можно принимать? – пискнула жена.

– Нет, конечно! – рявкнул Аурел.

Потом – что же делать? – пригласили его к столу. Завтрак, приготовленный для встречи юной школьницы, не совсем, видимо, удовлетворил Аурела… во всяком случае, закуски к коньяку мы не предусмотрели.

Сказав, что вернется к обеду, Аурел аккуратно снял с веревочек в сумку часть цветочного урожая и ушел на рынок.

Мы вздохнули с некоторым облегчением: хоть чуть-чуть можно было расслабиться. Потом дочка узнала в школе, что, оказывается, во все семьи вместо ожидаемых мальчиков и девочек приехали суровые тети и дяди – и даже, что интересно, не родственники ожидаемых школьников: на расспросы о них не знали, что ответить.

Все эти судороги дружбы народов казались мне уже агонией: если происходят такие катаклизмы – вместо школьников приезжают спекулянты,- то дружбе, похоже, долго уже не жить. Но она оказалась живучей! Сменив, правда, шкуру, как змея!

Аурел, короче, здесь до сих пор. На рынке тогда его приняли неласково и даже побили, в результате он запил-загулял, три дня, как рассказывали потом очевидцы, ходил по дымным кабакам в сопровождении музыкантов с визгливыми скрипками… Но мы-то тогда этого не знали, волновались как уже за члена семьи: куда сгинул? Не придется ли нести цветы к нему в морг?

Но на четвертый день он объявился, после чего два дня спал, потом еще один день рыдал. При этом мы еще должны были поддерживать наш нормальный трудовой ритм: дочка должна была готовить уроки, жена – высыпаться перед работой, а я что-то при этом еще и писать! И я должен сказать, что волновали тогда меня совсем другие темы – отнюдь не дружба народов!

На седьмой день Аурел распахнул дверь в ванную и издал вопль: увяли лютики! Это, впрочем, вполне естественно: провисели семь дней вниз головкой, без капли влаги, – мы, робея, даже не мылись.

– Что же мне делать? – Аурел горестно опустился на пуфик.

Вопрос этот, видимо, относился к нам.

– Я же должен за домик! Теперь меня убьют!

Надеюсь, не здесь?

…Так что некоторый опыт “дружбы народов”, а также ее прекращения у меня есть. Но без помощи моих друзей, тоже специалистов по дружбе, мне не обойтись. В прошлый раз они мне помогли – может быть, сами не ведая об этом…

Рыдающего Аурела все же удалось тогда впихнуть в поезд, что было нелегко… Дело, думаю, тут не в национальности – в любой национальности имеются люди, не умеющие рассчитывать свои желания и планы.

Аурел совершенно неожиданно объявился через восемь лет – наша дочка, бывшая школьница, была уже тогда замужем. Но Аурел внешне совсем не изменился – и внутренне, к сожалению, тоже: по-прежнему не соразмерялся ни с чем, был в плену необузданных желаний. С вокзала, весь в рыданиях и соплях, – прямо ко мне.

Получалось, что лучшего друга, чем я, во всей России у него нет!

А может быть, и во всем мире?

Правильно говорила мне одна моя знакомая: “Твоя добросовестность тебя погубит!”

Но – барахтаемся! В этот раз Аурел явился уже без цветов и вообще – без вещей. Это, честно скажу, не порадовало. Что случилось?

– Я буквально еле успел выскочить в чем был! – радостно сообщил мне Аурел еще в прихожей.

В чем сейчас дело? По его версии теперь получалось, что националисты в его освободившейся, но сильно разгулявшейся республике хотели его убить – за то, что он женился на молодой русской. Поступок, конечно, неординарный. Зачем пятидесятилетнему дядьке, женатому уже дважды, снова жениться – на молодой, да к тому же еще русской? Как говорят, сердцу не прикажешь. Но Аурел даже и не пытался ему приказывать! И даже гордился своим бешеным сердцем! А нам – расхлебывай!

Дело тут, повторяю, не столько в национальности, сколько в самом

Ауреле. Вскоре после его появления – подселения, естественно, к нам – я ездил в Москву и в купе встретил молодого красивого соотечественника Аурела, который, оказывается, тоже женился на русской – и при этом прекрасно у себя в республике жил! Так что дело тут, повторяю, в самом лишь Ауреле. Возможно, дело не в том, что на русской, а просто на слишком молодой? Или, может быть, даже не женился, а просто так? Многие национальности этого не любят, включая нашу. И потом, если он так красиво-трагически женился, то где же его молодая жена? Позабыл в спешке? Почему ей не звонит? Много вопросов и, я бы даже сказал, подозрений возникло тут. Но высказываться об этом я не решался: республики в основном уже отделились – но дружба народов по-прежнему считалась делом священным… и получилось бы, что я замахиваюсь не на Аурела, а на дружбу народов! В это время дочка от мужа вернулась к нам, и Аурел как-то сразу приосанился…

Надо было другим путем. И этот путь я гениально вычислил. В то время я часто гостил у Кузнецовых на даче. И вот однажды мы выпивали с Кузей в беседке, иронически комментируя все происходящее вокруг. А происходило следующее: Кузин батя

Зиновий, в тертом морском кителе времен войны, командовал

Битте-Дритте, сидящим на крыше. Как всегда, Битте-Дритте больше демонстрировал себя, чем работал.

– Ты обещал за два дня! – вопил Зиновий.

– Тут минимум на месяц! – свысока усмехался Дритте.

– Вот месяц тут и сиди! – в бешенстве прокричал Зиновий и ногой в рваном говнодаве пихнул лестницу, прислоненную к дому.

Лестница медленно стала падать и с хрустом рухнула в заросли малины. Зиновий был – да и остается – настоящим мужиком, и гнева его все боятся… но не Битте-Дритте!

– В трубу можно поссать? – насмешливо крикнул он сверху.

Взбешенный Зиновий вошел к нам в беседку:

– Налей!

– У меня есть отличный кровельщик, – скромно проговорил я. -

Беженец. Пропадает. Много не возьмет.

Зиновий радостным орлиным взором впился в меня. Хотя насчет

“пропадает” (Аурел жил у нас довольно уютно) и насчет “много не возьмет” я не был до конца уверен. Но уверен я был зато в другом: держать больше Аурела у себя я не намерен!

Аурелу я, естественно, сказал, что интеллигентная богатая семья приглашает его к себе на виллу, много слыша о нем (от меня) и желая пообщаться. К тому же надвигается праздник уборки урожая, и не знаю, как у них (тут я снова слукавил), а у нас этот праздник принято отмечать на природе, буйно и пышно. И Аурел съехал!

Теперь на воздухе! Одна природа кругом!

И что самое славное – действительно оказался талантливым кровельщиком, о чем он сам – а тем более я! – прежде не подозревал. Теперь он там нарасхват, кроет все подряд, но в основном – богатые виллы, растущие сейчас словно грибы, и сам