Черная Пантера. Кто он? - Страница 2

Блэкторн рассмеялся:

– Ну ладно. Просто отведи их в указанное место и устрой там заварушку. А я там уже обо всем позабочусь. Нужно привести людей в раздражение – и, черт побери, если это их не разозлит, тогда я не знаю, что еще может сработать.

– Не волнуйся, братишка. Я их вооружу и подготовлю.

– Только сам держись в стороне, хорошо? На случай, если что-то пойдет не по плану.

Уоллоби вновь хмыкнул:

– Поверь мне, когда я их настрою на нужный лад, они сами будут умолять меня не ввязываться, а руководить великой битвой издалека. Объедините маленький расистский парад с отсутствием какой-либо организованности – и у вас в руках уже небольшая армия, – он вздохнул и высморкался в низ майки. – Ну что ж, дорогой брат, мне пора входить в образ. Как бы хотелось поменьше… вонять на этой работе. Давай надевай маску торговца оружием и за дело!

Девонте Уоллман бежал со всех ног, огибая идущих по тротуару жителей Вашингтона и туристов, озабоченных, разумеется, своей личной жизнью, а не его срочным заданием. Мальчик сильно опаздывал, а ведь, если он не успеет вовремя, двери перед ним закроются. А тут туристы в футболках с надписью «Программа защиты свидетелей», со смартфонами и прочей ерундой просто стоят у него на пути. Тычок здесь, толчок там (и пара словечек, которые заставили бы его бабулю всыпать ему по первое число) – и вот он, просвет в толпе. Его цель уже в зоне видимости: вход в Смитсоновский национальный музей искусства Африки.

Девонте заметил, что охрана усилена настолько, что даже для столицы это выглядело странно. Мужчины с рациями слонялись по периметру, журналисты толкались в попытке завоевать местечко с лучшим обзором рядом с микрофонной стойкой, как будто ждали, что сейчас кто-то очень важный произнесет речь.

Обычно Девонте останавливался, чтобы посмотреть, кто выступает (однажды так ему удалось увидеть своего любимого рестлера Дуэйна «Скалу» Джонсона – до того, как тот начал озвучивать диснеевские мультики). Но сегодня важное дело не могло ждать. Еще два прыжка – и Девонте вбежал в музей, тяжело дыша. Пожилая леди за столиком у входа смущенно улыбнулась, в то время как мальчик, согнувшись, пытался отдышаться. Его грудная клетка вздымалась, а пот градом тек из-под промокшей бейсбольной кепки с надписью New York Yankees, которую Девонте напялил на неопрятные дреды.

– Все хорошо, милый? – женщина сверлила его взглядом, пока Девонте пытался выпрямиться. Он все еще не мог одновременно дышать и говорить, поэтому помахал своим билетом в сторону висящего на стене плаката.

– А, вакандийская экспозиция. В нижнем зале. Поторопись, сынок. Они уже начинают.

После тщательной проверки службой охраны Девонте направился к лестнице в середине комнаты и начал спускаться, перепрыгивая через две ступеньки. Там охранники осмотрели его еще раз, на случай, если он вдруг представляет опасность. Пройдя за угол по скользкому мраморному полу, Девонте увидел толпу людей, собравшихся у двери в галерею, и красную ленточку, закрывавшую вход. Сбоку от скопища людей, нетерпеливо посматривая на часы, стояла его мама, которая уже начала доставать из сумочки мобильник. Высокая худая женщина собрала длинные косы вокруг головы и повязала белой лентой, резко контрастирующей с ее кожей цвета красного дерева. Девонте подумал, что его мама – самая красивая на свете; когда ему было десять лет, его приятели даже поддразнивали мальчика, называя его мамулю красоткой. Несмотря на то что они были совершенно правы, ему не хотелось воспринимать маму так и, конечно, еще меньше нравилось, что его друзья оценивают ее подобным образом.

Когда она заметила сына, вышедшего из-за угла, в ее глазах появилось раздражение.

– Ты почему опоздал? – беззлобно прошептала она, заключила сына в объятия, а потом безуспешно попыталась привести его одежду во что-то, хотя бы отдаленно напоминающее порядок.

Девонте дергался и извивался, пытаясь отбиться от маминых попыток поправить его прикид. Боковым зрением он заметил в толпе нескольких девочек своего возраста и подумал, что, если они увидят, как мама одергивает ему майку и детским платочком протирает уголки глаз, это сразу заметно снизит его шансы на знакомство с ними. Но он понимал, что, если открыто выступит против проявления материнской заботы, та станет еще настойчивей, так что стоически терпел страдания.

– Это для меня очень важно, понимаешь? – прошептала мама ему на ухо, наконец-то удовлетворенная результатом своих усилий. – Мы уже много лет не видели короля, а после всего того, что рассказывал твой дедушка… Нужно, чтобы ты вел себя безупречно, хорошо?

Девонте улыбнулся, хорошо зная, чем сможет успокоить маму. Он сделал щенячьи глазки, не сомневаясь, что ее сердце сразу растает:

– Обещаю, что буду умничкой. А потом мы пойдем в новый музей, правда?

Она фыркнула и быстро его обняла:

– Знаю я этот твой взгляд, дружок. Его испробовали на мне более опытные мужчины, чем ты, включая твоего отца.

– И тогда тоже сработало, так ведь, мам?

Она только собралась добродушно парировать, как вдруг их болтовню прервал звук ветряных деревянных колокольчиков. Вошел пожилой экскурсовод с седой бородой, которого сопровождали две самые эффектные женщины, которых Девонте когда-либо доводилось видеть. Первая была высокой, гибкой, с темной бронзовой кожей, сложена как профессиональная баскетболистка, но двигалась удивительно легко. На ее лице застыло хмурое выражение. Женщина окинула взглядом каждого посетителя, явно ожидая какой-то угрозы.

Ее компаньонка была похожа на гимнастку – участницу Олимпийских игр: такой она была маленькой и быстрой. Девушка поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, оглядывая комнату и часто посматривая на невероятно тонкий прибор в руках, похожий на смартфон, обтянутый напоминающим лайкру материалом. Она была такой же темнокожей, как и первая, но ее лицо, казалось, сияло внутренней улыбкой; как будто девушка хранила секрет, который, поделись она им, заставил бы ее в голос рассмеяться.

Обе женщины были обриты налысо и одеты в одинаковые облегающие черно-синие брючные костюмы. Девонте заметил, что они общаются без слов: высокая кивнула, а потом скрылась в ближайшей комнате. Пожилой экскурсовод прочистил горло.

– Леди и джентльмены, Смитсоновский институт счастлив приветствовать вас в национальном музее искусства Африки на открытии нашей новой выставки вакандийского искусства. Эта коллекция, экспонаты которой поднимают вопросы физического, социального и духовного опыта, была полностью организована на средства нашего гостя, любезно выделившего время в своем плотном графике, чтобы поучаствовать в сегодняшнем открытии, – мужчина коротко кашлянул и широко улыбнулся, и все увидели, как ярко сияют его зубы. – Я мог бы продолжать еще долго, но с таким же любопытством, как и вы, жду, что скажет наш спикер, так что пора уступить ему место. Леди и джентльмены, с гордостью представляю вам нашего благодетеля: Черную Пантеру, его королевское величество короля Ваканды Т’Чаллу!

Девонте слышал, как его мама глубоко и резко вздохнула. Он старался подняться на цыпочки, чтобы что-то разглядеть в толпе, которая взорвалась аплодисментами. Среди леса рук и голов мальчик едва разглядел высокого темнокожего мужчину, появившегося рядом с амазонками-телохранительницами. Рассмотрев его, Девонте был слегка разочарован. Он ожидал увидеть короля во всем великолепии. А этот был больше похож на магазинный манекен.

Мужчина прошествовал в сторону небольшого возвышения рядом с красной ленточкой и поднялся на него так грациозно, будто был одним из тех гарлемских танцоров, на которых они с мамой ходили смотреть в Центр Кеннеди. Вместо короны и мантии на нем было что-то похожее на дорогой черный офисный костюм; плечи и груди король обернул традиционной африканской накидкой из ткани кенте. Теперь, когда аплодисменты утихли, Девонте обратил внимание, что Т’Чалла ненамного старше некоторых ассистентов преподавателей – недавних выпускников средней школы. На его лице намечалось лишь слабое подобие бороды, а улыбка, которой он одарил собравшихся, кажется, не затронула его проницательные карие глаза, мечущиеся по комнате, будто опасаясь наткнуться на чей-нибудь восхищенный взгляд.