Черная легенда - Страница 26

В Египте у власти находились мамлюки-бахриты, фактически повелевавшие бессильными султанами Аюбидами, потомками славного Саладина. Социально и политически египетские и хорезмийские гулямы были близки. Поэтому хорезмийцев в Египте приняли и нашли им применение: с их помощью египетские мамлюки разбили крестоносцев при Газе 18 октября 1244 г. А затем взяли и Дамаск, где правила другая ветвь Аюбидов. И тут опять сказалась «сила вещей»!

Египетские мамлюки-бахриты были кыпчаками, то есть половцами Причерноморских степей. Хорезмийские гулямы были канглы-печенеги. Если не отцы, то уж деды и прадеды их воевали друг с другом и на берегах Аральского моря, и в окрестностях Нижнего Дуная.

В острый момент счеты прежних времен были забыты, но после победы в Дамаске хорезмийцы поняли, что их в Египте не любят, а используют. Это было, во-первых, обидно, а во-вторых, бесперспективно. Что за жизнь, если начальство посылает тебя в заведомо опасные места, а потом, когда, победив, остаешься жив, не удостаивает награды? Хорезмийцы восстали… и были поголовно истреблены мамлюками-кыпчаками.

Утрата хорезмийцев как боевой мощи не ослабила мамлюков. Они занимали прочные позиции в Египте, и к тому же их численность росла. Монголы, ведя войну в Причерноморье с половцами, захватывали их в плен и продавали как рабов по дешевке. А кыпчаки-бахриты покупали их у посредников – итальянских работорговцев, и ставили в строй.

К 1250 г. мамлюки Египта усилились настолько, что разбили сильнейшее французское рыцарство, напавшее на устье Нила. В плен попал французский король Людовик IX Святой. И тогда же кыпчаки упразднили в Египте династию султанов Аюбидов и взяли власть в свои руки. Оставались монголы, которые продвигались навстречу им, и неизбежность столкновения была очевидной.

А теперь поставим уместный вопрос: кто с кем воевал? Канглы и кыпчаки, то есть хорезмийцы и мамлюки, которые были такими же степняками, как монголы. А земледельческое и городское население стран Ближнего Востока несло тяготы войны, страдало от войны. Но для него было равно неприятно, когда его грабили монголы-несториане или кыпчаки – новообращенные мусульмане. На войну они смотрели как на неизбежное зло, но две воюющие стороны были для коренного населения равно враждебными. Так где же здесь борьба кочевников с земледельцами и с Культурой? Похоже, что «борьба» Степи и Цивилизации – черная легенда.

И там было плохо! Избыток пассионарности не лучше, чем ее недостаток, В обоих случаях течет кровь людей неповинных, ибо в такие эпохи война как таковая становится целью жизни.

В конце IX в. Европа, под чутким руководством папского престола, отправила «лишних» дерущихся баронов отвоевывать Иерусалим с надежной, что они там и застрянут. Ушли бароны, а вернулись рыцари. И стали они еще хуже: злее, хитрее, предусмотрительнее, корыстолюбивее. Захваты восточных городов казались большими удачами, но оказалось, что все эфемерно. Постоянная война на границе Иерусалимского королевства с мусульманами была безрезультатной и разочаровала искренних крестоносцев – а такие тоже были.

А неискренние не высказывались. Война кормила рыцарей-монахов двух орденов: иоаннитов и тамплиеров и ее нельзя было прекратить без того, чтобы не подвергнуться обвинению в ереси, со всеми вытекающими отсюда последствиями. «А вот он не хочет продолжать воевать за цели, объявленные папой!» Поэтому на Востоке война постоянно тлела, а дома, на Западе, она пылала.

Гвельфы, разветвленные сторонники пап в Риме, и гибеллины, не менее мощный клан сторонников императоров Священной Римской империи германской нации, заставляли воевать друг с другом пап и императоров. Если на троне оказывался даже ревностный приверженец римской церкви, как, например, Отгон VI, то его немедленно «поворачивали» против папы. И наоборот, если на святом престоле появлялся гибеллин, например генуэзец Синибальди Фьески, друг Фридриха II, то, став папой под именем Иннокентия IV, он не жалел сил, чтобы погубить прежних друзей.

«Сила вещей», то есть направленный причинно-следственный процесс, несла людей, как ураган – сухие листья. И в результате к 1254 г. Германия была распылена, а Италия раздроблена. В Германии после династии Гогенштауфенов наступила эпоха «кулачного права», а Южную Италию, когда-то богатейшую страну, оспаривали между собой арагонцы Испании и анжуйцы Франции.

Слабой и незначительной была Англия при Генрихе III. Французы Плантагенеты долгое время обращались с Англией как с далекой и бедной провинцией, откуда можно лишь получать налоги. Но когда английский король Джон Безземельный утратил Нормандию, Пуату, Ла-Манш и суверенитет над провинцией Бретань, да еще стал вассалом папы, взимавшего с него деньги, англичане, жители этой зеленой страны, взбунтовались. В 1215 г. они заставили короля подписать Великую хартию вольностей и учредить парламент. Первая половина XIII в. прошла в этой стране в борьбе парламента с королем, а за это время кельты Валлиса (Уэльса) и Шотландии грабили англосаксов, соперничая в этом деле с наемниками короля.

В лучшем положении находилась Франция, одержавшая победу над графом Тулузы и завоевавшая Лангедок. Эта так называемая Альбигойская война, выигранная не французскими войсками, а крестоносцами, то есть пассионариями Севера страны, сразившимися с пассионариями Юга, принесла французской короне когда-то богатые, но сейчас дотла разоренные земли. Эта война дала много новых подданных королю, но таких, которые ненавидели своего короля, и принесла первую инквизицию, которой воспользовались еретеки-катары, лицемерно принявшие католичество и сжигавшие по ложным делам искренних верующих католиков.

Французское рыцарство было самым сильным в Европе. Но оно потерпело два крупных поражения в двух крестовых походах: в Египте в 1250 г., где сам король попал в плен к мамлюкам, и в Тунисе в 1270 г., где французов разбили берберы, а сам король умер от чумы. Надо признать, что в середине XIII в. блеска во Франции было много, но сил для ведения большой войны на Востоке было маловато. Ну а прочие государства были еще слабее.

И вот тогда по Европе прошел слух о монголах.

Мы подошли к теме великого монгольского похода на запад в 1236–1242 гг., который является прелюдией событий 1260 г. Что это был за поход и какое отношение он имел к появлению монголов на берегу Средиземного моря осенью 1259 г.?

Завоевание мира в задачу монгольскому корпусу, посланному на запад, поставлено не было. Цель похода была гораздо скромнее – разгромить надолго или навсегда половцев и избавить себя от внезапного ответного удара, ибо разгоревшаяся на большой территории степная война могла перенестись снова на землю собственно Монголии. Половцы, как и монголы, были степным народом. И если монголы смогли организовать набег с Онона на Дон и Дунай, то и половцы с равным успехом могли перебросить конную армию с Дона, Волги, Урала на Онон.

Потому-то монголы, используя мобильные конные части на очень широком фронте, брали половцев в клещи, вынуждая отступать как можно дальше на запад.

В 1239 г. венгерский король Бела IV принял и лично встретил 40-тысячную орду половецкого хана Котяна на границе и велел королевским чиновникам расселить всех половцев внутри Венгрии. Однако венгерские магнаты предательски убили Котяна и его сподвижников в Пеште, а половецкое войско, вслед за этим, сокрушая все на своем пути, ушло на Балканы. Многие из половцев добрались до Никеи, православного государства греков в Малой Азии; переправились через проливы и поступили на службу к греческому царю.

Предательство не спасло Венгрию от монгольского удара, так как венгры вероломно убили и монгольских послов. Они сделали то, чего монголы не прощали, – и Венгрия была разгромлена. Как же реагировали государи христианского мира на разгром и опустошение двух католических стран – Польши и Венгрии? В письмах императора Фридриха II к Беле IV венгерскому и Генриху III английскому есть любопытное признание. Упомянув разорение монголами Киева, император поносит папу Григория IX за то, что тот проповедует крестовый поход не против свирепых татар, а против него, Фридриха И, защитника церкви.