Черная легенда - Страница 12

Но культура имеет свою инерцию. Пассионарность, имевшая накопления – храмы, библиотеки, армию, судопроизводство – обеспечивала этнической системе Византии видимое процветание. Но ему мешало прогрессивное загнивание Константинопольского синклита – совета высших чиновников.

Уже в XI в. на престол Византии возводились беспринципные фавориты. Среди них были пьяницы, развратники, бесталанные чиновники. И наконец, в 1071 г. красавец армянин Роман Диоген был предан собственными командующими отдельными армейскими частями и попал в плен к туркам-сельджукам. Непопулярность Константинопольского синклита была такова, что большая часть Малой Азии предалась Алп-Арслану.

Тем самым Византия утратила территорию, откуда она произошла, – Малую Азию. В незахваченной части страны возникла открытая война между интеллигенцией, высшими чиновниками и воинственными пограничными латифундистами. Последние и победили.

Алексей Комнин занял столицу, причем, по словам его дочери Анны, блестящего историка, воины расправлялись с населением Константинополя как с жителями взятого чужого города. Кто были эти люди? Оказалось, что Комнины: Алексей, Иоанн, Мануил использовали наемников – франко-нормандцев из Сицилии, печенегов и половцев с берегов Дуная, армян, грузин, сербов – кого попало. С помощью этой армии, отплатив ей богатством, накопленным за прошлые века, Комнины сохраняли независимость Византии до тех пор, пока последний Комнин не занялся убийством своих сограждан. У тех еще хватило энергии убить тирана. Но оставшиеся довели страну до падения, возвели на престол трусливых и аморальных Ангелов.

В 1204 г. крестоносцы, отчаявшиеся победить мусульман, захватили Константинополь, подвергли его полному разграблению и создали на обломках его Латинскую империю. Но тут сказали свое слово жители Трапезунда, Никеи, Эпира.

К 1260 г. итало-французский гарнизон Константинополя понял свое бессилие перед мужеством никейских, эпирских и болгарских воинов. В 1261 г. Константинополь снова стал греческим.

Что из этого вытекает? Народы, связанные со своей землей, куда более способны к сопротивлению вражеским вторжениям, к регенерации, восстановлению своей культурной жизни.

А ведь кроме Византии православными странами были Киликия, Грузия, вернувшая себе самостоятельность, а также Сирия, Месопотамия, Египет, находившийся под владычеством мусульманского этнического меньшинства, и – что самое удивительное – Центральная Азия, где три четверти кочевников были христианами несторианского направления.

Именно последние составили основную силу Монгольского улуса, где царствовала династия Чингисидов, весьма сочувствовавшая своим христианским подданным. Христианские симпатии были у трех царевичей – Хубилая, Ариг-буги и, по-видимому, у Батыя. Сын Батыя Сартак был откровенным несторианином. И только царевич Хулагу предпочел буддизм, хотя его жена Докуз-хатун и ближайшие нойоны были несториане.

Так восточнохристианская целостность сталкивалась с двумя равными ей по значению – мусульманской и римско-католической. Кочевники в этой сложной композиции играли особую роль.

Названия обманчивы. Слово «ислам» обозначает одно из исповеданий монотеизма. Оно же выступает как наименование огромной суперэтнической целостности, особой культуры и системы государственных образований и мировоззрений. Но, что очень важно, в этой системной целостности (суперэтнической) далеко не все были мусульманами, хотя и числились таковыми. Речь идет не об иноверцах, а о членах мусульманской общины, претендовавших на правоверие. Этому обстоятельству стоит уделить внимание. По библейской легенде, арабы произошли от наложницы Авраама – Агари, и их сына Исмаила. Авраам, родив от жены своей Сарры Исаака, выгнал Агарь и Исмаила в пустыню. Исмаил нашел источник воды, чем спас свою мать и себя, но неприязнь между его потомками и потомками Исаака сохранилась. И ведь не исключено, что сама легенда сохранена для объяснения той вражды, которая разделяет эти этносы с XVIII в. до н.э., хотя, казалось бы, ссориться им было не из-за чего.

До VI в. арабы вели себя тихо. Одни пасли верблюдов – бедуины, другие в оазисах разводили финиковые пальмы и работали проводниками купеческих караванов через Каменистую Аравию – Хиджас, третьи умиротворенно жили в Йемене, подвергаясь время от времени вторжениям абиссинцев или персов. Но все они находились в гомеостазе (равновесии с ландшафтом) и были далеки от участия в исторических событиях, хотя постоянная война Рима с Ираном протекала на границах их страны.

Этногенетический взрыв, подобный взрыву, создавшему Византию и вызвавшему Великое переселение народов в Европе, в Аравии наступил в VI в. и протекал одновременно в Синде, Тибете, Северном Китае, Корее и Японии.

Итак, Аравия в V–VI вв. была раздроблена и бессильна. Именно это открыло в нее двери для самых разнообразных культурных влияний. В город Ятриб – будущую Медину – убежали от римлян уцелевшие евреи, туда же устремились христианские еретики, там уже учили арабов зороастризму персидские маги, а вокруг бродили по пустыне бедуины, поклонявшиеся звездам и особенно Зухре – планете Венера. В торговой Мекке святыней был камень, упавший с неба, – метеорит. Но мекканцы были люди практичные. Они принимали в свой город паломников, дозволяли им поклоняться черному камню, а финики и воду продавали по повышенным ценам. Так, в благодатной тишине, жила Аравия, пока не начала раскаляться внезапно возникшим внутренним жаром.

Поэзия была для арабов так же насущно необходима, как для греков музыка, для негров банту – танец, для славян – песня и т.д. А раз так, то первыми пассионариями в Аравии стали поэты.

В VII в. поэтов вытеснили и убили религиозные фанатики, сплотившиеся около пророка Мухаммеда. Они победили мекканских купцов и бедуинов пустыни и евреев Ятриба, переименованного в «Город пророка» (Мединатун Наби), потому что не жалели жизни ни своей, ни чужой. Порыв их был столь силен, что они сокрушили великий Иран и отторгли от Византии Сирию и Египет.

Но, приняв ислам на словах, мекканские купцы и бедуины в душе оставались равнодушны к теологии. Победившие их сектанты, руководимые халифами (наместниками пророка) Абу-Бекром и Омаром, были большинству арабов несимпатичны, хотя завоевания этих халифов приносили громадные доходы от грабежа покоренных стран и работорговли. Так в халифате создались две этнопсихологические доминанты. К одной из них принадлежали фанатики – истинные мусульмане, а к другой – лицемеры, потомки врагов Мухаммеда, принявших ислам под угрозой гибели еще при жизни пророка.

Эти силы не могли не столкнуться в смертельной схватке. Она произошла в 660 г., и победили лицемеры. Вождь их, Моавия ибн Абу-Суфьян, основал династию Омейядов и перенес столицу из Медины в Дамаск, а его противники образовали партию погибшего халифа Алишият Али и стали называться шиитами, буквально – «партийными». Фанатиков сменили политики.

Победа Омейядов легко объяснима. Пассионарные люди были на обеих сторонах. Разделяли их только психологические доминанты, а сделать выбор мог каждый по своей воле. Большинство предпочло успех и богатство мученической смерти за религию, навязанную им силой. Вот почему Омейяды сидели на троне халифов и обращали избыточную энергию своих соплеменников на завоевания Средней Азии, Закавказья, Северной Африки, Испании и Аквитании. 90 лет они шли от победы к победе, что их и погубило.

Халифы Дамаска покорили столько народов, что в халифате сами арабы превратились в господствующее меньшинство. Но так как всем покоренным рекомендовалось принимать ислам, чтобы не платить тяжелый налог харадж, то количество лицемерных мусульман выросло, а этнос, объединенный Мухаммедом, превратился в суперэтнос. И в VIII в. выявилась крайняя несправедливость: господствующие лицемеры в ряде внутренних войн истребили бо́льшую часть искренних мусульман и дали возможность размножиться другим лжемусульманам неарабского происхождения, не дав однако, им никаких прав. Те нашли вождя, Абу-Муслима, перса, который поднял народ на борьбу за потомков дяди пророка – Аббаса, против узурпаторов. Его поддержали буквально все, и в 750 г. последний омейядский халиф Мерван II погиб в Африке, а его родственники были убиты. Обыватели победили потомков воинов, задавив их массой.