Черная книга - Страница 17

– Ваш отец и Джимми – это ваш дядюшка – поссорились много лет назад. Вы, наверное, слишком молоды, чтобы помнить это.

– Спасибо за комплимент.

– Так мне сказала Ина.

– Так дядя Джимми умер?

– Вот уже три недели.

– И тетушка Ина хочет меня видеть? – (Стил кивнул.) – Зачем?

– Не знаю. Все повторяет, как ей хочется вас увидеть.

– Только меня? О моем брате она не говорила?

Стил молча покачал головой. Ребус проверил, нет ли в кладовке Майкла. Его там не оказалось. Но остальные спальни вроде были заняты.

– Оно и понятно, – сказал Ребус. – Если они разругались, когда я был маленький, то, видимо, Майкла тогда еще не было.

– Да они, может, и не знают о его существовании, – добавил Стил. Вот вам нынешние семьи. – Как бы то ни было, Ина все время талдычила про вас, ну я и сказал ей, что съезжу на юг, поищу. Меня полгода как сократили – я рыбаком работал. Так я просто не знал, куда себя деть. Разве что мне всегда хотелось стать частным детективом. Ну я же вам говорил. Мне так нравятся фильмы про сыщиков!

– Кино смотреть – это тебе не коленом по яйцам.

– Да уж!

– Так как ты меня нашел?

Стил оживился:

– Я пошел по адресу, который дала мне Ина, – вы там когда-то жили с отцом. Соседи знали только одно: что вы работаете полицейским в Эдинбурге. Ну вот, я взял справочник и обзвонил все отделения, которые там есть, спрашивал, не работает ли у них Джон Ребус. – Он пожал плечами и вернулся к своему чаю.

– Но домашний-то адрес ты как узнал?

– Мне его дали в полиции.

– Не может быть. Инспектор Флауэр?

– Да, какая-то такая фамилия.

Сейчас, когда Энди Стил сидел на диване, выглядел он лет на двадцать пять. Он был крупного сложения – такой человек может поддерживать форму только тяжелым трудом, и такой изматывающий труд он нашел, выходя в Северное море на рыбацких судах. Но вот прошло всего шесть месяцев, и он, лишенный работы, слегка отяжелел от безделья. Ребус испытывал сочувствие к Энди Стилу и его мечте стать частным детективом. Вот он сидит и смотрит перед собой, отхлебывая чай, вид у него потерянный, и даже ближайшее его будущее туманно и не сулит ничего хорошего.

– Так вы съездите к ней?

– Может быть, в выходные, – неуверенно пообещал Ребус.

– Она будет рада.

– Могу и тебя назад отвезти.

Молодой человек решительно замотал головой:

– Нет, я хочу еще задержаться в Эдинбурге.

– Как знаешь. Только смотри, будь осторожен.

– Осторожен? Я мог бы вам рассказать такие истории про Абердин, что у вас бы от них волосы дыбом встали.

– А залысины зарастут?

Энди Стилу понадобилась целая минута, чтобы понять шутку.

На следующий день Ребус нанес визит Эндрю Макфейлу. Но того не оказалось дома, а домохозяйка сообщила, что не видела его с предыдущего вечера.

– Обычно он спускается ровно в семь на завтрак, ест совсем чуток. Но сегодня не появился, я поднялась к нему – а его нет. У него что, неприятности, инспектор?

– Да нет, с чего вы взяли, миссис Маккензи. Кстати, кекс у вас – пальчики оближешь.

– Правда? Я его приготовила уже дня два-три как, он, наверное, подсох.

Ребус протестующе покачал головой и отхлебнул чая, надеясь размочить застрявший в горле кусок. Но от чая ком только разбух, и Ребус принялся проглатывать его потихоньку, стараясь не поперхнуться у нее на глазах.

В углу он увидел птичью клетку с зеркальцами, с панцирем каракатицы, колосками проса, вот только птички не было. Может быть, выпорхнула.

Ребус оставил миссис Маккензи свою визитку и попросил передать ее мистеру Макфейлу, когда тот появится. Он не сомневался, что она передаст. Напрасно он представился домохозяйке как полицейский. У нее могут возникнуть подозрения, еще, чего доброго, потребует, чтобы постоялец съехал в течение недели. Это было бы совсем ни к чему.

Но вообще-то, Ребус не думал, что миссис Маккензи сделает из его визита какие-то выводы. А Макфейл наверняка сочинит для нее какое-нибудь правдоподобное объяснение, зачем приходил Ребус. Может быть, полиция города Эдинбурга хочет наградить его грамотой за спасение щенков из бурных вод Уотер-оф-Лита[19]. Что-что, а истории сочинять Макфейл был мастер… Дети же обожают слушать истории.

Ребус постоял у дома миссис Маккензи, оглядывая другую сторону улицы. Наверное, это получилось случайно, но Макфейл поселился в пансионе, из окон которого можно кидать вожделенные взгляды на детишек – учеников начальной школы напротив. Едва приехав, Ребус сразу приметил школу, оттого-то он и представился хозяйке пансиона по полной форме. Ведь он не верил в совпадения.

И если Макфейла не удастся убедить переехать в другое место, то очень может быть, что соседи узнают истинную историю постояльца миссис Маккензи. Ребус сел в машину. Он не всегда нравился сам себе, и его работа не всегда ему нравилась.

Хотя иногда получалось неплохо.

Он вернулся на Сент-Леонардс. У Шивон Кларк не было никаких новостей о нападении на Рори Кинтаула. Тот продолжал уклоняться от нового допроса. Одну встречу они было назначили, но потом он ее отменил, и с тех пор Шивон Кларк так и не сумела с ним поговорить.

– Его сыну семнадцать лет, и он почти все время торчит дома. Можно попробовать побеседовать с ним.

– Да, можно.

Но это же столько возни. Наверное, Холмс прав.

– Сделай что можешь, – сказал Ребус. – Если после твоего разговора с Кинтаулом мы не продвинемся, то вообще бросаем это дело. Если Кинтаулу нравится, когда ему вспарывают живот, у меня возражений не имеется.

Она кивнула и отвернулась.

– Есть какие-нибудь новости о Брайане?

Она снова повернулась к нему:

– Он разговаривал.

– Разговаривал?

– Во сне. Я думала, вы знаете.

– И что же он сказал?

– Бормотал что-то неразборчивое, но это означает, что он постепенно приходит в себя.

– Хорошо.

Она снова хотела отвернуться, но тут Ребусу в голову пришла одна мысль:

– Как ты собираешься добираться в Абердин в субботу?

– На машине. А что?

– Место лишнее найдется?

– Я еду одна.

– Сможешь меня подвезти?

Она удивленно посмотрела на него:

– Бога ради. А куда вам?

– До «Питтодри».

Теперь она посмотрела с еще большим удивлением:

– Глядя на вас, не скажешь, что вы болельщик «Хиба».

Ребус скорчил гримасу:

– Нет уж, болеть ты будешь одна. Мне просто нужно в Абердин.

– Ладно.

– А по пути расскажешь, что вычитала в деле Большого Джера.

До субботы Ребус три раза успел поссориться с Майклом (который так или иначе собирался съезжать), один раз со студентами (те тоже настроились съехать) и еще с регистраторшей у Пейшенс – та никак не хотела его соединять. Брайан Холмс уже раз-другой открыл глаза, и доктора сказали, что он на пути к выздоровлению. Никто из них, однако, не рискнул обнадежить: «к полному выздоровлению». Тем не менее новость приободрила Шивон Кларк, и она пребывала в хорошем расположении духа, когда заехала за Ребусом на Арден-стрит. Он ждал ее внизу. У нее был вишневого цвета двухлетний «рено» пятой модели. Машина блестела, как новенькая, и весело урчала, а Ребусова колымага рядом с ней, казалось, пребывает в предынфарктном состоянии. Правда, у его ржавого корыта такой вид был вот уже три или четыре года, но, как только он принимал решение от нее избавиться, она снова оживала. Ребус начал подозревать, что машина читает его мысли.

– Доброе утро, сэр, – сказала Шивон Клар. Из стереосистемы звучала поп-музыка. Она увидела, как поморщился Ребус, усаживаясь на пассажирское сиденье, и выключила звук. – Не выспались?

– Этот вопрос мне задают чуть не каждый день.

– С чего бы это?

Они остановились возле булочной, где Ребус купил себе завтрак. В квартире у него не было ничего, что можно с полным правом назвать едой, но Ребусу некого было в этом винить, кроме себя самого. Его вклад в общую продуктовую корзину был ничтожен. И если он что-то и покупал, то в основном что-нибудь мясное, а студенты к мясу не притрагивались. Он приметил, что Майкл тоже стал вегетарианцем, по крайней мере на людях.