Чем вытереть пыль? - Страница 5
– Никто не будет этого делать. Не говори глупостей. Ты, равно как и я, прекрасно знаешь, что количество воды в закрытой системе, содержащей живое существо, постоянно увеличивается; мы ее производим, окисляя гидроксиды, поступающие к нам с пищей. В каждом скафандре в системе воздушного циркулирования есть поглотители влаги, без них мы не прожили бы и двух часов.
– Правильно. Но как ты собираешься достать воду? Не станешь же ты открывать систему снабжения кислородом?
– Но ее можно на время отключить, а предохранительный клапан задержит воздух в скафандре – так всегда делают, когда приходится сменить аварийный баллон. Непростая будет работенка, ведь мы будем действовать вслепую, полагаясь на тактильные ощущения и при этом работая в перчатках. Другого выхода я не вижу.
– Придется тебе залазить в мой скафандр, поскольку я не знаю, что делать. Как долго я смогу продержаться после того, как ты отключишь кислород? И что вообще ты собираешься делать? Ведь не думаешь же ты обнаружить там резервуар с жидкостью?
– Нет, в поглотителе применяется хлорид кальция, и к настоящему моменту он уже впитал довольно влаги ведь ты провел в скафандре несколько часов. Поглотитель имеется в нескольких отделениях, и, если я извлеку часть его из одного отделения, ты от этого не пострадаешь. Воздуха в скафандре хватит на четыре-пять минут, и провалиться мне, если я не справлюсь за это время. Но, в конце концов, это твой скафандр и твоя жизнь – тебе решать.
– Что я теряю? И потом ты всегда был отличным механиком, а если и не был, то мне лучше этого не знать. Приступай к работе.
– Хорошо.
Как это часто случается, работа не началась, как было запланировано, поскольку перед космонавтами неожиданно возникла проблема, как найти друг друга. Перед тем как пыль лишила их возможности видеть, они находились на расстоянии пяти ярдов, но ни один не мог поклясться, что за истекшее время не сдвинулся с места или хотя бы не повернулся в другую сторону. После недолгого обсуждения было решено, что Шандара останется на месте, пока Риджинг пройдет пять ярдов в направлении, которое посчитает верным. Он будет каждый раз поворачиваться на четверть оборота, пока его усилия не увенчаются успехом. Но на практике оказалось, что и повернуться не так-то просто, поскольку солнце уже не проникало сквозь толстый слой пыли на видовых стеклах.
Прошло добрых десять минут, прежде чем Риджинг натолкнулся на напарника, но и тогда он посчитал свое везение незаслуженным.
Шандара лег на землю, что сократить расход кислорода, пока шла работа. Риджинг прощупал кислородную трубку несколько раз, прежде чем убедился, что верно определил место стыка со скафандром, – хотя экипировка и была приспособлена к работе в перчатках, но никак не рассчитана на ослепленного оператора. Предупредив напарника, космонавт закрыл замыкатели на шлеме и на аварийных баллонах, чтобы изолировать систему жизнеобеспечения, и открыл ее. Механизм был прост, как электронный переключатель скоростей; каждый клапан автоматически захлопывался, когда нарушалась герметичность системы. Друзьям необыкновенно повезло, что альгокультура, от которой зависела жизнь Шандары, выдержала операцию. Риджинг с легкостью извлек две из шести ячеек хлорида кальция, проверил притертость кислородной трубки и открыл клапаны. Он не знал, достаточно ли влаги впитал поглотитель, чтобы превратиться в раствор, но делать было нечего, оставалось только положиться на случай. Аккуратно повернув один из контейнеров крышкой наверх, геолог отодвинул перфорированную пластину и достал один из мешков для образцов, погрузив его в содержимое контейнера. Пластик не впитывал жидкость, заставив Риджинга впервые пожалеть, что исследователи отказались от мешочков из ткани, но размягченные раствором кристаллы все же прилипли к пакету.
Увидев свет, Риджинг понял, что его надежды оправдались, и повторил проделанную операцию над шлемом Шандары. Не тратя время на то, чтобы поднять камеру и карту, космонавты спешно направились к склону кратера.
Хотя на Луне передвигаться довольно легко, они успели пройти всего четыреста метров, когда видовые стекла их шлемов снова покрылись пылью. Риджинг с досадой остановился и повторил операцию с раствором. Но на этот раз она не помогла.
– Ты, наверное, пролил раствор, когда перепрыгивал с камня на камень, – раздраженно заметил Шандара. – Возьми другую капсулу.
– Я не проливал, но попробую.
Содержимое другого контейнера не принесло ожидаемого результата.
Картограф не мог сдержать упрека:
– Что на этот раз? И не говори, что понимаешь, в чем дело!
– Здесь действительно все ясно – раствор испарился.
– Я думал, хлорид удерживает влагу.
– Да, но при определенных условиях. К сожалению, при данной температуре давление пара оказалось выше внешнего. Конечно, не все молекулы улетучились, но оставшегося количества недостаточно для электрической проводимости. Наши шлемы получили, вероятно, еще больший заряд, кроме того, на них осел хлорид кальция, и невозможно предсказать, какой эффект он произведет.
– В скафандрах есть еще капсулы с хлоридом.
– У тебя осталось всего четыре, с которыми мы пройдем не больше двух километров. На мои рассчитывать не приходится, поскольку тебе не достать их, и, даже используя все твои, мы не доберемся до обода кратера. Опять же, поглотитель влаги необходим тебе самому. Поддержание комфортных условий не единственная его функция: в наших скафандрах нет терморегулирующего устройства, и внутренняя температура целиком зависит от уровня радиации и герметичности экипировки. Если твой пот перестанет поглощаться, о герметичности уже можно будет не говорить. А самое главное, что, даже использовав все капсулы, мы не поднимемся на поверхность.
– Другими словами, у нас снова большие неприятности.
– Да, и никаких идей.
– Мне остается только снова удариться в бессмысленные рассуждения. Раз они дали пищу твоему мозгу в первый раз, может, сработают и сейчас.
– Давай – мне все равно. В ближайший час я собираюсь призывать проклятия на голову того парня, который сделал видовые стекла и скафандры из разных видов пластика.
– Понятно, – не выдержал командир Тейзуэлл. – Вот что я хотел еще спросить: ты сказал, что твой платок прекрасно справился с ролью тряпки для пыли; не понимаю, каким образом?
– Я сказал, не платок, а мешок для образцов.
– Подожди. Я подумал, что мешки не сработали и только усилили индукцию на ваших шлемах.
– Верно. Но, когда я возмущался по поводу разного пластика, используемого в скафандрах, у меня родился новый план. Я решил, что раз пыль приняла положительный заряд…
– Еще бы – солнечные протоны!
– Именно. Следовательно, пыль притягивалась к отрицательно заряженной панели. Когда мы в первый раз использовали мешки для образцов, их поле, как и поле всего скафандра, стало положительным, из-за чего они и увеличили отрицательную индукцию на шлеме. И вот меня как молнией ударило: если потереть мешок о скафандр, заряд на нем изменится на противоположный, а поскольку мешок прозрачен, я смог бы…
– Понял! Ты смог бы привязать его к видовой панели, как пылесборник.
– Так я и сделал, за исключением того, что, за неимением веревки, мне пришлось держать мешок у лица руками.
– Браво! Таким образом, пустая реплика подсказала тебе блестящую мысль.
– Причем дважды. Идея с хлоридом, как ты помнишь, родилась из болтовни Шэна.
– И обе сработали!
Риджинг усмехнулся:
– Не сказал бы. Мешок не поменял заряда, сколько мы его ни терли.
Тейзуэлл изумленно уставился на космонавта, лицо его побагровело.
– Хватит! Выкладывай раз и навсегда, как все было!
– О, очень просто. Я разорвал мешок, чтобы увеличить его площадь, и плотно прижал к шлему, чтобы под него не забилась пыль.
– Что это тебе дало? Ты собрал еще больше пыли?
– Точно. А затем я потерся видовым стеклом о шлем Шандары. Вариант был беспроигрышным. Один из нас непременно бы получил положительный заряд. Мне повезло, и, пока мы не выбрались за пределы магнитного поля вулкана, я тащил Шэна за собой. Рад, что никто не снимал нас на пленку! Не хотел бы увидеть себя целующим уродливую физиономию Шандары, пускай даже сквозь шлем!