Человек в лабиринте. Сборник зарубежной фантастики - Страница 12

Пока он стоял с мешком, не зная, что ему делать, ветер проморозил его до костей. Прямо со двора были видны белые шапки волн, разбивавшихся о берег. Он решил отнести птиц к морю и закопать их там.,

Когда ему удалось спуститься с мыса к берегу, ветер был настолько силен, что Нат еле держался на ногах. Дышать было больно, руки посинели от холода. Такой стужи он не мог припомнить даже в самые суровые прежние зимы. Было время отлива. Нат с хрустом прошел по гальке до полосы с мягким песком, затем, повернувшись спиной к ветру, каблуком выкопал небольшую яму. Он хотел высыпать туда птиц, но как только открыл мешок, ветер подхватил их, закружил в воздухе, как живых, и разбросал по всему берегу. Зрелище было отвратительное. Нат отвернулся. Даже похоронить как следует не удалось — ветер их просто отнял у него.

— Ну ладно, прилив все скроет, — подумал он.

Он посмотрел в даль моря и увидел знакомые зеленые гребни волнорезов. Могучие волны вздымались над поверхностью, закручивались в барашки и снова обрушивались вниз. На время отлива шум моря отодвинулся, сливаясь в непрерывный дальний гул.

Потом он увидел их… Это были чайки. Далеко отсюда, сидевшие в волнах.

То, что ему сначала показалось белыми шапками волн, оказалось чайками. Сотни, тысячи, десятки тысяч. Они появлялись и исчезали между волнами, повернув головы к ветру, как мощный флот на якоре, ожидающий прилива. Они были везде, насколько хватал глаз, плотной массой, бесконечными рядами. Если бы море было спокойным, они бы покрыли бухту огромным белым облаком, в котором головы и тела плотно прижимались друг к другу. Лишь сильный восточный ветер, гнавший море к молу, не давал им приблизиться к берегу.

Нат повернул обратно и, уходя с берега, стал подниматься вверх по каменистой тропинке, ведущей к дому. Нужно было куда-то сообщить о том, что он видел. Этот неистовый ветер вызвал какие-то странные изменения в природе, которых он не понимал. Он решил пойти к телефонной будке, которая стояла на автобусной остановке, и позвонить в полицию. Хотя что они могли сделать? И вообще, кто еще может что-то сделать? Тысячи чаек сели на воду в бухте, укрывшись от бури, замерзшие и голодные… Полиция, наверное, подумает, что он сошел с ума или выпил лишнего, либо выслушает его с полным спокойствием: «Благодарим вас. Да, нам уже звонили. Резкое изменение погоды привело морских птиц к берегу…» Нат огляделся вокруг. Других птиц поблизости не было. Наверное, холод прогнал их отсюда. Когда он подходил к дому, жена встретила его в дверях. «Нат! — с волнением сказала она. — По радио уже говорят. Только что сообщили об этом в специальном выпуске новостей. Я все записала».

— Что сказали по радио? — спросил он.

— Рассказали о птицах, — ответила она. — Это не только здесь, это везде. В Лондоне и по всей стране. Что-то с ними случилось.

Они прошли на кухню. Нат взял со стола лист бумаги и прочитал:

— Заявление министерства внутренних дел, 11 часов утра. Каждый час из всех районов страны поступают сообщения о том, что над городами, деревнями и отдаленными поселками собираются огромные стаи птиц, ведущих себя крайне агрессивно, нанося ущерб постройкам и нападая на людей. Предполагается, что воздушные потоки со стороны Арктики, которые двинулись сейчас в направлении Британских островов, заставляют птиц мигрировать на юг огромными массами, и что сильный голод может заставить этих птиц нападать на людей. Владельцам домов рекомендуется держать закрытыми окна, двери и дымоходы в домах и принять все необходимые меры предосторожности для безопасности детей. Дополнительные сведения будут переданы позже.

Какое-то возбуждение охватило Ната. Он с триумфом взглянул на жену.

— Ну вот, — сказал он. — Будем надеяться, что на ферме они тоже это слышали. Теперь миссис Тригг поймет, что я ничего не выдумал. Все правда. И по всей стране то же самое. Я же чувствую, что здесь что-то не так. Только что я ходил на берег и видел в море чаек — прямо тысячи, десятки тысяч, яблоку негде упасть — и все они сидят на волнах и чего-то ждут.

— Чего же они ждут, Нат? — спросила она.

Он посмотрел на нее, потом снова взглянул на лежащий перед ним листок с записью сводки новостей.

— Не знаю, — медленно сказал он. — Тут сказано, что птиц погнал голод.

Он открыл ящик, где лежал молоток и другие его инструменты.

— Что ты собираешься делать, Нат?

— Заложу окна и дымоходы, как сказано.

— Ты думаешь, они пробьют закрытые окна? Эти воробьи и синицы? Разве у них хватит силы?

Нат не ответил. Он не имел в виду воробьев и синиц. Он думал о чайках.

Он поднялся наверх и работал все оставшееся утро, закладывая досками окна в спальнях и заделывая трубы на крыше. Хорошо, что сегодня у него на ферме выходной, и он может распоряжаться собой. Это напоминало ему прежние времена, в начале войны. Он еще не был женат и устраивал затемнение в доме матери в Плимуте. Он еще сделал ей тогда бомбоубежище. Правда, она не успела им воспользоваться… Ему пришло в голову, что такие же меры следует принять и на ферме. Вряд ли хозяева позаботятся об этом сами. Слишком они легкомысленны, этот мистер Тригг и его жена. Скорее всего, они просто посмеются над ним.

— Обед готов! — крикнула из кухни жена.

— Сейчас иду.

Он оглядел плоды своей работы и остался доволен. Доски были точно пригнаны к оконным рамам и к кромкам дымоходных труб.

Когда обед закончился, и жена пошла мыть посуду, Нат снова включил радио послушать последние известия, которые передавались в час дня. Повторялось старое сообщение, записанное ими утром, но на этот раз сводка новостей была более развернутой. «Стаи птиц привели к беспорядку во многих районах, — говорил диктор. — В Лондоне в десять часов утра небо было полностью закрыто огромными стаями птиц: казалось, что на город опустилась огромная черная туча. Птицы массами садились на крыши, на оконные карнизы, на трубы каминов. Это, в основном, дрозды, обычные городские воробьи, которых очень много в Англии и на материке, и огромное количество голубей и скворцов, а также в массе живущие на лондонских реках черноголовые чайки. Картина была настолько необычной, что на многих улицах застопорилось движение, люди в магазинах и конторах бросили работу: улицы и тротуары были заполнены людьми, которые смотрели на птиц».

Далее сообщалось о различных инцидентах, еще раз было сказано о предполагаемой причине — голоде и холоде, наступивших для птиц внезапно, и повторены предупреждения хозяевам домов. Голос диктора был спокойным, ровным и вкрадчивым. У Ната создалось впечатление, что этот человек считал все подаваемые ему объявления тщательно спланированной комедией. Потом пошли объявления о вечерних развлекательных программах в Лондоне, которые отменялись только в дни выборов.

Нат выключил приемник, встал и начал заделывать окна на кухне. Жена смотрела, что он делает, держа на руках маленького Джонни.

— Ты и нижний этаж закрываешь? — спросила она. — Еще нет трех часов, а уже надо свет зажигать. Внизу-то зачем закрывать?

— Береженого и бог бережет, — ответил Нат. — Не надо играть с судьбой.

— Знаешь, что им нужно сделать? — сказала она. — Вызвать солдат и пострелять птиц. Это их быстро отпугнет.

— Я не против, — сказал Нат. — Только догадаются ли они?

— Когда докеры бастуют, они о солдатах сразу вспоминают. Их приводят разгружать корабли.

— Да, — ответил Нат. — Но ведь в Лондоне население сейчас восемь миллионов, если не больше. Ты знаешь, сколько там домов и квартир? Ты что, думаешь что у них хватит солдат, чтобы согнать птиц с каждой, крыши?

— Не знаю. Что-то ведь они обязаны делать! Нельзя же бездействовать!

Нат подумал про себя, что «они» наверняка в этот момент решают ту же проблему, но что бы «они» там, в Лондоне и других больших городах, ни придумывали, это не поможет людям здесь, за триста миль от столицы. Каждый хозяин должен позаботиться о себе сам.

— Сколько у нас запасов еды?

— Да ты что, Нат?