Человек с железного острова - Страница 6

Итак, полезли все по местам, и снова в путь. Правда, «все по местам» – сильно сказано. Кто спать завалился, кто на крыше сидит, а на рабочих позициях только я и Сергей. Часа через три я замечаю на фоне гор дымок, потом еще один и еще – вот он, город этот. Его название переводится как Предгорск-западный, и проще именовать его так, а не ломать язык, у нас почти всегда так делается. Я выбираю пригорок повыше, забираюсь туда, обшариваю местность и, выбрав удобную лощинку, заползаю туда.

Вылез, как приехали, на крышу – а там вся команда в сборе. Серчо облокачивается о колпак локатора (а кроме локатора под ним еще антенна спутниковая) и начинает речь, а я жалею, что такой эффектный кадр пропадает: справа холм зеленый и слева холм зеленый тихонько вверх вздымаются. Сам Серчо в комбезе светло-серый, и все – на фоне гор желтоватых, а сверху небо в белых пятнах облаков. Итак, Серчо с нашими знатоками местных обычаев помозговали, и теперь выдает легенду. Через Редколесье мы не шли, а по горам Хребта двигались, от вахлаков чудом ушли, ну а теперь сюда попали.

Ладно. Собрались мы и потопали, и минут через пятнадцать выбрались из кустарника на дорогу. Не очень широкая она, скорее тропинкой можно было бы назвать, если бы по тропинке телеги могли ездить. По ней, никого не встречая, до «города» и доходим. Кустарник по краям этого неторного пути резко раздается в стороны и открывается с полкилометра ровного голого пространства – ровного, конечно, если считать по сравнению с начинающимся сразу за городом нагромождением скал – чем дальше, тем выше. Открытая местность тянется вдоль хребта прямой полосой, и даже расширяется к западу, как раз в ту сторону, куда нам надо. Прямо перед нами на голой полосе имеет место пресловутый Предгорск. Дома не каменные и не бревенчатые, а точнее отсюда не разглядеть. Дальше идем, и через минут двадцать вступаем на городскую магистраль. Народу на ней немного, все больше люди, хотя и землегрызы попадаются. Еще краболов мелькнул, помигал глазами-тарелками и стушевался. Любопытство мы, конечно, вызываем, нетипична здесь подобная компания, но вопросов нет. Выруливаем мы на главную – судя по имеющему место базарчику – площадь, и Знахарь по собственному почину осведомляется:

– А где здесь могут перекусить и отдохнуть усталые путешественники?

Приморский язык здесь разумеют, не зря его, видимо, еще и общим называют, и в толпе выискивается пара доброхотов вести нас в один из трех здешних трактиров. Движемся мы теперь уже от площади, Дрон с одним доброхотом язык чешет, Знахарь с другим, а Серега время от времени щелкает фотоаппаратом, который замаскирован в нагрудной котомке. Трактир гордо именуется «Снежная вершина», в нем просторно и грязно. Я, между прочим, наконец-то рассмотрел, из чего стены сделаны – все тот же кустарник, его ветки, подогнанные плотно и в несколько рядов уложенные. К нам за стол подсаживается еще пара человек и кто-то странный, пропорции людские, а лицо вахлаковское. Сидим, насыщаемся, и по ходу дела вахлакообразный заводит беседу. Сначала степенно разъясняет местные принципы власти и самоуправления, а затем представляется, как «осведомитель общего собрания по вопросам внешних событий» – это я себе сначала так перевел, а затем послушал, как он вопросы задает, и добавил про себя – и по вопросам национальной безопасности тоже. Дрон с Серегой ему про путешествие врут, потом Керит в том же стиле просвещает, потом один из соседей исчезает – видимо, доложиться, может быть, даже этому самому общему собранию, а наш разговор переходит на более-менее нейтральное направление. К нам еще подсаживаются, благо стол большой, и беседа разбивается на мелкие очажки. Знахарь на пару с каким-то бородачом песню вполголоса тянет, а Дрона и Серегу оттеснила в угол мрачная небритая личность и давит охотничьими рассказами. Пьеро здешнего пойла многовато скушал и против своей обычной молчаливости расписывает прелести побережья, ну а я сижу и слушаю осторожный разговор пассажиров с осведомителем. Он пересказывает слухи о дальних землях, недостающие или недостаточно эффектные места придумывает по-новой прямо на ходу, причем ухитряясь не противоречить себе нигде. Керит молчит, а Чисимет реплики вставляет, по которым ясно, что он тоже осведомлен о жизни там, на севере.

Суть такая: живет на северо-западе много народу, причем и такого, что в здешних краях и не слыхивал никто. Места там опасные, маг на волшебнике сидит и чародеем погоняет, и из-за этой перенаселенности у них постоянные свары. Народы там тоже – то дружат, водой не разлить, то ссора и месть на веки вечные, до нового приступа дружбы – это те, что подушевнее, а те, что попроще – просто бродят ордами и режут всех, кто попадается. Основные маги сомкнулись там в некий Совет Мудрых, который то ли правит, то ли просто положение контролирует. И как у всякой власти, есть у него своя оппозиция, темные силы то есть. Совет и Силы друг друга давят, но пока без ощутимого результата. Это факты. Но у рассказчика – осведомителя то есть – кроме фактов еще куча аллегорий, обобщений и размышлений на тему «если бы да кабы», и приходится все выслушивать. Кстати: про дальний северо-запад он знает больше и лучше, нежели про местность у западной оконечности Красного Хребта, хотя это под боком, километров двести будет всего. Леса там нет – спасибо, просветил, без него не знали – а вот кто там живет, что там за порядки – ни в какую. У нас, говорит, своих дел хватает, а про окрестности – вот такие, вроде вас, проходят и рассказывают, что к чему, а с той стороны никого не проходило.

Засиделись мы в этой «Вершине». На улицу вышли – уже и темно, месяц умирающий над хребтом висит, он побольше нашей земной Луны, но не сильно. Направляется наше сборище в сторону общественного здания – под конец ужина к нам прибыл гонец Общего Собрания и настойчиво предложил заночевать, мы посовещались и решили отношения не обострять – ладно уж, заночуем. Общественное здание – того же толка, что все здесь, ничем особым не отличается. Заводят нас в комнату, дают каждому по матрасу, набитому сухой травой, и желают спокойной ночи. Знахарь прислушивается и делает заключение:

– У дверей охрана, человека три стоит. И под окном один. Я вам говорил, что не надо сюда ходить, и никуда ходить нам не надо!

Мы потихоньку засыпаем, но не все, мне, например, сон не идет. Чисимет тоже ворочается, бессонница у него. Я спрашиваю:

– Не спишь?

– Не, не сплю.

– А что?

– Думаю. Обо многом думаю, например, о вас. Откуда вы взялись и чего хотите? Ведь какой бы новый народ или раса у нас ни объявилась, всегда можно сказать, что и кто откуда. Можно быстро исчезнуть, но нельзя быстро появиться! Можно прийти с другой земли, из другой страны, но это путь постепенный, и его можно проследить. А про ваш народ никто никогда не слыхал. И сила у вас непонятная. Ведь не магия, это сразу ясно. И железо ваше – мертвое, нет в нем силы, ни светлой, ни темной. Однако вы столько всего можете, что непонятно, как такой могучий народ не покорил или не объединил вокруг себя все земли и страны… Не могу понять!

Он говорит, а я послушал и решил рассказать все как есть, хотя у нас это и запрещено, а есть с десяток легенд различного уровня правдивости – выбирать предлагается в зависимости от ситуации.

– Не маги мы, – говорю, – это ты тонко схватил. Ну и что? То, что наши железки ездить да летать могут – ничего непонятного. Ты часы с гирями видел? – никакого колдовства, а стрелка крутится; ну, а у нас просто колес да пружин побольше. А откуда народ – мы не с другой земли, а из другого мира родом. Есть у нас своя планета, ну, Земля своя, и там у нас осталась та самая длинная наша история, которой тебе так не хватает. А как сюда попали – долгая история. Тебе понятно будет так: некие, нам самим неясные маги нашей Землей пользуются и, в благодарность, помогают нам в другие миры проникать, ну, конечно, с ограничениями кой-какими, но суть такая. Вот ты говоришь – колдовство. А у нас, кроме как у благодетелей неведомых, оно ни у кого не работает. Не хватает у нас на Земле чего-то. И хорошо, а то мы уже и так просто наловчились, что хоть планету на части раздолбать сумеем, а уж просто чтоб все живое изничтожить – сколько угодно способов. А если еще вернее сказать, то работает и у нас волшебство, да как-то не так. Хоть и слабо, а все равно действие оказывает, причем чем дальше, тем неприятнее. Вроде вот в старые времена оно было правильное, а потом как-то резко исчезло, и лишь сейчас вновь вылезает на сцену, причем в уродливом таком виде. Только ты не распространяйся об этом сильно, это считается секретом у нас. Вот так, а теперь все, спать буду.