Человек с железного острова - Страница 5

– Всем быть спокойно. Без моей команды танк никому не покидать – слышите, пассажиры? Пьеро, готовь защитный костюм и шланг с насадкой. Чисимет, Керит, еще раз повторяю – никаких самостоятельных действий не предпринимать!

В жилом отсеке повозились и затихли. Все наготове. На экране по-прежнему черно. Я даже представить не могу, что у нас там, за бортом, творится. Говорю:

– Внимание, я начинаю! – и снимаю защитный кожух со спецпульта, а потом впервые не на тренажере, а в реальности вывожу «звездочку» на режим максимального излучения – прощай, экономия! – и открываю створки биологической защиты. А для пущего эффекта еще и пар стравливаю. Наружный радиометр мгновенно выдает переполнение, а левый экран – он на это сейчас и настроен – светлеет. По нему ползут пятна и пузыри, как если на дождь через стекло смотреть, только тут все в оранжевых тонах и «капли» по стеклу гораздо медленней ползут. А затем – медленно мы начали оседать вниз, плавно так, как на гидродомкрате. Только я про «плавно» подумал, как – бац, и оставшиеся полметра до земли мы просто упали. Я башкой об наглазник перископа долбанулся, а из центрального поста вопль – не иначе кто-то язык прикусил. Экран, который к видео подключен, очищается, и на нем я вижу все ту же ложбинку и тот же ручей, а мы на берегу стоим. Вокруг нас – то ли лужа, то ли болотце небольшое растекается и булькает. Дал я малый вперед и ручей переехал. Деревце по дороге одно зацепил – оно как столбик из детских кубиков рассыпалось, да и остальная растительность не лучше. Я уж и на глаз вижу, как порыжело да посерело все, а на экране – Серчо мне снова режим поменял – ни одного жизнеспособного, здесь теперь долго расти ничего не будет. Я створки, конечно, уже прикрыл, вверх по течению прошел, водички из ручья поднабрал и весь фильтр тиной забил, чистить придется. Серчо приказывает еще на километр по ручью пройти и застопорить. Идем так минут десять, и затем стоянка – прямо посреди ручья. Пьеро уже одет и лезет в кормовой шлюз, за дело принимается. Пока он черной работой занят, Знахарь на пару с Серегой шаманят. На нас тут, оказывается, такое воздействие было, что без брони мы б и до вечера не досуществовали, да и с броней тоже в общем-то не мед. Чисимет с Керитом сами собой занимаются, ну и славненько, Знахарь и так, видать, на пределе. Пьеро уже обратно в шлюз залез, почистился и сюда забрался. Знахарь уже висит, как наволочка, и пришлось Кериту работать. Чисимет, весь бледный, говорит:

– Я знаю, что сейчас с нами случилось, но знаю только по рассказам и слухам. Но чтобы можно было от всего спастись, да еще и целыми-невредимыми уйти – такого спокон веков не было, так что я даже не знаю, как вами восхищаться!

Похвала, конечно, приятна, а насчет покона веков – может, он и не врет, сам свидетель. На побережье я встречал таких – на вид сорок лет, а говорит – тысяча. А жители подтверждают: не знаем, мол, как насчет тысячи, но отец мой его видал, и дед видал, и прадед с детских лет помнил… Мне другое интересно: что же это за образование такое было в самом деле? Но Чисимет объяснить отказался – ушли и ладно. Серчо окликает:

– Хватит базара! Не отвлекайся, нечисть опять вокруг завивается!

Вовремя сказал, а то я и вправду за разговором на экран глядеть перестал. На нем опять карусель мельтешит, нападения вроде не готовится, но на нервы действует. В лесу уже смеркается, а ведь времени – часов семь всего, на равнине небось еще день вовсю, а ходу по Редколесью нам еще часов семь-восемь, если не задержат снова. Я уже порядком замотался, когда ко мне Пьеро на смену приполз, да и вся наша смена отдыхать отправилась. В жилотсеке полная дезорганизация. Сергей, Знахарь и даже пассажиры вповалку спят и ничего не чуют, и я их понимаю. Сам-то я только наговоры творить умею, выше пятого порядка не забираясь, а после каждого устаю жутко. Серчо, правда, не спит, но лежит молча, и у меня никакой охоты разговаривать нету. Кемарю я, изредка в стеклоблок заглядываю, а там – темень, и вся картина чем-то напоминает купе в ночном поезде, даже покачивание похожее. А среди ночи – вопль. Затем еще один, переходящий во всхлипывающее дыхание. Я вскакиваю, бьюсь головой в потолок и оглядываюсь вокруг. Ну конечно! Знахарь сидит у борта, держится за щеку рукой, а напротив Серега без штанов – зашивать собрался, а между ними валяется подушечка с иголками. Я представляю себе весь ход событий и начинаю смеяться: есть у Знахаря такая привычка – во сне что ни попадя под голову тащить, а просыпаться ему лень. Вот и сунул себе под щеку иголки, а теперь страдает. Залепили Знахарю щеку пластырем, Сергей ему за завтраком лишнюю порцию какао пообещал – вроде бы инцидент исчерпан; а заодно – нет худа без добра – несчастный Знахарь сыграл роль будильника, даже Серчо проснулся.

За окном – темнота. С моей стороны – малые джунгли, только пореже, чем до сих пор встречались, а у Серчо и Хребет на фоне неба виден, прошли редколесье значит. Дрон на центральном посту храпит, а Пьеро в кокпите, голова на груди, а руки на рычагах. Все имеющиеся системы обнаружения разнообразных угроз включены, так что придраться не к чему. Серчо подумал и дал добро спать до рассвета и до сигнала настоящего будильника.

Утро. Послы сидят, привалившись к двери кормового шлюза, один глаз трет, другой шлем свой тряпочкой полирует. Серчо на ЦП и из-за Дронова плеча обозревает обстановку, сообщает: все чисто, аж на удивление. До десяти будем отдыхать, а там разберемся, что и как было в переходе, и потом тронемся. А отдых до десяти предлагается совместить с профилактикой, что у кого в подчинении. Вылезли всем составом на крышу, покушали и разбрелись по своим делам. Знахарь какао вторую порцию докончил и утрещал по кустам куда-то в сторону Хребта, тропку приметил. Керит тоже отвалил, на охоту, сказал, с мечом пошел – много он наохотится. Чисимет глаза закрыл, над своим оружием руками поводит, колдует видимо, а Сергей все на свете обругал и снова в башню свою постылую полез, у него половина приборов расстроилась. Серчо выносной экран взял и тут же, на ветерке, записи компонует – что оставить, а что стереть. Ну, а у меня – связь да жизнеобеспечение. Больших непорядков нет, но с мелкими повозиться пришлось, и когда я с последним расправлялся – дырки на колпаке штопал, – то утро уже закончилось, на небе ни облачка, и Хребет прямо как на картинке виден. Керит пришел, птицу увесистую притащил породы неведомой, я спрашиваю – как, мол, так ухитрился?

– А вот так! – он одной рукой вынимает меч и шагов за сорок запускает его в сторону Чисиметовского костерчика. Меч летит, крутясь, по довольно сложной траектории, и втыкается точно между двумя валежинами, а я теперь знаю, как на охоту с мечом ходят. Часов в пол-одиннадцатого и Знахарь вернулся. На деревню он набрел, живут там землегрызы, а дальше на запад есть «огромный город», где сосредоточено местное самоуправление.

– Скорее всего, – добавляет Знахарь с видом знатока, – этот город не больше нашей Первой деревни будет.

Серчо объявляет общий сбор, из кормового шлюза лезут Дрон с Пьеро, а Сергей из башенного люка появляется. Дрон в кулак зевает, но бунтовать не бунтует. Послам еще раз повторять пришлось – но они-то по-русски не разумеют, им особое приглашение нужно. Собрались в тени танка, и Серчо разбор начал. Особых ляпсусов нет, но кое на что он все же указал. Например, мне досталось за героическое сражение с корнем, палил в него из винтовки, хотя по делу нужно было обратно в танк лезть, чтобы скорей с того места уйти можно было. Да и просто вид глупый, на экране я то ли супермен, то ли подросток с игрушкой в руках. И так далее, пока не кончилась запись. Керит просит:

– Серчо, я вас прошу – давайте зайдем в этот город! Нам ведь не только в места назначения, но и по дороге узнавать, что к чему, Маршал приказал!

Маршал, маршал. Так и будем, что ли, крюки давать по всем окрестным хуторам? Но Серчо соглашается, быть может потому, что изучение всяческой местной жизни тоже, в общем-то – задача экспедиции вообще и нашего спасательного похода в какой-то мере.