Человек последнего круга - Страница 15

- Шутит, что ли? - говорит незнакомый голос.

- Вряд ли, его психика полностью подавлена. Он не может себя контролировать.

- Усильте дозу излучения и продолжайте дознание... Спросите его о его книгах.

- Щербинин, что вы думаете о книгах?

Что сказать о книгах? Кто их сейчас читает? Кто-то читает, если книги покупаются. Если вспомнить, у многих ли моих знакомых, у кого мне посчастливилось побывать в гостях, я видел книги, соотношение будет примерно таким - 75 к 25. То есть, из сотни 75 семей книг не покупали. А читали они только в школе, и только учебники. Один мой знакомый даже заявил: все, читающие книги - снобы...

- Вы некорректно сформулировали ему вопрос. Спросите его о фантастике.

- Щербинин, нас интересует фантастика.

Фантастику я читал запоем. Библиотека, где я брал книги, мою фотографию как лучшего читателя (по карточке выходило, что я прочитал больше всех книг) отправила в Москву, на ВДНХ - я тоже стал достижением народного хозяйства. Дочь моя старшая, пока была маленькой, сказки на ночь слушала. Я ей и "Волшебника Изумрудного города" достал, и "Пиноккио", и "Чипполино", все то, чего в моем детстве в моем личном пользовании не было. А сейчас смотрю, чем взрослее ребенок, тем меньше ее интерес к книге. Телевидение, видео - эти вещи полностью завладели ее сознанием. По школьной программе ребенок еще что-то читает, поскольку вынужден. Но я по себе помню, как я относился к вбиваемым мне в сознание идеям. Вообще, какой дурак, какой враг народа придумал впихивать в голову четырнадцатилетнего юнца философию умудренного жизнью пожилого человека? Аустерлиц и Бородино я знал лучше преподавателей истории, потому что мне было все интересно об этих битвах, и я все о них вычитал еще в третьем классе, и не только из "Войны и мира". А вот мысли Болконского, рассматривающего старый дуб, мне не интересны даже сейчас, да простит меня Лев Николаевич. А, например, "Преступление и наказание" я считаю лучшим в мире детективом, вот так...

- Щербинин, мы говорим о ваших книгах. Наша страна - самая читающая в мире, ваши книги прочитало много людей.

По поводу самой читающей страны - легенда. Самая издающая страна - да, но не читающая. Когда не было телевидения, видео, мультимедиа, книга была на своем почетном месте, и опять же только в высших слоях общества. Диккенс когда-то объезжал фабрики и читал рабочим главы своего нового романа. А я не могу читать Диккенса, уматывает он меня своим тяжеленным слогом, а на слух его воспринимать - боже упаси...

- Вы его постоянно не о том спрашиваете!

- Так спросите сами, кто вам не дает!..

- Щербинин, как автор, что вы хотели сказать в своих книгах в свете их воспитательной роли?

Интерес к литературе в мире упал до критической черты, за которой авторы перестанут писать, потому как не для кого будет писать. И действительно, зачем мучаться над писательскими изысками в пятистраничном описании пейзажа, если по ящику это просто покажут. А писательские характеристики героев, оценка их поступков, постоянная назидательность, дурацкая манера поучать... Что и говорить, лучше один раз увидеть. И вот очередная легенда - о воспитательной роли литературы... Да никого она не воспитывает, литература! Человек, состоявшийся как читатель, как личность, ищет у автора мысли, созвучные своим, или дальнейшее развитие своих мыслей и, не найдя, выбрасывает книжку...

- Несет какую-то ахинею.

- Да, товарищ капитан, сформулировали вы свой вопросик...

- Так мы ничего от него не добьемся. Прибор воздействует только на поверхностный слой сознания. Мы можем проникнуть на нижние уровни?

- Кто его знает. Это первые клинические испытания. На подбор параметров потребуется время.

- Тогда на сегодня достаточно. Приведите его в чувство. Продолжим дознание обычным методом.

- Прямо здесь?

- Допросная комната сейчас занята. Ничего не будем делать. Я с ним просто поговорю.

Серый туман и тьма... Резкий противный запах!.. Меня зовут, бьют по щекам... Кое-как открываю глаза. Сижу в светлой комнате с большими окнами, окна неторопливо кружатся, кружатся... Голова словно ватой набита... Возникает лицо. Узнаю своего следователя. Да, я слышу тебя. Да, я в порядке. Да, могу отвечать на вопросы.

Штатский берет стул, ставит его передо мной, садится на стул верхом и начинает рассказывать о том, что произошло минувшим вечером. Оказывается, связи с другими городами нет, оказывается, звездолеты висели над всем городом, почти все население вывезено этими звездолетами в неизвестном направлении, остались только они, новая власть, со своими сподвижниками, маленькая горстка сочувствующего гражданского населения, в основном пенсионеры, да часть уголовников, которых теперь пытаются вернуть назад в камеры. Даже безнадежных больных забрали и психов из психолечебницы. И спрашивается, что я думаю по этому поводу.

Мысли разбегаются, но надо собраться, надо сосредоточиться. Что я думаю? Я бы сейчас сам с удовольствием послушал тебя, капитан в штатском, что ты ощущал во время контакта, какие мысли бродили в твоей фээсбэшной головенке... Ну да ладно, я на допросе, а не в санатории, буду отвечать.

- Либо произошел отбор людей по не совсем понятному мне принципу, либо людей элементарно вывезли из района социальной катастрофы... И придется теперь новой власти самой, своими руками все начинать с нуля - строить холерные бараки и рыть выгребные ямы.

- Почему не забрали вас?

- Еще рано. Кто-то ведь должен за вами наблюдать.

- Это же нашествие, Щербинин! Неужели не понимаете? Это вторжение! Мы должны отстоять Землю, мы должны отстоять нашу свободу! Они давно через таких, как вы, готовили вторжение. Это они разладили наш хозяйственный механизм...

- Какую чушь вы несете!..

- Замолчите, идиот! Вы представляете, каким будет рабство? Мы должны отразить агрессию...

- Отражайте...

Он меня не слышит, он по инерции продолжает нестись вперед, продолжает излагать свой план, он уже знает и видит, что и как.

- ...Сплотиться всем народом и отразить. Будет трудно, будут жертвы...

- Опять жертвы? А без жертв нельзя? По-вашему получается, ОНИ только на нас, на российских, напали, так, что ли? Смешно!

- Ничего смешного не вижу. Территория нашей страны самая большая в мире, огромные запасы полезных ископаемых и прочих природных и человеческих ресурсов... Ничего смешного! А вот плакать вы скоро будете.

- Теперь у вашей партии такая, значит, концепция... Объединить, сплотить народ перед угрозой вторжения... Опять, как встарь, под руководством мудрого вождя, под руководством Великой Партии положим свои молодые жизни за колхозный трактор! Сами идите и кладите. У вас полное право распоряжаться собственной жизнью на свое усмотрение.

- А как еще прикажете поступать? Что будет с нами, оставшимися? Всех в дерьмо? К сохе? В рабство? В батраки? Обслуживать новую космическую элиту?

- И почему рабство? С чего вы взяли? Какие батраки? Вы о ком говорите?

- Я говорю о народе!

- Ах, даже вот так, о народе. А вы - в стороне, вы несколько выше? То есть опять возникают два списка - вы и народ. Тогда позвольте вас спросить, а чем же народ занимался до сего момента? Кем были все эти люди под вывеской "НАРОД"? Патрициями? И были до сего момента они максимально свободны и максимально счастливы...

- Вы меня неправильно поняли. Сегодняшняя власть повернулась лицом к народу.

- Власть повернулась лицом к народу, и народ увидел это лицо и ужаснулся.

- Оставим демагогию о народе, поговорим о главном. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о своих контактах с инопланетянами. В принципе, я этого добивался со времени нашей первой встречи, но вы скрываете...

- Я ничего не скрываю. Мне нечего скрывать. Да это и бессмысленно, и бесполезно.

- Но тогда как? Почему? Почему ты, а не я? По какому признаку? Закурил сигарету, помолчал. - Как давно это началось лично с вами?