Человек на поводке - Страница 4

Гуннар Ромстед частенько наведывался в Сан-Франциско – когда на машине, когда самолетом из Рино. Мы проверили авиакомпании, но у них на июль не зарегистрировано его заказов, значит, все это время он ездил на машине. Последний раз его видели в Колвиле четырнадцатого, когда он ставил машину на техобслуживание – как обычно, на станции «Шелл», что на Эспен-стрит.

Собираясь уезжать больше чем на несколько дней, покойный обычно договаривался с парнишкой по имени Уолли Прютт, чтобы тот захаживал к нему домой – посмотреть, все ли в порядке, не случился ли пожар, ну и тому подобное. Но Уолли утверждает, что на этот раз он ему не звонил, значит, не собирался задерживаться надолго или же просто забыл… Зазвонил телефон.

– Извините, – сказал помощник шерифа и снял трубку. – Брубейкер слушает… А, доброе утро… Да, приехал. Сейчас он здесь, у меня в кабинете… Хорошо, я ему передам… Не за что. – Он положил трубку. – Это адвокат вашего отца, Сэм Боллинг. Он тоже пытался разыскать вас. Если не возражаете, он хотел бы встретиться с вами после того, как мы закончим нашу беседу.

– Хорошо, – ответил Ромстед. – Спасибо.

– Его офис находится в Уиттейкер-Билдинг на пересечении Третьей улицы и Эспен. Сэм – душеприказчик вашего отца, и, как только он узнал, что капитан Ромстед мертв, сразу же уведомил об этом налоговую службу, банки, возможных кредиторов – всех, кого положено по закону. Это от него нам стало известно о деньгах и о квартире в Сан-Франциско. Банк в Сан-Франциско сообщил Сэму о той огромной сумме, которая была снята со счета, а тот в свою очередь незамедлительно известил нас. Он беспокоился о деньгах, но теперь их уже, наверное, никто и никогда не отыщет.

Пока мы обыскивали колвильский дом Ромстеда в надежде обнаружить хоть какие-нибудь следы денег, – если он вдруг не успел заключить так называемую сделку, – мы попросили полицию Сан-Франциско проверить его квартиру в городе. Ни там, ни тут денег не оказалось, но зато мы нашли улики, которые подтвердили наше предположение, точнее, их обнаружили в Сан-Франциско. Все, что удалось отыскать в его доме, – это несколько тысяч гаванских сигар. Но квартира в Сан-Франциско окупила все усилия.

Осматривали ее очень тщательно. В стенном шкафу стоял пустой чемодан, в щелях которого застряла какая-то белая пыль. Полицейские извлекли ее и отправили на экспертизу. Это оказался героин, разбавленный молочным сахаром.

И вот к чему мы пришли. Все свидетельствует о том, что еще когда он ходил в море, то участвовал в контрабанде наркотиков, и до сих пор сохранил свои связи. Кто-то доставил ему партию товара, он снял деньги со счета, чтобы расплатиться, но перед тем как продать товар за чистый героин другой банде распространителей наркотиков, смешал зелье или его часть с лактозой в расчете на дополнительную прибыль. Прямо скажем, неплохой бизнес, пока не нарвешься на ушлых ребят. А он, видимо, нарвался, и его повязали, когда он вернулся к себе домой в Колвиль.

– Нет, – резко сказал Ромстед. – Я в это не верю. Может, отец и не был идеальным супругом и мало походил на ласковое ручное животное, но чтобы он торговал наркотиками – нет!

– Вряд ли вас можно считать главным свидетелем, – заметил Брубейкер. – Вы ведь признали, что ни черта не знали о том, где он находился или что делал.

– Это так, но я все равно не вижу у вас никаких доказательств. И кто сказал, что это его чемодан? Вам не хуже моего известно, что он пользовался этой квартирой не для уединенных занятий философией. Господи, да с его страстью к женскому полу, никак не меньше полдюжины девиц побывали в этой квартире! Некоторые вполне могли употреблять наркотики или водиться с дружками-наркоманами.

– И вы хотите, чтобы я поверил, что он держал сорок коробок сигар «Упманн» для какой-нибудь девицы? Потому что той не хотелось, чтобы ее мамочка узнала, что она курит?

Ромстед раздраженно отмахнулся:

– Сигары – это не героин.

– Нет, но это контрабанда.

– Только в Соединенных Штатах. Отец всегда их курил. И говорил, что табак не имеет отношения к политике.

Вынув изо рта сигару, Брубейкер посмотрел на нее.

– А мне приходится курить эту вонючую пеньку. – Он пожал плечами. – Да черт с ними; даже если бы Кастро был председателем Национального Комитета Республиканской Партии, то все равно его сигары были бы мне не по карману.

– Ну хорошо, послушайте, – начал Ромстед. – Мне кажется, что в ваших рассуждениях есть большой изъян. Если он купил этой дряни на четверть миллиона, а потом перепродал кому-то еще, то должен был получить побольше, чем сорок долларов. Но денег не нашли ни в его доме, ни на квартире. Куда они, по-вашему, провалились?

– Скорее всего, их забрали эти бандюги.

– Значит, все должно было произойти в его доме – если они пришли за ним туда. Там остались какие-нибудь следы борьбы?

– Никаких. Но не забывайте, он связался с профессионалами. Такие не вламываются, сокрушая все и вся, как в боевиках.

– Вы в этом убеждены? И нет никаких шансов их поймать?

Лицо помощника шерифа потемнело от внезапно нахлынувшего гнева. Но он сумел быстро взять себя в руки:

– Господи, Ромстед, я вполне понимаю ваше состояние, но и вы постарайтесь меня понять. Посмотрите, в какой заднице мы оказались. Вашего отца убил кто-то нездешний. Если взглянуть на дело с географической точки зрения, то наш городок случайно стал местом убийства; все, что мы имеем, – это труп и юрисдикцию штата. Все нити, ведущие к преступлению, и все, что с ним связано, исходит из столицы другого штата.

Полиция Сан-Франциско оказывает нам всяческое содействие, но у них, как всегда, не хватает людей. У каждого следователя за плечами список нераскрытых дел подлиннее воспоминаний дешевой проститутки. Нам остается только продолжать опрашивать людей, – что мы и делаем, – пока не наткнемся на того, кто заметил той ночью машину и сможет дать хоть какое-то описание. Тогда у нас будет за что ухватиться. У вашего отца был незарегистрированный телефонный номер и абонентский почтовый ящик, поэтому, чтобы узнать, где он жил, этим парням пришлось наводить кое-какие справки.

Брубейкер принялся засовывать бумаги обратно в папку, что означало окончание аудиенции. У Ромстеда оставалось еще несколько вопросов, но их лучше будет задать Боллингу.

– Если мы на что-то выйдем, непременно дадим вам знать, – сказал Брубейкер. Ромстед встал:

– Извините за беспокойство.

– Пустяки. Кстати, кто владелец судна, на котором вы плавали?

– Кэррол Брукс. Вы можете связаться с ним через «Саузленд траст банк» в Сан-Диего. Брубейкер пожал плечами:

– Таков порядок. Я должен был задать этот вопрос.

– Ничего страшного.

Ромстед вышел из здания и зашагал по Эспен-стрит, пытаясь собраться с мыслями. Господи, что же старик намеревался делать с четвертью миллиона наличных – даже если они у него были? И почему он купил здесь то ли ферму, то ли ранчо, а затем снял еще и квартиру в Сан-Франциско? С каждой минутой дело становилось все запутаннее.

Офис Боллинга – просторная угловая комната с окнами на две стороны – находился на четвертом этаже Уиттейкер-Билдинг. Массивный стол из какого-то темного дерева, серый ковер и два кожаных кресла. Стеллажи вдоль стен плотно заставлены томами исключительно правовой тематики в одинаковых переплетах. Сэму Боллингу уже перевалило за шестьдесят, это был подтянутый седой мужчина с ничем не примечательным худощавым лицом. Он посмотрел на Ромстеда проницательными голубыми глазами и, поднявшись из-за стола, улыбнулся:

– Господи, да вы почти вылитый Гуннар!

– Не совсем, – не сдержал ответной улыбки Ромстед.

– Почему-то я решил, что раз ваша мать была кубинкой, то вы будете смуглее, но вы – просто его копия.

– Мать тоже была блондинкой.

– Он говорил, что вы хороший бейсболист.

– Играл немного в школе и колледже.

– И профессионально тоже, как я понял?

– Меня хватило только на один сезон, я так и не смог выбиться в подающие высшей лиги, а игру во второй лиге я никогда не считал серьезным достижением.