Человек, который ненавидел Маринину - Страница 9

— Откуда ты знаешь? — удивленно выпучил глаза Гоша.

— Обычное дело, — пожал плечами Юра. — Это старая байка. Ты что, вчера на свет народился? Никогда не слышал, как милиционеры трупы друг другу подбрасывают?

— Уй! — сказал Гоша — Ни хрена себе! А ты что, тоже трупы подбрасывал?

— Я — нет. Так что насчет убийств бизнесменов?

— Не помню, — потряс головой Гоша. — Кажется, мы выпили за труп, за границу, за ночь, за ментов, а дальше я ничего не помню. Ты же знаешь, как плохое переношу алкоголь. От рюмки косею.

— Так зачем же ты пил?

— А как же работа под прикрытием? Что ж я, должен был язвенником сказаться? Кто в нашей стране непьющему-то поверит?

— В фикус надо было выливать, — посоветовал Юра.

— Я бы вылил, да фикуса не было, — болезненно скривился Гоша.

— Алло! — сказала в трубку Марина Буданова.

— Сука! — ей в ответ сказал Егор Буданов. — Ты же прекрасно знала, что у меня не было денег, чтобы заплатить за обед.

— В таком случае чего ради ты приглашал меня в ресторан?

— Ты, знаешь: мне нужны деньги.

— Ну так устройся на работу! — рявкнула Марина и швырнула трубку на рычаг.

Телефон снова зазвонил.

— Иди к черту, — сказала Марина телефонному аппарату, но тот не обратил на это внимания и продолжал звонить.

— Возьми трубку. Это наверняка тебя! — крикнул из своей комнаты Игорь. — Я работаю. Звонки мне мешают сосредоточиться.

С некоторым сожалением отклонив идею разбить аппарат о стену, Марина сняла трубку с таким выражением, словно это была ядовитая жаба.

— Даю тебе неделю на размышление! — раздраженно крикнул Егор. — Потом я пойду в милицию и с потрохами заложу и тебя, и всю твою шарашкину контору.

Мапота Тамба появился в “Черной луже” за сорок минут до назначенного срока. Он был одет в расстегнутую на груди темно-синюю шелковую рубашку и черные брюки из тонкой кожи, так плотно облегающие его бедра, что был явственно виден бугристый рельеф накачанных мускулов.

Аккуратно свернутый канареечно-желтый галстук с алым восклицательным знаком покоился в заднем кармане его брюк.

При виде мощного торса мулата истощенные вегетарианством и неумеренным потреблением марихуаны хиппи завистливо вздохнули.

Тамба заказал себе апельсиновый сок и сел за столик в дальнем конце зала.

На небольшой сцене пьяно перебирала гитарные струны группа “Умка и Красные Кхмеры”. Солистка группы Алюся Асеева, одетая в мелкоячеистую рыболовную сеть и коричневато-зеленые пятнистые шорты, одна штанина которых была сантиметров на двадцать длиннее другой, судорожно сжимала в руках длинную шею микрофона и покачивалась, хрипловато шепча в него нечто совершенно неудобоваримое.

Пребывающие в экстазе хиппи покачивались в такт с Алюсей, подпевая нестройными голосами.

Две бледные длинноволосые девицы в бесформенных индийских балахонах, похожие друг на друга, как призраки утопленников лунной ночью, игриво покачивая отсутствующими бедрами, подошли к столику Мапоты.

— Эй, шоколадик, хочешь сигаретку с травкой? — предложила одна из них.

Этого еще не хватало! Тамба понимал, что если он вступит с ними в разговор, то уже не отвяжется от прилипчивых девиц. Он судорожно сжал кулаки и, закатив глаза так, что на его угольно-черном лице остались видны одни белки, оскалил зубы и издал приглушенное, но столь яростное рычание, что Алюся на сцене вздрогнула, а анемичные девицы с ужасом шарахнулись в стороны.

— Чем это он так ширанулся? — задумчиво спросила одна из них у другой после того, как они оказались в безопасности за своим столиком.

— Должно быть, что-нибудь синтетическое, — с видом бывалого эксперта поджала губы другая. — Крутая штука!

Марина Буданова вошла в “Черную лужу” без пятнадцати девять. Она, как и Мапота, хотела незаметно изучить человека, с которым у нее было назначено свидание, а уж потом решить, будет ли она вступать с ним в контакт.

Поморщившись от завывания “Умки и Красных Кхмеров”, девушка огляделась по сторонам. Ни малейших признаков канареечно-желтого галстука. Впрочем, это вполне естественно. Она ведь пришла за четверть часа до назначенного срока.

Единственным человеком, не вписывающимся в антураж заведения, был могучий и потрясающе красивый негр, сидящий за несколько столиков от нее. У него были высокие скулы и почти европейские черты лица, но в то же время его кожа была слишком темной для мулата.

Негр пил апельсиновый сок и с явным отвращением реагировал на протяжные завывания Алюси. Что же он тут делает?

По телу Марины прокатилась горячая волна. Ее бедра судорожно напряглись. Господи, до чего же он сексуален! Буданову саму удивила ее неожиданная реакция. Что с ней происходит? Раньше ее не возбуждала первобытно-диковатая африканская красота. Ее нравились такие мужчины, как Егор, — похожие на древних викингов голубоглазые блондины с молочно-белой кожей, слегка подрумяненной загаром.

Марина никогда не была расисткой, но помимо ее воли белозубые, энергичные и чересчур подвижные африканцы напоминали ей о ком-то из уроков биологии, кто недавно спустился с дерева и еще не успел приобщиться к благам научно-технической революции.

Ей почему-то вспомнился анекдот, который она услышала от одного французского искусствоведа.

— Вы знаете, в чем заключается сходство между женщиной и негром? — обаятельно улыбаясь, спросил француз.

— Нет, — покачала головой Марина.

— Они созданы для того, чтобы служить белому человеку, — сказал искусствовед и весело рассмеялся своей шутке.

Марина вежливо улыбнулась в ответ, но анекдот не показался ей смешным.

Удивляясь самой себе, девушка с трудом отвела взгляд от африканца.

"Вряд ли такой, как он, станет служить белому человеку”, — подумала она.

Мапота уже знал, что именно эта женщина звонила ему сегодня по телефону, и понимал, почему она пришла раньше назначенного срока. Что ж, он это предвидел.

Она явно не хотела выделяться на фоне разношерстной хиппующей публики и была одета в застиранные голубые джинсы и ничем не примечательную белую майку. Никаких украшений, никакой косметики, только глаза чуть-чуть подведены черной тушью. Но даже в таком виде она была потрясающе красива.

Мулат посмотрел на часы. Девять часов две минуты. Его дама, проявляя явные признаки нетерпения, нервно постукивала пальцами по столу. Допив апельсиновый сок, Мапота направился к ней.

— Вы позволите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, опустился на стул напротив Марины.

— Зачем спрашивать разрешения, если вы и так сели?

— Я был уверен, что вы согласитесь.

— Ошибаетесь. Я и не думала соглашаться. Я жду одного знакомого.

— В таком случае, как только он придет, я немедленно уступлю ему место, — улыбнулся Мапота.

В глазах Будановой вспыхнула ярость. Она не выносила, когда за нее принимали решения и ставили ее перед фактом, особенно если инициатива исходила от представителей сильного пола. Еще сильнее ее раздражало то, что этот негр, сидящий напротив нее, все больше притягивал и волновал ее как мужчина. В его глазах читались ум и железная воля, и в то же время в них не было похоти, свойственной большинству задерживающихся на ней мужских взглядов.

— Это уже не имеет значения. Я ухожу, — сказала Марина, поднимаясь со стула.

— Постойте!

— Что еще? — недовольно спросила Марина.

— Канареечно-желтый галстук с алым восклицательным знаком, — как пароль произнес мулат. Девушка застыла на месте.

— Так это вы?

Тамба молча вынул галстук из заднего кармана и, развернув его, положил на стол между ними.

Хиппи с любопытством наблюдали за происходящим.

— Но… Но вы же негр! — неожиданно для самой себя вдруг выпалила Марина.

— Я это знаю, — кивнул Мапота.

— Ой, простите, — спохватилась Буданова.

— Все в порядке.