Человек из прошлого - Страница 18

— Но Медаров тоже считал вас своим орудием.

— Возможно. Я и сам понимал, что такой человек, как Медаров, пришел ко мне только потому, что я ему понадобился для достижения его корыстных целей. Однако могут же быть у людей, преследующих совершенно различные цели, какие-то общие интересы хотя бы на данный момент?

— Почему бы нет, бывает. Плохо только, что подобный союз грешит неудобствами чисто технического свойства, когда он истекает. И перед тем, как ощутить, что этот момент истек, можешь ощутить нечто иное. Скажем, нож под лопаткой.

— Такого в наше время не бывает, — улыбается Андреев.

— По правилам — не бывает, но встречаются же наивные люди, и тогда это не исключено. Естественно, я говорю в принципиальном аспекте, так что не обижайтесь. И вообще, вернемся к вашему рассказу.

Андреев смотрит на меня недовольно, но продолжает:

— Из разговоров старика следовало, что Танев, едва пронюхав, что Медаров вышел из тюрьмы, скрылся — вероятно, для того, чтобы избежать сведения счетов и чтобы иметь время составить какой-то план действий…

— Для обдумывания этого плана в его распоряжении было двадцать лет.

— Да, но все же появление Медарова явилось для Танева полной неожиданностью. Если бы не последняя амнистия, Медаров просидел бы в тюрьме еще долго. Так или иначе, старик считал, что с помощью улик, которые у него имелись, он мог вынудить Танева искать встречи с ним. И если во время объяснения в комнате тайно включить магнитофон, то Танев, не предполагая, что свидетельствует сам против себя…

— Наивная работа…

— Медаров был не так уж наивен…

— Ая ничего не сказал о Медарове.

— В таком случае вы уже второй раз меня обижаете.

Недовольство в выражении лица и тоне собеседника

значительно возросло. Вопрос был в том, какова основная причина этого недовольства. У меня, понятно, не было никакого желания обижать собеседника. Но его нужно было немножко встряхнуть. Чтобы он потерял самоуверенность. Усомнился в правильности поведения. Стал осторожнее в будущем и особенно в отношении показаний, которые дает.

— Обижаю? — я искренне удивляюсь. — Я что-то этого не заметил.

— Зато я заметил.

— Так вам кажется. — успокаиваю я Андреева. — Ну что обидного в том, что я считаю наивными ваши планы в области, в которой вы не должны быть специалистом. А именно — в области криминалистики. Чтобы стать здесь специалистом, надо стать на место преступника. Или того, кто его преследует. Я полагаю, что вы не преступник, но должен вам сказать, что и не криминалист.

— Вы так все перевернули, что я окажусь еще виноватым…

— А это уже решать вам. И вообще, продолжайте, пожалуйста.

— В общих чертах все. Поскольку Танев избегал Медарова, нужно было, чтобы кто-то другой вместо Медарова взялся следить за действиями Танева и прежде всего знать о его возвращении. Этим другим стал я. Однако Танев не объявлялся. А сейчас исчез и Медаров.

— Вообще вся "Комета" улетела, — резюмирую я. — С кем еще, кроме вас, поддерживал контакты Медаров?

— Раньше, как мне известно, он ходил к Таневым. Точнее — к Мими. Но он потому и обратился ко мне, что прекратил свои визиты. Я думаю, что Танев был осведомлен о них, потому и не появлялся у себя дома.

— Были у Медарова еще какие-нибудь связи?

— Не знаю… кроме, конечно, связи с Илиевым, у которого старик жил. Он потому и переехал к Илиеву, что предполагал контакты Илиева с Таневым.

— Предполагал или был уверен в их встречах?

— Уверен был. Я думаю, что именно через Илиева он пытался сообщить Таневу о том, что располагает уликами против него.

— Когда вы видели Медарова в последний раз?

Андреев на мгновение задумался:

— В четверг… А когда был убит Медаров?

— Сейчас я задаю вопросы, — говорю я официально. — В какое время в четверг?

— Вечером.

— Постарайтесь вспомнить чуть поточнее.

Андреев задумывается.

— Примерно ближе к девяти. Когда он позвонил, я как раз слушал вечерние новости по радио, а это начинается в восемь с половиной.

— А сейчас вспомните точно, что произошло с того момента, как вы открыли дверь до момента, в который проводили Медарова.

— Это несложно: Медаров находился тут всего лищь несколько минут. Он сказал, что выследил Танева. Значит, я должен быть готов к действиям. Нужно было договориться о часе, в который Медаров застанет меня, чтобы в ближайшие дни вместе отправиться к Таневу. Мы договорились, что я всегда буду дома между семью и восемью вечера. С этим мы попрощались и старик ушел.

— Как вел себя Медаров?

— Как обычно…

Андреев задумался. Потом поднял голову и посмотрел на меня:

— Впрочем, сейчас мне кажется, что он очень спешил и в поведении его была какая-то напряженность. Что он спешил — в этом я уверен. Он вообще не входил в комнату. Разговаривали в прихожей. Медаров переминался с ноги на ногу, словно ему было холодно. Раза два посмотрел на часы и, когда мы договорились о времени встречи, сразу же вышел.

— Тогда эта напряженность или поспешность не произвела на вас впечатления?

Андреев отрицательно покачал головой: — Нет, я не обратил на это внимания. Просто подумал, что старик спешит домой, поскольку было уже поздновато, а он жил, как известно, на другом конце города.

— А не упоминал ли Медаров о том, что Танев может к вам прийти?

Андреев посмотрел на меня вопросительно:

— Откуда Танев мог знать обо мне?

— Оставьте в покое версии, — останавливаю я его. — Версии — это моя работа. Отвечайте на вопрос. Хорошо подумайте.

— Тут не о чем думать. Ничего такого он не говорил.

— Ну, раз вы уверены, что не говорил… А каковы были улики против Танева, о которых вам рассказывал Медаров?

Андреев снова смотрит настороженно:

— Не имею понятия.

— А вы не интересовались?

— Интересовался, конечно, но Медаров вообще не желал касаться этого. И прямо предупредил меня, что если я не хочу все провалить, то должен держать язык за зубами.

— И поэтому вы не обратились в милицию?

Андреев кивает утвердительно и снова опускает голову.

— Ох уж мне эта самодеятельность!.. — Вздыхаю я. — Есть же на свете люди, которые думают, что они все знают и умеют.

— Я вовсе не отношу себя к этим людям, — замечает

Андреев с раздражением. — Я прекрасно знаю, что у милиции свои задачи, а у меня — свои. И я далек от всякого недоверия к вам. Если я стал кем-то в жизни, то это благодаря нашей власти. Она меня вырастила и воспитала. Но я знаю и кое-что другое: недостаточно одной уверенности в том, что человек, — убийца, для того, чтобы он понес заслуженное наказание. Нужно еще уметь это доказать. Это же факт, что Танев, например, еще на свободе…

— Видите ли, Андреев, — я снова беру официальный тон, которым пользуюсь при необходимости. — Оставьте свои рассуждения при себе. Я не случайно несколько раз пытался навести вас на мысль, что вы действуете как дилетант. Я рисковал даже навлечь на себя ваше неудовольствие, посягая на ваше достоинство. Но несерьезные действия в серьезных случаях — дело очень опасное. Вы шли на поводу у преступника, а теперь вместо того, чтобы признать свою вину, начинаете искать мотивы для своего оправдания…

— Я не оправдываюсь, — прерывает меня Андреев.

— Это еще хуже, что вы не оправдываетесь. Это значит, что вы и сейчас убеждены в своей правоте. А не приходил ли вам в голову, скажем, такой вопрос: может быть, не Танев, а сам Медаров — убийца вашего отца?

Андреев смотрит на меня растерянно.

— И что он же мог стать и вашим убийцей, хотя и косвенным образом? Или что, может быть, вашего отца убил Костов, а Медаров вас обманывает, чтобы нанять в качестве помощника?..

— У меня такое чувство, что моего отца убил Танев…

— Возможно, что и так. Только этого не докажешь одним чувством. А вы не располагаете никакими средствами для подтверждения своих догадок. И хуже всего то, что вы, не доверяя милиции, в то же время доверились преступнику.