Человек из двух времен. Дворец вечности. Миллион завтра - Страница 24

Вилли продолжал свои наблюдения почти до рассвета, притаившись в холодной темноте маленького чердака, а потом закрыл окно и пошел спать.

Когда он проснулся и спустился вниз на ленч, их продовольственный магазинчик, расположенный в том же самом доме, с улицы, был полон людей. Его старшие сестры, Ада и Эмили, были слишком заняты за прилавком, чтобы пойти в заднее помещение и приготовить ему еду, так что Вилли сам сделал себе бутерброды с тертым бананом и мармеладом.

Когда он ел, погруженный в молчаливое раздумье, он почти не видел журнала, который листал, и не слышал, как тарахтит насыпаемый для взвешивания картофель. Ибо — точно так, как в Библии, — во сне дошло до него страшное значение падающих звезд, от которого перехватывало дыхание.

Он ощутил гордость — ведь это он был выбран оружием, посредством которого это послание должно быть пересказано всему миру, но одновременно это возлагало на него огромную ответственность. А на Вилли никогда в жизни не возлагалась какая-либо ответственность, он не был уверен в себе, особенно в деле столь огромной важности.

Весь день он бродил по темному, неопрятному дому и размышлял, как бы ему снять с себя возложенную на него Богом ответственность, но в голову ему так и не пришло ничего разумного.

В сумерках вернулся с работы на городском газовом заводе его брат Джо; он был зол на Вилли за то, что тот не побелил стены. Вилли не принял это слишком близко к сердцу, покорно снося его ругань и соображая, как бы оказаться достойным возложенного на него доверия.

В эту ночь метеоритный дождь был еще более великолепен, чем в прошлый раз, и Вилли начал ощущать странное внутреннее напряжение, почти чувство вины, что он ничего не сделал, чтобы провозгласить Слово. Он начал терзаться, думая об этом, а в таком состоянии становился просто дебилом. Бродя по магазину, он перевернул корзину с помидорами, а потом уронил ящик с бутылками из-под кока-колы.

Прежде чем он натолкнулся на подходящую идею, минула еще одна искрящаяся роем метеоритов ночь. Идея была очень скромной, даже убогой — так он сам оценил ее в порыве самокритичности, — но Бог, несомненно, лучше отдавал себе отчет в несовершенстве выбранного им орудия, чем сам Вилли.

Когда Вилли наконец понял, что он должен сделать, он почувствовал страшное нетерпение, ему хотелось как можно скорее воплотить свой замысел в действительность. Вместо того, чтобы после ночи бодрствования пойти прежде всего поспать, он поспешил вниз, на задний двор в поисках столярных инструментов. Джо стоял как раз возле кухни, одетый в свой заляпанный коричневый комбинезон, и в спешке глотал чай. Он взглянул на Вилли, как обычно, со смесью тревоги и ненависти.

— Вилли, — сказал он коротко, — если ты сегодня не побелишь стены, то я сделаю это сам, а ты послужишь мне вместо кисти.

— Хорошо, Джо.

— В последний раз предупреждаю тебя. Мы все уже сыты твоим бездельем; палец о палец не ударишь, чтобы хоть как-то заработать на свое содержание.

— Хорошо, Джо.

— Валяешься в постели всю ночь и еще полдня.

— Да, Джо.

Вилли взглянул в чистосердечное, открытое лицо брата, и его охватило великое искушение открыть Джо, Аде, Эмили и всем другим, как они должны быть счастливы, что он, Вилли, не провалялся в постели всю ночь. Потому что благодаря его бдению они выиграли немного времени. Но все же он решил, что не следует говорить об этом преждевременно, и вышел во двор.

Задача оказалась труднее, чем он предполагал, и первой преградой было отсутствие подходящего материала. Он потерял много времени, копаясь в груде подгнивших, почерневших досок в самом углу двора, калеча себе при этом пальцы и пачкая одежду зеленым замшелым налетом и каким-то оранжевым грибком. В конце концов он убедился, что в этой куче не найдет ничего подходящего, и пошел в сарай, который Ада и Эмили использовали в качестве склада.

Около двери стоял большой ящик из толстого картона, наполненный мешочками и кусками коричневой бумаги для упаковки овощей. Он начал осторожно выгружать содержимое ящика, но пачки бумаги оказались неожиданно тяжелыми, их трудно было удержать в неловких руках. Они падали, вырываясь из его рук, и рассыпались. Вилли сносил эту зловредность мертвых предметов так долго, как только мог, после чего перевернул ящик вверх дном, вызвав беспорядочную лавину, которая обрушилась на грязный бетон двора.

«Теперь это не имеет значения», — подумал он.

Но даже когда он разорвал ящик, работа как-то не шла. Картон расползался на слои, когда он пытался его кроить, а шляпки гвоздей проходили насквозь. Однако он работал с самозабвением, не отрываясь для того, чтобы съесть что-нибудь или хотя бы утереть пот с лица; уже далеко за полдень он завершил сооружение чего-то неслыханно неустойчивого, что в первом приближении соответствовало его требованиям.

Он буквально корчился от голода, но решил использовать удобный момент, пока сестры, Ада и Эмили, не совали сюда нос, и закончить дело. Он нашел банку с красной краской и кисть, после чего продолжил свою работу, покряхтывая время от времени с выражением полной сосредоточенности.

Когда он кончил, было уже за пять, но поскольку краска все равно должна была сохнуть, он решил немного привести себя в порядок и что-нибудь съесть. Прыгая через две ступеньки, он помчался наверх по темной лестнице, вымыл лицо и переоделся в праздничную одежду, которая показалась ему подходящей для такого случая. Радуясь тому, что еще довольно хорошо видно, он сбежал вниз, взволнованно дыша.

В темном проходе за магазином он столкнулся с братом, который как раз вернулся с работы.

— Ну? — Голос брата был напряженным от сдерживаемой злости. — Сделал то, что тебе велено?

Вилли, остолбенев, глядел на него. Он совершенно забыл о побелке.

— Ох… у меня не было времени. Я был занят.

— Я так и думал. — Джо поймал Вилли за ворот и пихнул его в дом, используя всю силу взрослого мужчины. — Ты сделаешь это сейчас, или я тебя убью! Убью тебя!

Джо вышвырнул Вилли на двор и захлопнул за ним дверь. Мальчик беспомощно осмотрелся глазами, полными слез, а потом побежал в сарай, взял там ведро извести и большую широкую кисть. Он неистово набросился на работу, расплескивая булькающий раствор по неровной поверхности стены длинными дугообразными мазками. На свою одежду он не обращал внимания. Часом позже все стены были побелены, и Вилли, мучимый болью, с пузырями на руках отставил ведро. И именно в этот бесценный момент дверь отворилась. На пороге стоял Джо.

— Прости, что я был так суров с тобой. — Тон Джо свидетельствовал, что он очень устал. — Тебе лучше пойти домой и съесть что-нибудь.

— Мне не хочется, — ответил Вилли.

— Послушай, я ведь сказал, что прошу прощения… — Голос Джо прервался при виде толстого слоя растоптанной бумаги перед дверью сарая. Затем брат увидел предмет, на создание которого Вилли потратил целый день, и челюсть его отвисла. — Что это, черт возьми?

— Не приближайся.

Когда до Вилли дошло, что происходит с Джо, его охватила паника — он знал, что его ждут тяжелые минуты. Он отстранил брата в сторону и приблизился к своему творению. Джо схватил его, но мальчик, движимый святым негодованием, отпихнул Джо одной рукой. Уголком глаза он заметил, как Джо падает на кучу досок, и ощутил прилив триумфа. Он поднял с земли хрупкую конструкцию, поставил ее себе на плечи и энергично рванулся в дом. Клиентки подняли визг, когда он, направляясь на улицу, промаршировал со своим сооружением через магазин. Вилли едва слышал эти крики; не видел он также смертельно бледных, перепуганных лиц сестер за прилавком. В первый раз в жизни он нашел свое настоящее место в мире, перед ним была важная цель, и он знал, что ничто не заставит его свернуть с избранного пути.

Поэтому, двигаясь по проезжей части улицы, он даже не воспринял визга покрышек безуспешно тормозящего автомобиля, пируэта, который этот автомобиль совершил, и дробящего кости и ткани удара. А несколькими секундами позже он уже не воспринимал ничего.