Человеческий аспект (Сборник) - Страница 15

В возрасте шести лет Моддо потерял не только веру, но и родителей. Они слишком много и откровенно говорили… Он сжал ладонями голову. Такой сильной головной боли у него не было уже давно. Все же необходимо будет отлучиться минут на 15-20 к Луубу. Целитель восстановит его силы, а их много понадобится до конца этого утомительного дня. В принципе, Гаромму так или иначе нужно покинуть на некоторое время, чтобы в одиночестве поразмыслить о том, кто станет следующим Слугой Безопасности. Моддо поднял голову.

— Мне нужно проверить выполнение нескольких мелких распоряжений, прежде чем мы двинемся назад. Я могу быть свободен минут на двадцать, самое большее — двадцать пять?

Гаромма нахмурился, глядя перед собой.

— Ты, что, подождать не можешь? Этот день настолько же твой, насколько и мой. И мне хочется, чтобы ты был подле меня.

— Я понимаю это и очень признателен тебе, Гаромма. Но… — Он умоляюще прикоснулся к колену Слуги для Всех. — Но я все же прошу отпустить меня. Дела весьма безотлагательны. Одно из них связано, правда, косвенно, со Слугой Безопасности…

Лицо Гароммы оживилось.

— Иди. Но обязательно возвратись до конца церемонии. Я хочу, чтобы мы вместе вышли отсюда.

Моддо кивнул и поднялся. Простирая руки, он тихо произнес, обращаясь к своему владыке:

— Служи нам, Гаромма. Служи нам, служи нам.

Пятясь, Слуга Просвещения направился к заднему выходу из зала. Лицо его все время было обращено к Слуге для Всех.

Оказавшись в коридоре, он быстро зашагал к своему персональному лифту мимо вытянувшихся в почтительных позах охранников Центра Воспитания. Нажал на кнопку третьего этажа. И только, когда дверь за ним закрылась, и кабина начала подниматься, позволил себе сдержанно улыбнуться. Чуть-чуть, одними уголками рта.

Больше всего он хотел вдолбить в толстую башку Гароммы, что основополагающим принципом современного, научно обоснованного, правления является настолько ненавязчивое поведение правительства, чтобы создавалось впечатление, будто его не существует вовсе. Необходимо пользоваться иллюзией свободы как своего рода смазкой для облегчения надевания незримых очков. И, превыше всего — править во имя чего угодно, кроме правления как такового!

Эту мысль высказал сам Гаромма в обычном своем тяжеловесном стиле после их великого переворота, когда они, испытывая все еще немалые неудобства от собственного величия и прикрывавших его лохмотьев, наблюдали за возведением нового здания Лачуги Служения на пепелище старого, простоявшего почти полстолетия. Огромная вращающаяся разноцветная надпись на верхушке недостроенного сооружения сообщала населению: «Отсюда будут удовлетворены каждое ваше желание и каждая потребность, отсюда вам будут служить более эффективно и быстро, чем когда-либо прежде».

Гаромма долго смотрел на эту надпись, которая должна была вспыхивать на экранах видеоприемников по всему миру каждый час. Потом он произнес, обращаясь к Моддо и сопровождая свои слова характерным хриплым смешком, по обыкновению означавшим, что высказываемая мысль, по его мнению, является совершенно оригинальной:

— Это вроде того, о чем мне частенько говаривал отец. Хороший продавец, достаточно долго и упрямо долдоня одно и то же, сможет убедить покупателя, что самые толстые колючки являются такими же мягкими, как лепестки розы. Все, что от него требуется, — это без устали называть их розами. Не так ли, Моддо?

Моддо неторопливо кивнул, делая вид, что сражен блеском сравнения и теперь смакует его. Затем, как всегда, он приступил к тому, чтобы преподать новому Слуге для Всех еще один урок. Подчеркнув необходимость избегать внешнего проявления пышности и роскоши, чем грешили высокопоставленные чины прежней администрации, он указал, что Слуги Человечества должны постоянно казаться просто смиренными орудиями воли огромных народных масс. Тогда всякий, оказавший сопротивление воле Гароммы, понесет наказание не за неповиновение своему правителю, а за действия, направленные против подавляющего большинства человечества. Потом он предложил новшество. Заключалось оно в провоцировании случающихся время от времени бедствий в тех районах, которые всегда были верными и покорными. Это должно было говорить о том, что Слуга для Всех — всего лишь человек, что бремя трудов и забот подавляют его, что он тоже иногда устает.

Эти бедствия должны были также усилить впечатление, что труд по координации всепланетных служб и потребностей стал невероятно сложным, чтобы его можно было выполнять без мелких ошибок. Это должно было побудить население творить ничем не вызванные чудеса безумной преданности и самоограничения, чтобы этим они могли привлечь к себе максимум внимания Слуги для Всех. — Конечно, — согласился Гаромма. — Именно это я и имел в виду. Вся загвоздка в том, чтобы не дать им возможности догадаться, что мы направляем весь ход их жизней, и что они сами помогают нам в этом. Ты уловил самую суть идеи.

Он уловил суть! Он, Моддо, который еще с юношеских лет изучал эту концепцию, возникшую много веков тому назад, когда человечество начало высвобождаться из первобытного хаоса самоуправления и персональных решений и организовываться в упорядоченное мироздание современной эпохи…

Он уловил суть идеи!

Моддо признательно улыбнулся. Он применял к Гаромме те же методы, что и к человечеству в целом. Год за годом, внешне погруженный в необъятные проекты, он фактически спихнул всю работу своим подчиненным, а сам сосредоточил внимание на Гаромме. Сегодня он впервые вкусил сладость полного контроля над Гароммой. В течение последних пяти лет Моддо пытался выкристаллизовать свою власть в такой форме, чтобы ею было легче пользоваться, чем сложной моделью из скрытых намеков и недосказанных фраз. И вот сейчас все эти утомительные часы ненавязчивого и вкрадчивого воспитания начали с лихвой себя окупать. Жест рукой, едва уловимое прикосновение — к этим стимулам было приучено сознание Слуги для Всех, и он каждый раз реагировал именно так, как было нужно!

Идя по коридору третьего этажа в скромный кабинет Лууба, он искал в уме соответствующие сравнения. Этот метод, как ему казалось, напоминает совершение разворота гигантского лайнера от одного прикосновения к штурвалу. Нет, пусть Гаромма наслаждается неприкрытым низкопоклонством и испытывает моменты своего величия, пусть ему достаются тайные дворцы и табуны наложниц. Он же, Моддо, удовлетворится единственным, как бы случайным прикосновением… и полным контролем. В приемной кабинета Лууба никого не было. Моддо нетерпеливо подождал несколько секунд, потом позвал:

— Лууб! Здесь есть кто-нибудь? Я очень спешу!

Из кабинета суетливо вышел пухлый невысокий мужчина с бородкой клинышком.

— Моя секретарша… все сошли вниз… когда прибыл Слуга для Всех… все перепуталось… Она еще не вернулась. Но я приму меры, — продолжал он, стараясь перевести дух, — чтобы отменить прием других пациентов, пока вы находитесь в здании. Пожалуйста, проходите.

Моддо растянулся на кушетке в кабинете Лууба.

— У меня всего лишь 15 минут. Нужно принять очень важное решение, но этому мешает дикая головная боль.

Лууб спокойными движениями принялся массировать голову Моддо.

— Постараюсь сделать все, что в моих силах, Учитель. Расслабьтесь. Еще. Вот так. Еще спокойнее. Помогает?

— Немного, — вздохнул Моддо.

Он должен изыскать метод ввести Целителя в свое ближайшее окружение. Этому человеку нет цены. Было бы замечательно, если бы он всегда был под рукой. Такою мысль внушить Гаромме можно довольно легко.

— Ты не возражаешь, чтобы я немного поразмышлял вслух? — спросил Моддо.

— Делайте все, что хотите, Учитель, — почтительно произнес Лууб, усаживаясь в массивное зачехленное кресло за письменным столом. — Можете говорить обо всем, что вас в данный момент беспокоит. Все, что нам нужно сделать за эти 15 минут — это помочь вам расслабиться.

Моддо начал говорить.

Это был день установления полного контроля.