Чекисты рассказывают. Книга 5-я - Страница 60

В этот день они здорово выпили за будущие успехи Сорокина.

Школа разведки располагалась в семидесяти километрах от Мюнхена, в живописном городке Б. в большом трехэтажном особняке.

Ученики школы набирались из предателей, изменников и разного рода отщепенцев, оказавшихся после второй мировой войны на чужой территории. Среди них были полицаи, власовцы, перебежчики, воры и спекулянты. Преподаватели были под стать ученикам: предатели, власовцы. Руководители школы — кадровые разведчики.

В школе был установлен строгий режим. Каждому курсанту присваивалась кличка.

Прежде чем допустить Сорокина к занятиям, его подвергли проверке на «детекторе лжи» — специальном аппарате, регистрирующем самые незначительные изменения функций организма, которые возникают от волнения у испытуемых, если они лгут. Однако у Сорокина были крепкие нервы. Он твердо придерживался своей версии и уверенно отвечал «да» или «нет» на все поставленные вопросы.

Сорокину объявили, что после обучения он один или в составе группы будет заброшен в Советский Союз. Сорокин понял, что мосты сожжены и путей отступления у него теперь нет.

Срок обучения — год. Программа обширная. Методы сбора военной, политической и экономической информации. Диверсионная подготовка. Радиодело, фотографирование. Агентурная и следственная работа. Прыжки с парашютом. Стрельба из карабинов и пистолетов. Физическая подготовка. Политические занятия.

Весь день учеба с утра и до позднего вечера. По воскресеньям «курсантов» возили в Мюнхен развлекаться. Бары, женщины, пьянство и разврат — это тоже входило в программу.

Сорокин увлекся радиоделом. Работа на ключе у него спорилась. Он овладел искусством зашифровки и дешифровки радиограмм. Будучи физически сильным и ловким, успешно прыгал с парашютом и отлично стрелял. Кроме того, хорошо плавал и долго мог находиться под водой. Вскоре он стал одним из наиболее успевающих «курсантов».

Через шесть месяцев Сорокина вызвал начальник школы.

— Мы довольны вами, Кларк (такая кличка была присвоена Сорокину). Вы проявили похвальное прилежание и большие способности. Как себя чувствуете?

— Отлично, шеф!

— Дальнейшая ваша подготовка будет проходить по-иному, — продолжал начальник школы. — Вы отправляетесь за океан. Надеюсь, что жизнь там вам понравится больше. — Начальник школы изобразил улыбку.

— Благодарю, шеф, — ответил Сорокин.

— О нашем разговоре никто не должен знать.

Сорокин никому не сказал об отъезде из школы. Он знал, что его исчезновение не вызовет удивления среди «курсантов». К этому привыкли.

Перелет из Мюнхена прошел благополучно. Сорокина встретили радушно, как равного, поместили на вилле. Шефы и обслуживающий персонал ему понравились. Все они были молодые, крепкие ребята, с неизменной улыбкой на устах. Некоторые говорили по-русски, другие пользовались услугами переводчика.

Непосредственным шефам Сорокина был рослый, светловолосый парень лет тридцати по имени Билл. Он хорошо говорил по-русски, любил шутить и заразительно, громко хохотал. Сразу предложил Сорокину называть друг друга на «ты».

— Хелло, Кларк! — приветствовал он Сорокина при каждой встрече (эта кличка осталась за ним до конца). — Как ты спал? — При этом обязательно хлопал Сорокина по плечу и громко смеялся.

Через день после размещения на вилле Билл приехал с мужчиной средних лет.

— Хелло, Кларк! С тобой хочет познакомиться наш шеф. — Билл налил в высокие стаканы виски.

— За благополучное прибытие, — на ломаном русском языке сказал шеф.

Он закурил сигарету, глубоко затянулся.

— Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя как дома. Кроме вас, на вилле только наши люди. Здесь вы будете продолжать занятия. Это надо, чтобы вы не теряли навыков в работе на ключе и физическую форму. — Шеф отхлебнул виски и продолжал: — С вами будет Билл. Вместе поедете по стране и будете отдыхать. Что вам надо, он все сделает. Хорошо? — Чувствовалось, что шефу трудно произносить длинные фразы по-русски.

Шеф пробыл около получаса и уехал.

Всю неделю шли обычные занятия. На рации и в тире. Радиосеансы записывались на магнитофон и тщательно анализировались.

Через неделю Билл объявил:

— Хелло, Кларк! Завтра отправляемся путешествовать. Тебе надо познакомиться с нашей страной.

Начались поездки. Останавливались в комфортабельных гостиницах, жили на широкую ногу. Вечером прохлаждались в барах, ночи проводили в обществе женщин.

Через два месяца «сладкой» жизни состоялась вторая встреча Сорокина с шефом. На этот раз шеф взял быка за рога. Он заявил, что настало время активных действий. В мире нет мира. Войну на полях сражений сменила «холодная война» между Западом и Востоком.

— Нам надо знать все, что происходит сейчас на советском Дальнем Востоке, — продолжал шеф. — В Приморском крае, Хабаровском крае и на острове Сахалин. Вы, Кларк, будете работать на Сахалине. Мы должны знать моральный дух солдат Советской Армии. Нас интересует отношение к войне населения Сахалина. И к «холодной», и к «горячей».

— Но я никогда не был на Дальнем Востоке и на Сахалине и не знаю условий жизни там. Это затруднит мне работу, — ответил Сорокин.

— Вы умница, Кларк. Сейчас вы начнете изучать Сахалин.

Наконец, подготовка была закончена. Уточнено задание. Проведен окончательный инструктаж. Находясь на Сахалине, Сорокин должен был добыть подлинные советские документы: паспорт, военный билет, комсомольский и, если представится возможным, партийные билеты. Переделанные затем на его имя, они будут необходимы для выполнения новых заданий при очередных забросках на Сахалин.

Рекомендовалось два способа добычи документов: первый — напасть на прохожего ночью на улице под видом грабителя; второй — попроситься на ночлег в отдельно стоящий дом на краю поселка, угостить хозяина и членов семьи водкой, бросив в бутылку сильнодействующие снотворные таблетки. После «ограбления» быстро уйти из дома. Помимо добычи документов, Сорокин обязывался изучить состояние пограничной охраны вдоль западного побережья южной части Сахалина. Это он должен был выяснить путем передвижения в дневное время по главной шоссейной дороге, идущей вдоль берега. Ночевать Сорокин должен был не в населенных пунктах, а в лесу, чтобы не вызвать излишних подозрений и не иметь «незапланированных» встреч с советскими людьми. Срок пребывания на Сахалине — три дня. Связь с «центром» — ежедневная, по радио.

Выброску на Сахалин шефы решили произвести морским путем, на рыболовной японской шхуне, какие сотнями бороздят воды Японского и Охотского морей. Шхуна ночью подойдет при потушенных огнях как можно ближе к берегу и спустит Сорокина на воду на надувном резиновом плотике. Аналогично должно было произойти возвращение. Сорокин по радиосигналу со шхуны должен быстро зарыть радиостанцию в песок и на плотике выходить в море. Судно с помощью радара обнаружит Сорокина в море и подберет его на борт. Сорокин должен «показывать» себя, делая движения вправо-влево специальным радарным зонтиком.

Серьезное внимание шефы уделили экипировке Сорокина. Ему предложили заурядный серенький костюм, неброскую рубашку, кепку и поношенные туфли. Все это советского производства, с сохранившимися клеймами и фабричными ярлыками. Даже рекомендовали Сорокину положить в карман пиджака сравнительно свежий номер газеты «Правда». В таком виде, по мнению «шефов», он нисколько не должен был отличаться от рядовых жителей Сахалина, и не будет вызывать подозрений у встречающихся людей.

Несмотря на то что Сорокин направляется на Сахалин за документами, в том числе за паспортом, было решено снабдить его «своим» паспортом. Это был настоящий советский паспорт, выданный и прописанный в одной из областей Союза ССР. По аналогии его «прописали» в Сахалинской области, но рекомендовали пользоваться паспортом только при вынужденных обстоятельствах. Вдобавок к паспорту Сорокина снабдили «липовыми» справками из различных организаций Сахалинской области (потом выяснилось, что таких организаций на Сахалине вовсе нет). По предложению Сорокина, паспорт и справки были оформлены на фамилию Галкина.