Чекисты - Страница 80

В начале 1944 года вербовщик фашистской разведки Штольц предложил им пойти в шпионскую школу. Ветерков и Ульянов посоветовались и дали согласие, надеясь таким путем избавиться от плена и вернуться к своим. Их, как и других курсантов, одели в форму солдат РОА. Эта форма жгла им плечи. Местные жители смотрели на них с презрением. Однажды Ульянов сказал Ветеркову:

— Володя, я тут познакомился с девушкой. Ее зовут Эрна. Она мне говорила, что ее отец большевик.

— Не наживку ли бросили? Потом будут наблюдать, клюнешь или не клюнешь, — высказал сомнение Ветерков.

Сомнение было не напрасным. Среди курсантов ходили слухи, что абверовцы их проверяют.

И все же друзья стали заходить в дом Эрны. Ян Сильдмяэ — так звали ее отца — встретил молодых русских парней в форме РОА настороженно. Он не был коммунистом, хотя в волости считали его членом партии, но ненавидел фашистов и их прислужников. Гитлеровцы продержали Яна больше года в тюрьме, потом отпустили. Теперь он держался замкнуто и свою неприязнь к таким, как парни из РОА, не проявлял. Тем более что ему советовал соблюдать осторожность Аллик — командир разведывательной группы 8-го эстонского стрелкового корпуса, прибывший с Большой Земли.

Ветерков с Ульяновым и Сильдмяэ не сразу поняли ДРУГ друга, хотя и стремились к этому. Наконец ребята сказали Яну, что пошли в шпионскую школу с определенной целью — попасть к своим. Время шло, доверился им и Ян. По его просьбе они достали два комплекта обмундирования добровольцев РОА, в котором, как он объяснил, очень нуждались люди, прибывшие с Большой Земли.

Узнав, что Сильдмяэ связан с советскими разведчиками, Ветерков и Ульянов обрадовались. Они стали рассказывать Яну о разведывательной школе, о шпионах, которых абверовцы перебрасывали в расположение войск Советской Армии. Теперь они не чувствовали себя одинокими и беспомощными. Наконец-то был найден путь борьбы с врагом, на который они стремились выйти.

Через некоторое время стало известно, что скоро курсантов пошлют на задание. Ветерков и Ульянов сказали об этом Яну, и он дал им совет: после приземления немедленно явиться к советскому командованию и просить доставить их к командиру 8-го эстонского стрелкового корпуса. Так они и поступили, когда оказались по другую сторону линии фронта.

По поручению управления контрразведки фронта, начальник контрразведки эстонского корпуса полковник И. Я. Типнер ознакомился с докладами командира разведывательной группы Аллика, работавшего в тылу у немцев. Рассказанное Ветерковым и Ульяновым нашло полное подтверждение. Они, оказавшись в тяжелых условиях фашистского плена, не пали духом, стремились вернуться к своим и достигли этого. Честно рассказали о полученном задании абвера и оказали чекистам помощь в задержании других переброшенных с ними агентов.

Теперь чекисты располагали достаточными данными о засланной к нам группе агентов Бондаренко. Сам Бондаренко носил форму гвардии капитана, выдавал себя за Героя Советского Союза. У фашистского диверсанта имелись фиктивные ордена и документы, подтверждающие, что он награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды. Были известны приметы агентов, которые остались с ним, их клички и многие другие подробности, необходимые чекистам.

Постепенно уточнялся и сужался район, куда Бондаренко и его подручные могли перебазироваться. Там уже действовали оперативные группы. Медлить было нельзя.

Пожилой человек, житель деревни Ахункала, расположенной на побережье Чудского озера, рассказал нашим контрразведчикам, что, выгоняя скот на пастбище, увидел в лесу на елке белое полотнище. Он снял его: материал хороший, прочный, в хозяйстве пригодится. Достаточно было глянуть на эту ткань, чтобы опознать в ней разорванный немецкий парашют. Было видно, что парашютист приземлился совсем недавно.

В Управление контрразведки фронта поступали и другие сведения о разыскиваемых.

Связисты, тянувшие телефонную линию, сообщили контрразведчикам, что видели невдалеке от развилки дорог двух солдат, которые завтракали. Это было в пяти-шести километрах от места, где найден парашют. В кустарнике контрразведчики обнаружили две пустые консервные банки, куски немецкого консервированного хлеба и порожнюю бутылку из-под коньяка.

На одном из контрольно-пропускных пунктов чекистам сообщили, что два солдата из трофейной команды предъявили проверявшему удивительно чистые, не помятые документы, хотя, судя по дате, они выданы были давно. К сожалению, проверявшие сразу не обратили на это внимания, а через минуту «трофейщиков» и след простыл.

Это сообщение имело большое значение. Чекисты знали, что противник посылал своих агентов под видом «трофейщиков». Немедленно было выяснено, где и как действуют подразделения по сбору трофеев, какими документами снабжен их личный состав, кто эти документы выдает и подписывает. Не без оснований чекисты полагали, что с документами «трофейщики» смогут легко примкнуть к любой воинской части или действовать отдельной группой не только в тылу, но и вблизи передовых позиций наших войск. И после выполнения задания возвратиться к тем, кто их посылал. При этом даже немецкое снаряжение, обнаруженное у них, не могло служить уликой.

Наконец группа работников контрразведки во главе с капитаном М. М. Медведевым задержала на хуторе в районе Пайде двух неизвестных. Их доставили в контрразведку фронта. Беседовал с ними следователь Н. И. Родионов.

Первое время они держались уверенно, твердили, что посланы вперед для учета трофеев и что в скором времени сюда должна прибыть вся команда во главе с капитаном, фамилию которого они не знают, так как он назначен только на днях.

— А для чего у вас чистые бланки командировочных предписаний, проездных документов и продовольственных аттестатов, подписанные и с печатями? — спросил следователь.

— Приходится действовать в отрыве от подразделения… сами заполняем.

— Генерал, начальник тыла, подписавший ваши документы, уже давно выбыл с этого участка фронта. Как это объяснить?

Задержанные смутились, но тут же нашлись:

— Мы люди маленькие. Какое нам дело до генералов? Какие выдали документы, такие и предъявляем.

На очных ставках с агентами из группы Бондаренко, явившимися с повинной, задержанные были изобличены и все рассказали о себе. Они оказались разыскиваемыми из группы Бондаренко. Проанализировав собранные сведения, чекисты определили район вероятного пребывания Бондаренко и находившихся с ним диверсантов. Сотрудник отдела контрразведки 2-й ударной армии старший лейтенант И. М. Олейник с солдатами были на верном пути.

— Товарищ старший лейтенант, смотрите-ка, — остановился вдруг рядовой Падалка. — Тут они, видать, отдыхали, переобувались. Кто-то бросил портянки со следами крови. Наверное, ногу стер.

— Да, надо поднажать, товарищи. Они где-то здесь.

Под вечер чекисты обнаружили группу Бондаренко. Четыре человека бежали по лесу, укрываясь за деревьями. Один из них заметно отставал. Всех четырех удалось взять живыми.

Шпионско-диверсионная банда, заброшенная в расположение наших войск абверкомандой 204, перестала существовать. Не повезло ее новому начальнику, майору Реннеке. Это была одна из первых его крупных перебросок.

В руках чекистов сказалось все, чем снабдили абверовцы своих агентов: оружие, взрывчатка, рации с шифрами, топокарты, поддельные ордена и медали, в том числе «Золотая Звезда». Видимо, на случай проверки хозяева выдали Бондаренко поддельную справку со штампом 67-й армии об утрате им орденской книжки и документа о присвоении звания Героя Советского Союза.

Предатель Бондаренко сидел перед следователем Н. И. Родионовым и давал показания.

Падение этого человека было вызвано малодушием и трусостью. В феврале 1943 года он, офицер штаба 7-го кавалерийского корпуса, сдался в плен гитлеровцам. Памятен ему лагерь военнопленных во Владимире-Волынском. В апреле туда приехали представители так называемого «русского комитета» Малышкин и Сахаров, с которым он был знаком еще с довоенного времени. В беседе с Бондаренко Сахаров посоветовал ему идти в РОА. Бондаренко в ту пору уверял себя; «Не устоять Красной Армии. Надо подумать о будущем». Он недолго колебался и дал согласие.