Чекисты - Страница 72

— Неужели первая платформа с граблями? Тогда она сорвет шнур, и все пойдет насмарку.

Состав надвигается и надвигается. Все взволнованы. Но вот поезд проследовал мимо, «удочка» цела.

— Пронесло! — вздыхает Степанов и вытирает ладонью потный лоб. — Оберегают состав, видно, важный груз повезут. Теперь надо смотреть в оба. Основной пойдет скоро.

И правда, буквально через несколько минут показался тяжелый эшелон. Паровоз оставлял за собой шлейф черного дыма: машинист шуровал топку…

— Приготовьтесь.

Наступили те желанные минуты, когда все сосредоточено на одном: «Вот сейчас свершится», когда учащенно бьется сердце и лихорадочно работает мысль. Нет, не напрасны были труды, не напрасно они мокли и стыли в болоте.

— Дайте-ка мне, — шепотом проговорил Богданов. Кутасов взглянул на Степанова, тот утвердительно кивнул головой. Пошли считанные секунды. Все сосредоточенно смотрят вперед.

— Смотри, Константин, не прозевай. Рви под паровозом, — шепчет Степанов. Глаза у него поблескивают.

Наконец сильный рывок шнура, и оглушительный взрыв потряс воздух. Раздался грохот и лязг железа, рокот и шипение пара. Задние вагоны наползали на передние, мяли их и калечили. Послышались стоны и крики. Вагоны, уже не попадая на рельсы, скрежеща, проходили по шпалам и заваливались.

— Отлично, — сдержанно сказал Степанов, — тютелька в тютельку.

— Красота! Зрелище богов! Этого не забудешь, — подтвердил распираемый радостью Кутасов.

— Ну вот и все! Теперь за мной! — громко кричит Степанов.

И они снова бегут к болоту, снова цепляются за кусты, снова шагают по его зыбкому покрову.

Уцелевшие немцы вскоре опомнились и открыли бесприцельную стрельбу в сторону болота. Свистящие мины многоствольных минометов пролетали мимо и, шурша, шлепались в ржавую жижу курящегося туманом болота, поднимая столбы липкой грязи.

Чтобы не попасть под обстрел, разведчики резко поворачивают влево и километра три идут по глушняку почти вдоль линии. Потом уходят за Шелонь и укрываются в лесу.

К вечеру того же дня подошли к деревне Вашково. Здесь от надежных людей они узнали: уничтожен гитлеровский воинский состав из тридцати вагонов. С чем именно был состав, установить не удалось, так как гражданских лиц к месту аварии не допускали. Движение было приостановлено на 16 часов. Большие подразделения с собаками брошены на поиски диверсантов.

Задерживаться в Вашкове было опасно, так как каратели двигались в этом направлении. На базу решили идти через деревню Чубаково, имея в виду забрать часть хранящейся там взрывчатки.

И хотя появление Степанова в Чубакове было связано с большим риском (здесь он родился и вырос и был хорошо известен, а охотившиеся за ним гитлеровцы сулили всем, кто укажет его местопребывание, большую награду — четыре коровы и три тысячи марок), Степанов не отказался от своего намерения.

Готовилась следующая, не менее крупная диверсия на железной дороге, и нужен был тол.

На рассвете пасмурного осеннего дня 1943 года пост боевого охранения на южном рубеже Ораниенбаумского плацдарма задержал неизвестного в форме лейтенанта Красной Армии. Передвигаясь по-пластунски, он пытался скрытно перебраться через линию фронта в расположение наших войск.

В отделе контрразведки «Смерш» Приморской оперативной группы выяснилось, что этот низкорослый темнолицый «лейтенант» — агент абвера, направлявшийся на Ораниенбаумский плацдарм с заданием шпионского характера.

В отличие от многих своих предшественников задержанный вражеский лазутчик особенно заинтересовал нас, военных контрразведчиков, тем, что прошел курс шпионских наук в центральной школе абвера под Кенигсбергом.

«Лейтенант» рассказал об известных ему агентах немецкой военной разведки, готовящихся к переброске в тыл советских войск.

— Один из них, — сообщил он, — ранее служил в зенитной артиллерии Ленинградского фронта. Перебежчик. Его кличка по школе — Макаров. Имеет характерную примету: на верхней челюсти зуб из желтого металла.

Разумеется, в то время ни я, ни мои коллеги по работе в чекистских органах не знали, кто скрывается под этим псевдонимом. Однако в управлении контрразведки «Смерш» Ленинградского фронта имелось несколько сотрудников, которые приняли сообщение агента абвера о перебежчике с трудно скрываемой радостью. Но поделиться своими чувствами с товарищами по работе они тогда не могли, не имели права.

Четверть века спустя, в ходе исследовательской работы над материалами о борьбе армейских чекистов против абвера, мне довелось вновь встретиться с «Макаровым». Правда, и на сей раз знакомство было заочным: в моих руках оказался его отчет о пребывании в немецкой разведывательной школе. Лишь тогда я узнал его настоящее имя.

Пришло время рассказать о подвиге разведчика Николая Степановича Андреева, сумевшего проникнуть в центральную школу абвера на советско-германском фронте.

Над окруженным врагами, израненным Ленинградом раскинула свой сказочный шатер белая ночь. На светлых улицах тревожно спящего города-фронта было тихо и безлюдно. Лишь изредка слышался шум проходившей через город колонны армейских машин да раздавались гулкие неторопливые шаги военного патруля.

По Международному (ныне Московскому) проспекту мчалась легковая машина. Она шла из-под занятого фашистами города Пушкина, с переднего края обороны 42-й армии. Сидящий рядом с солдатом-водителем сотрудник военной контрразведки капитан Владимир Никитич Маковеенко всю дорогу молчал, хмуря неширокие, с изломом брови. Его чистый высокий лоб над переносицей прорезала глубокая поперечная складка.

В юности Володя Маковеенко мечтал учить детей родному языку, преподавать литературу. Но учителем он не стал.

Весной 1939 года его, студента Одесского пединститута, неожиданно вызвали в райком комсомола. Разговор шел о путевке в чекистскую школу.

Владимир задумался. Жизнь круто меняла избранный им маршрут. Он понял, что сделанное ему предложение — свидетельство высокого доверия, и дал свое согласие.

А сейчас, глядя через окна мчащейся машины на развалины разбитых фашистами домов Ленинграда, Маковеенко вспомнил свое первое боевое крещение. Оно состоялось на земле древнего Львова, где только что окончивший школу молодой чекист вел активную борьбу против буржуазных националистов, многие из которых уже тогда являлись агентами немецко-фашистской разведки.

Второе боевое крещение Маковеенко получил в годы войны в Ленинграде, куда он прибыл в середине июля 1941 года. Ему повезло: его зачислили в подразделение военной контрразведки, которое возглавлял старый чекист, умелый воспитатель молодежи Д. Д. Таевере. У него было чему поучиться. На всю жизнь запечатлелся в памяти Маковеенко тревожный сентябрь 1941 года, когда в ожесточенных боях под стенами Ленинграда решалась его судьба. В те суровые дни Маковеенко, как и его товарищи по работе, трудился, не зная отдыха, готовя разведчиков для заброски в тыл врага. Многие из них приносили важные сведения. Перед глазами Маковеенко встал образ отважного разведчика Николая Кузьмина, совершившего в течение месяца три рейда в тыл врага. Одно из его сообщений о передвижении войск противника было доложено лично командующему Ленинградским фронтом генералу армии Г. К. Жукову.

С весны 1942 года подразделения абвера, приданные группе армий «Север», активизировали шпионско-диверсионную деятельность против войск Ленинградского фронта. На оккупированной территории Прибалтийских республик возникли школы абвера, в которых обучались сотни агентов. Перед военной контрразведкой фронта встала задача парализовать опасные происки вражеской разведки. Для этого армейские чекисты должны были организовать внедрение в оперативные и учебные подразделения абвера, готовить разведчиков для работы в логове врага.

Сотрудники управления контрразведки «Смерш» Ленинградского фронта П. А. Соснихин, А. М. Алов, Н. Ф. Ковалдин, В. Н. Маковеенко, А. Ф. Приходько, В. П. Прохоров успешно справились с возложенной на них задачей. В большинстве подразделений абвера, действовавших против Ленинградского фронта, работали наши советские люди, выполняя специальные задания военной контрразведки.