Чекистские фантазии - Страница 16

– Вы помните, как Горбачев сделал то же самое, что вы предлагаете, и что из этого получилось? – вопросом на вопрос ответил лидер.

– Помню, – сказал я. – И мы этот период преодолели. Снова стали одной из сильнейших стран мира. И вы тогда были в руководителях страны. Что же произошло, что страна вернулась в середину двадцатого века?

– Как правило, за такие, как у вас, вопросы, суды дают от десяти до пятнадцати лет, – с улыбкой сказал лидер.

– Так и мне вы предлагаете писать только дифирамбы, а при отрицательных оценках меня тоже ждет от десяти до пятнадцати лет? – спросил я.

– А вы чем-то лучше других? – искренне осведомился лидер нации.

– Конечно не лучше, – согласился я. – Я пишу о том, что вижу.

– Получается, что вы отклоняете мое предложение? – спросил лидер с улыбкой, искривившей его лицо.

– Вы мне предложили жить и работать на острие бритвы, – сказал я. – Это все равно, что по-китайски отсрочить приведение в исполнение смертного приговора на неопределенный срок. Результат один – смертный приговор в любом случае. Так лучше сразу – честным человеком, а не облитым грязью лизоблюдом.

– Жаль, что разговора у нас не получилось. – Лидер нажал кнопочку под крышкой стола и сразу в дверях появились два моих сопровождающих конвоира. – Работайте по плану, – сказал им лидер и, обращаясь ко мне, улыбнулся, – а репортаж о нашей встрече сегодня же будет запущен по всем каналам, в том числе и по «Интервидению». Пусть ваши коллеги за вас порадуются.

Меня снова привезли в кабинет, где мне был определен ночлег после приезда из Сибири.

Сейчас перед столом была привинчена табуретка.

Человек в хромовых сапогах, в военном мундире в звании подполковника с просветами василькового цвета на погонах пальцем показал на нее, садись, мол.

– Вы понимаете, в чем вас обвиняют? – спросил он.

– Нет, – сказал я.

– Что ты дурочку перед нами ломаешь? – завелся подполковник. – Ты обвиняешься по статье 58 за подрывную деятельность и шпионаж.

– Какая 58 статья? Ее уже давно отменили, – пытался я обратиться к закону.

– Это для дураков отменили, – засмеялся офицер. – Она никуда не девалась, стояла в готовности и ждала, когда вы нажретесь долбаной демократии, чтобы пересажать вас всех и сгноить в лагерях во имя торжества новой идеологии и идей лидера нации.

– Кто же такой лидер нации? Это новый Бог? – спросил я.

– Ах, ты сволочь, ты еще смеешь издеваться над нашим лидером нации? Да он наш отец родной? Да мы за него тебя сейчас изувечим, как Бог черепаху. И ты, гад, не веришь нашей России, – заорал подполковник, наливаясь кровью как бык перед атакой на тореадора.

– Да, Нинуля, судьба ты моя, – подумал я, – ты поступила как настоящая российская патриотка. Вечная тебе память.

Меня сбили с привинченной табуретки и стали пинать хромовыми сапогом, приговаривая – сука, шпион, морда жидовская, пидорас…

Я не уворачивался. Пусть быстрее меня забьют, и кончится этот страшный сон, пришедший из далекого 1937 года и дремавший в каждом поклоннике Идола, безразлично какой масти и идеологический принадлежности.

Шамбала.

Полутемное помещение, освещенное факелом. При внимательном осмотре видно, что это огромная пещера. На обтесанном камне сидит молодой человек в халате, держа в зубах деревянное сито для просеивания муки.

Буддистский монах, распевая что-то протяжное и заунывное, стукает двумя палочками по стенкам сита. Через какое-то время лицо молодого человека исчезло, а вместо него осталось черное пятно. Человек исчез и сам, только черные пятна показывали, что в конце рукавов рубашки есть невидимые руки. Монах взял сито в руки и посмотрел сквозь него на человека. Лицо видно. Убрал сито – лица не видно.

– Ты готов к великим свершениям, иди и служи своему фюреру, – сказал монах.

Темная фигура завела рукав халата за спину и в невидимой руке появился серебряный пистолет «Вальтер». Изумленный монах укоризненно покачал головой.

– Прости меня, учитель, – сказала фигура, – но мы не можем допустить, чтобы твои знания попали к нашим врагам.

Раздались три выстрела и монах упал.

Вдруг ветер пронесся по пещере, сильно колыхнув пламя факелов, и темная фигура исчезла.

1943 год. Атака советских войск на укрепленный пункт фашистов. Впереди наступающих солдат бегут офицеры с пистолетами в руках. В полуразрушенных артиллерийским огнем окопах появляются немецкие солдаты, восстанавливая разрушенную систему огня. Порыв советских солдат остановить нечем. Единственный выход – драться до последнего, чтобы не быть застреленным в спину во время бегства от противника.

Внезапно позади немецких траншей появился офицер в полевой эсэсовской форме с блестящим пистолетом «Вальтер» в руке. Не обращая внимания на стрельбу, он пошел навстречу атакующим, хладнокровно расстреливая бегущих советских офицеров. Те из сержантов, кто принимал командование на себя, тут же падал сраженный пулей из пистолета.

Оставшись без командования, советские солдаты замедлили темп наступления, кто-то залег и стал тут же окапываться, а часть солдат начала пятиться назад, подхватив на руки убитых командиров. Советская атака захлебнулась.

Эсэсовский офицер повернулся и пошел в сторону своих окопов, положив пистолет в кобуру. На него с изумлением смотрели немецкие солдаты и офицеры, не видя его лица под большим козырьком кепи и видя только погоны лейтенанта. Перепрыгнув через окоп и пройдя метров десять, лейтенант исчез.

На командном пункте стрелкового батальона рядовой боец разговаривает по телефону с командиром полка.

– Срочно ко мне командира батальона, – кричит в трубку полковник.

– Нету его, – отвечает находящийся в прострации солдат.

– Где он? – слышится громкий голос в трубке.

– Убитый он, – говорит солдат.

– Срочно к телефону кого-нибудь из офицеров, – слышится приказ по телефону.

– А нету никого, – говорит солдат.

– Да где же они все? – надрывается телефон.

– А все убиты, – бесстрастно говорит солдат.

– Давай кого-нибудь из сержантов, – командует голос.

– И сержантов нету, – говорит солдат.

– Что, тоже все убиты? – грозно рычит полковник.

– Все убиты, – говорит солдат и бросает трубку.

На командном пункте полка.

Командир полка смотрит на замолкший телефон и говорит своему заместителю:

– Бери с собой особиста, взвод автоматчиков из пополнения и бегом в батальон Иванченко. Что-то там неладное. Атака у них захлебнулась и весь полк остановился. Гони их вперед.

Майор вместе с сотрудником Особого отдела во главе взвода молодых солдат из только что прибывшей маршевой роты бегут в батальон.

Увидев офицеров, солдаты отступившего батальона успокоились и стали наперебой говорить, что у немцев есть какой-то призрак в форме офицера, которого не берут пули и который как в тире расстрелял всех офицеров батальона, а в младшего лейтенанта Метелкина он стрелял раз двадцать, все никак не мог попасть в сердце.

– Неужели никто не мог попасть в этого призрака? – допытывался майор.

– Не попадали, – чуть ли не хором говорили солдаты, – вот он почти что рядом, а стреляем в него и пули будто сквозь проходят.

– Ладно, – оборвал их майор, – у страха глаза велики, а руки трясутся. Пока я вступаю в командование батальоном.

Вскоре прибывает автомашина за убитыми офицерами. При погрузке убитых один из них вдруг застонал.

– Смотри-ка, живой, – сказал один санитар. – Товарищ майор, один живой оказался.

– Кто такой? – спрашивает майор.

– Младший лейтенант Метелкин, – отвечает санитар.

– Везите его в госпиталь, – махнул рукой майор, – все равно он не жилец, но раненых положено оставлять докторам.