Чекист. Тайная дипломатия 2 (СИ) - Страница 43

— Если говорят об англичанах, во мне сразу красная лампочка зажигается.

— Какая лампочка? — не поняла Наташа.

— Красная, — повторил я, соображая, как объяснить жене, что красный свет — это не только символ некоторых парижских кварталов, но и сигнал опасности. — Ну, в военных радиостанциях, если аппаратура перегревается, зажигается красная лампа. Если она зажглась, нужно срочно все выключать и искать причины проблемы.

— Любопытно, — хмыкнула Наталья. Покачав головой, заметила. — Интересный образ — красная лампочка. Надо запомнить.

Чтобы Наташка не принялась выяснять подробности, я торопливо заговорил:

— Ты помнишь, что у меня в Архангельске были кое-какие неприятности?

Вспомнился остров Мудьюг, избитые бока, треснувшие (а может и сломанные) ребра. А еще вспомнился товарищ Троцкий. Он-то, в отличие от Кедрова, прекрасно понимал, что посылает меня на задание «без обратного билета». Впрочем, на Льва Давидовича я зла не держу. Отдавать такие приказы способен не каждый, для этого нужно иметь достаточно мужества. Или, все-таки держу обиду, а иначе чего бы вспоминать Председателя РВС республики?

Как хорошо, когда любимая женщина знает, о чем можно спрашивать, о чем нет. А еще она прекрасно понимает, что англичане, ищут подходы не только к начальнику торгпредства Кустову, а к начальнику ИНО ВЧК Аксенову. То, что это одно и тоже лицо, знают не все, но посвященных в тайну вполне достаточно, чтобы случилась «утечка».

— Я поняла, — кивнула моя венчаная супруга и вздохнула. — Отменим встречу?

Я покачал головой.

— Встречу мы отменять не станем. Ежели я неправ, то понапрасну обидим товарища, а если прав, то бритты примутся искать другие подходы. Так что, идем в ресторан, а там видно будет.

В ресторанчике официант провел нас за столик, за которым сидел еще достаточно молодой мужчина, крепкий, широкоплечий, в клетчатом пиджаке. Клетка нынче вошла в моду, но, право слово, англичанину больше подошел бы военный мундир. Ни интуиция, ни память меня не подвели, потому что передо мной сидел капитан британской контрразведки, с забавной фамилией… Да, Дринкуотер. Когда мы приблизились, англичанин церемонно кивнул головой, но не соизволил ни встать, ни поцеловать даме ручку.

— Товарищ Дилон, — представила мне Наталья английского «коммуниста», перевела взгляд на меня. — А это товарищ Кустов.

Отодвинув стул, помог усесться Наталье, сел сам. Подождав, пока официант примет заказ, спросил:

— Вас можно поздравить с повышением?

— Можно, — ответил Дринкуотер не моргнув глазом, да еще и на хорошем русском языке. Помнится, в Архангельске произношение было похуже. — После возвращения из России мне присвоено звание майора и пожалован «Орден Британской империи». Хотя, — вздохнул майор, — я вполне мог бы претендовать и на крест «За выдающиеся заслуги».

— Уж не за задержание ли опасного шпиона? — поинтересовался я.

— Отнюдь, — сдержанно ответил Дринкуотер, а потом покачал головой. — Если вы считаете, что вас передали контрразведке Миллера по моему приказу, то вы ошибаетесь. У нас не принято сдавать коллег, даже если они враги. Но генерал Айронсайд был иного мнения, а кто я такой, чтобы спорить с генералом?

Как всегда, все списываем на генералов. Что ж, это нормально. Тем более, я все равно не смогу проверить, да и сообщить генералу о словах бывшего подчиненного тоже.

— А я почему-то считал, что вы трудитесь в контрразведке, — заметил я.

— Ну что вы, товарищ Кустов, я всю жизнь, как вы сказали, трудился только в разведке. А в Архангельске пришлось исполнять и те, и другие функции. Увы, у нас не так-то много специалистов по России, а тех, кто знает русский язык, и того меньше.

— Кстати, господин Дилон, или как вас там, отчего вы выдаете себе за коммуниста, да еще и за представителя Интернационала? — вмешалась в наш разговор Наташа.

— Мадам, а как бы иначе я сумел встретиться с вашим супругом? — усмехнулся майор. — Пришлось попросить старого знакомого об услуге. Но он не догадывался, кто я такой. Убедительно вас прошу не применять к нему меры дисциплинарного взыскания.

Наталья больше ничего не сказала, но судя по ее слегка задумчивому взгляду, некому французскому коммунисту придется несладко. Ишь, «меры дисциплинарного взыскания». Где ж англичанин таких сложных бюрократических конструкций нахватался?

— Итак, мистер Дилон, что вам от меня нужно? — поинтересовался я.

— А почему вы решили, что мне от вас что-то нужно? — ответил майор вопросом на вопрос.

— Как говорил один умный человек, — улыбнулся я, вспомнив фильм моей далекой родины. — Все человечество делится на две категории: есть те, от кого мне что-то нужно и те, кому от меня что-то нужно. Лично от вас мне ничего не нужно. Следовательно, вам что-то нужно от меня.

— Как говорят в России, вы сразу берете быка за рога, — хмыкнул майор.

Подошел официант и принялся выгружать тарелки. Подождав, пока он закончит и уйдет, я ответил:

— Быка можно взять за другие места, но это чревато. Да и времени займет больше.

Майор намек понял.

— Что ж, не стану ходить вокруг да около. Нам нужен господин Зуев. Живой и невредимый.

Ох уж эти иностранцы, любители русских пословиц и поговорок. Надо бы вспомнить какую-то аглицкую.

— Как у вас говорят: "There’s no such thing as a free lunch«[1], — вспомнил я английский аналог про бесплатный сыр. — Проще говоря, что я буду иметь с того, что расскажу вам о Зуеве? И что произойдет, если я этого не сделаю?

— Если вы вернете нам Зуева, то мы закроем глаза на то, что советским торгпредством в Париже руководит высокопоставленный сотрудник ВЧК, ближайший помощник Дзержинского. Насколько мне известно, мое правительство и правительство Франции ведут переговоры о признании Советской России. Кабинет министров Британии не желает дипломатического признания Советов, но Франция намерена это сделать, даже если ее союзник возражает. И что скажет правительство и парламент Франции, если узнает, что чекист Аксенов скрывается под фамилией Кустов?

— Очевидно, потребует, чтобы я убрался из Франции, а потом признает-таки Советскую Россию, — усмехнулся я. — Не исключено, что меня даже и арестуют, подержат пару месяцев во французской тюрьме. Хотя, скорее всего, ограничатся задержанием на двенадцать часов. Вы же прекрасно знаете, что если политики чего-то решат, то им все равно — чекист возглавляет торгпредство или нет. Тем более, что никаких прегрешений перед Третьей республикой у меня нет, я законопослушный обыватель, исправно плачу налоги. Более того — торгпредство скупило часть акций старых российских займов, избавив правительство Франции от головной боли, а депутатов от запросов избирателей. Зато я, в ответ за ваш шантаж, сделаю официальное заявление, что некий капитан Дринкуотер являлся начальником концлагеря в Архангельске и на моих глазах расстрелял два десятка человек. Об этом появятся статьи во французских газетах. Думаю, что и левая пресса Британии сделает перепечатку. Как долго после этого продлится ваша карьера?

— Но это же ложь! — захлопал глазами майор.

— А мне плевать — ложь это, или не ложь. Вы помните, что за вами должок? Почему я должен верить, что белым меня сдал именно генерал? А если и так, то мне все равно. До генерала Айронсайда мне не дотянуться, а вы тут. Вы меня обманули один раз, я имею право на ответ.

— Вам никто не поверит без доказательств.

— В моем архиве есть фотографии расстрелянных русских большевиков, сделанные недалеко от Архангельска, есть снимки раскопанных могил, есть фотографии английских солдат. При желании можно отыскать сходство капитана Дринкуотера с каким-нибудь солдатом. Вы сумеете доказать, что вы не убийца? Понимаю, в Британии убийство русского стоит на одной доске с убийством туземца, но все-таки, даже негров убивать в открытую теперь неприлично. А вы говорите, что не принято сдавать собственных коллег из враждебной страны.

Кажется, еще минута и майора покинет выдержка и он накинется на меня с кулаками. Пусть попробует. Вот только Наталью надо в сторонку отвести, чтобы не попалась под горячую руку.