Часы затмения (СИ) - Страница 7

- Босиком?

Я послушно надел тапочки.

- Только недолго, - предупредила мама и, зевая, посторонилась.

Втянув голову в плечи, я прошел мимо нее и мимо родительской кровати, где из-под скомканного одеяла торчала огромная мозолистая пятка. Пятку перечеркивал узкий белый шрам, похожий на порез бритвы. Не знаю почему, но этот шрам добил меня окончательно. Я издал мышиный писк, взмахнул руками и вылетел в коридор. В кромешной темноте сейчас же на что-то напоролся, потом споткнулся о чьи-то ботинки, наконец приник к двери. Старый английский замок и на этот раз упрямился, я тихо молил его о пощаде. Вскоре раздался щелчок, и я вывалился на крыльцо.

Иссеченное проводами небо уже побледнело, но двор утопал в темноте: не было видно ни палисадников, ни лавочек, ничего прочего - лишь смутные угловатые тени, силуэты крыш на фоне занимающейся зари, мороз и мое прерывистое дыхание, сизым паром поднимающееся к жестяному козырьку.

Почти вслепую я добежал до Рюрикова крыльца и застучал в обитую дерматином дверь. Долго ничего не происходило. Потом из-за двери спросили: "Кто?", я ответил что-то невразумительное, но меня, видно, узнали по голосу.

Дверь открылась, и в проеме, освещенном тусклым желтым светом, возник низкий, почти круглый дядька в кальсонах и тельняшке, из-под которой выбивалась густая седая волосня.

- Тошка? - сказал дядька, настороженно обводя взглядом пространство за мной. - Что случилось?

Я молча смотрел на него снизу вверх, пока не вспомнил что это не кто иной, как дядь Толик, отец Рюрика. Потом сказал:

- Мне - к Рюрику.

Дядь Толик издал странный булькающий звук.

- К Рюрику? К старшему или младшему?

Я уже понял свою ошибку.

- К младшему, к младшему, - сказал я торопливо. - Можно?

- Проходи. - Дядь Толик отступил вглубь прихожей. - Что-нибудь случилось? Нет? Ну, ладно. Какой-то ты взвинченный просто... Дорогу помнишь?

Я помнил. Оставив дядь Толика в прихожей, прошмыгнул мимо кухни, где кто-то дребезжал посудой, и решительно зашагал по коридору. В коридоре было темно, он тянулся довольно далеко, потом сворачивал и преломлялся незаметной ступенькой около ванной комнаты. Я благополучно миновал ступеньку, и тут неожиданно под ноги попалась кошка - я заметил ее только после того, как она взвыла голосом обиженного младенца. Из кухни сейчас же донеслось: "Кася, Кася!" Это была Юля - наверное, повзрослела до неузнаваемости. Зажав ладошкой рот, чтобы звуком не выдать своих чувств, я поспешил убраться с места преступления.

Оказавшись в нужной комнате, я плотно прикрыл дверь и приблизился к кровати. Рюрик дрых в позе человека, упавшего с большой высоты. Я подождал немного, потом сорвал с него одеяло и зарычал:

- Пр-росыпайся!

- Чё? А? - застонал Рюрик. Рука его зашарила по простыне в поисках одеяла. - Рано же...

- Просыпайся, говорю!

Рюрик скосил на меня красный глаз.

- Тошка? Ты чё, блин, приперся?

- Давай, давай!

Рюрик сморщился и зарылся головой в подушку.

- Нет, ты вста-анешь! - процедил я, выволакивая его из укрытия. - Прямо сейчас встанешь! Давай, ну же, ну же!

Рюрик принялся брыкаться. Но я был непреклонен: тащил, тряс, щипал этого ленивого, сонного, не знающего никаких забот трепача, не опасающегося заснуть и проснуться годы и годы спустя; и можно было даже ненавидеть его за беззаботность, за эту неосознанную беспечность, и угрожать, и обзывать последними словами, какими никогда прежде не ругался, и не посмел бы ругаться. И Рюрик сдался.

- Ладно, ладно! - забурчал он, затем, не открывая глаз, принял сидячее положение. - Ну?

Я обессиленно рухнул на стул у окна. Света в комнатушке было чуть, над кроватью висела огромная книжная полка, из-под подоконника тянуло сырым холодком, и тускло мерцала на стене под стеклом какая-то репродукция.

Стараясь говорить очень спокойно и внятно, я спросил:

- Помнишь, в первом классе мы на котлован пошли?

Рюрик задохнулся.

- Чё-о?

Я пояснил:

- Обманули Юлю и пошли на котлован. Помнишь?

- И ради этого ты меня растолкал?

- Ответь, пожалуйста.

- Растолкал, чтобы спросить о каком-то котловане? - медленно закипая, проговорил Рюрик.

Я дал ему пощечину. Наотмашь. Почему-то сразу стало ясно, что он не ударит в ответ.

- Это очень важно, - сказал я усталым голосом. - Очень тебя прошу. Вспомни: котлован, камера, я тогда еще воды испугался.

Зажав щеку ладонью, Рюрик открыл и снова закрыл рот. Он был скорее удивлен, чем обижен.

- Я жду, - сказал я требовательно.

- Ну помню, и чё? - выдавил Рюрик.

- Отлично. Расскажи.

- Ну, испугался ты, с кем не бывает. Тогда я один...

- Нет, - прервал я. - С самого начала давай. Как мы Юлю обманули?

- Сказали про книги.

- И?

- Она поверила. Потом зашли в чей-то двор...

- Как пахло в том дворе? - спросил я быстро.

Рюрик растерянно замигал.

- Чё?

- Как там пахло? - повторил я.

- Откуда мне знать... - пробормотал Рюрик.

- Не помнишь, как там пахло?

- Н-нет. Откуда?

- Ладно, - проговорил я. - Что было в окне над нами?

Тут лицо Рюрика исказилось.

- Слушай, ты! - заорал он дрожащим от обиды голосом. - Приперся расспрашивать о всякой ерунде? Какое окно? Какой, к чертям, котлован? Тебя чё, по голове стукнули?

- Что было в окне? - повторил я, еле сдерживаясь. - Отвечай.

Рюрик сунул мне под нос кукиш.

- Вот тебе! - сказал он с огромным злорадством. - Катись колбаской со своими вопросами! Ничего я отвечать не буду!

- Р-рюрик... - прошипел я, ощущая, как в висках тикает бешенство.

Но Рюрик меня не слышал.

- Кто ты такой? - вопрошал он, все больше распаляясь. - Старший брат? Дядя? Тетя? С чего я обязан отвечать? Или, может, пахана своего на меня натравишь, а, кретиноид? Крыша едет - так сиди дома, нечего ко мне соваться...

Я замахнулся, Рюрик инстинктивно закрылся руками, и в этот момент вошел дядь Толик. Несколько секунд в комнате стояла болезненная тишина, потом дядь Толик, понимающе покивав, сказал:

- Ругаетесь? Ну-ну. Только на полтона ниже, пожалуйста. Не дай бог деда разбудите, он вам покажет штурм Рейхстага.

Сказав это, дядь Толик удалился. Когда дверь закрылась за ним на тряпочку, я опустил занесенную руку и умоляюще посмотрел на Рюрика.

- Да кот там был! - зашипел он свистящим шепотом. - Обыкновенный! Усатый! Кот! Доволен? А чем пахло - сам думай, я такие вещи не запоминаю... И вообще, на хрена тебе это? Никто ведь так и не узнал. Все ведь хорошо закончилось. Столько времени прошло.

- А сколько прошло? - спросил я жалобно.

Рюрик тяжело вздохнул.

- Ой дура-ак... Много. Много прошло! Год. Два года! В четвертый класс переходим, пионерами будем.

- Два года... - пролепетал я. - Два года...

- Шел бы ты домой, а? - сказал Рюрик, внезапно переходя на доверительный тон. - Скажи маме, что заболел. Полежи, полечись. Я тебя вечером навещу, а?

- Навестишь... - повторил я бессмысленно. Потом меня вдруг осенило. - Нет-нет, стой! Сейчас, сейчас!

Я крепко зажмурился и закусил губу. Нужно было о чем-то спросить, о чем-то важном, это бы многое разъяснило. Был же у меня вопрос!.. А-а, ч-черт, голова дырявая!

- А-ак-а-ва-а-у! - сказал Рюрик, неистово зевая.

- Чего?

- В ванну, говорю, иду.

Он уже уходил, почесывая задницу, когда я подскочил к нему, схватил за плечи и развернул лицом к себе. Вопрос все не появлялся. Я в муке застонал.

- Ну, давай, давай, рожай уже! - поторопил Рюрик, и это помогло.

- Что было, - сказал я с усилием, - когда ты вылез на берег? Что я там делал?

Рюрик косо поглядел на меня, затем поднял глаза к потолку: задумался. В какой-то момент мне показалось, что сейчас он ляпнет что-нибудь обидное и разговор на этом закончится. Но нет, не ляпнул.

- Кемарил ты, - сказал он.

Я обмер, обалдело воззрившись на него.