Часы от президента - Страница 11

Изменить размер шрифта:

— Какие деньги?

Шамиль покачал бородой:

— Здесь ничего не скроешь… Всем известно, куда ты едешь, зачем и к кому. И они считают, что их предложение выгоднее.

Владимир Александрович не представлял, что ответить, и собеседник воспользовался паузой.

— Лично тебе обещано десять процентов… Они деловые люди, много вопросов решали с русским командованием по-хорошему и понимают, что любой труд должен быть оплачен.

Мужчина с орденом кивнул, подтверждая правильность перевода.

Виноградов попробовал выиграть время:

— Но вчера мы смотрели по телевизору… Любой, кто потребует или даже заплатит выкуп за людей, является по вашим новым законом пособником, соучастником преступления. Верно?

— Он говорит, что ты напрасно боишься. Одно дело заложники, другое — те русские, кого захватили в плен на войне, с оружием в руках. Военный трофей, понимаешь?

— Понимаешь? — Не выдержав, переспросил собеседник.

— Понимаю… Шамиль, — Владимир Александрович демонстративно обернулся к сидящему рядом человеку в очках. — Скажи, Шамиль, зачем им нужно мое согласие? Почему бы не отнять деньги силой?

В комнате повисла густая, тягучая тишина. Стало слышно, как под грузным телом хозяина поскрипывает стул.

— Это нельзя. — Шамиль опять помолчал, подбирая слова:

— У нас все очень уважают полковника Асхабова.

Виноградов кивнул: да, конечно! Напасть на специально посланный конвой республиканской гвардии и отбить предназначенные ему деньги не так уж трудно. Но — это тяжкое оскорбление, которое не прощается.

Другое дело, если жадный представитель российских спецслужб решит «скрысятничать» и тихо-мирно отдаст чемоданчик — тогда Шамиль уже не будет отвечать ни за него, ни за деньги.

Пока же он готов драться до конца. И погибнуть, исполняя свой долг, но не имея по местным обычаям права помешать хозяевам района встретиться с Владимиром Александровичем.

— Мне очень жаль… Я вынужден отказаться.

Над собравшимися сгустилось почти физически, до вибрации ощутимое напряжение. Люди Шамиля, гости и хозяин замерли в ожидании.

— Он напоминает, что речь идет о восьми русских солдатах и одном старшем лейтенанте.

— Да, — кивнул Виноградов. — Но я тоже всего лишь простой офицер. И должен выполнять приказ.

— Ты боишься наказания там, у себя? Когда вернешься?

Владимир Александрович помедлил, ощупывая коленями зажатый под столом дипломат:

— Нет, пожалуй.

— Тогда, почему не хочешь? Девять против двух… А за тех корреспондентов потом ещё дадут денег, раз уж согласились.

— Мне очень жаль.

Помолчали. Неожиданно, что-то сказал старик в чалме:

— Он спрашивает: тебе действительно очень жаль?

— Да. Конечно.

Старик поднялся, вслед за ним встали остальные.

И каждый при этом старался не делать резких движений.

— Они зовут выйти во двор.

— Зачем? — Владимира Александровича прошибло холодным потом — от волос на голове, до ладони, стиснувшей ручку дипломата.

Кто их знает, может, по местным обычаям не принято убивать друг друга прямо в чужом доме? Чтобы хозяина не обидеть.

Шамиль понизил голос:

— Спокойно ты, слушай. Если что…

Он опять не успел закончить — мужчины один за другим прошли через коридор и спустились с крыльца.

Дворик перед калиткой при свете оказался Виноградову ухоженным, под стать дому. Никакого огорода — только «европейский» газон, деревья и увитая зеленью беседка. Прямо на камнях, у самого забора, в кампании бородачей из гвардии расположились двое незнакомых Владимиру Александровичу автоматчиков.

Обстановка здесь казалась куда более мирной, чем в комнате.

При появлении начальства увешанный оружием народ встал и вдоль дорожки образовалось некое подобие строя.

— Дальше что?

— Тихо. Стой.

Послышалась команда, и незнакомцы выволокли на всеобщее обозрение два продолговатых тюка.

— Смотри! — Велено было Виноградову.

Содрали мешковину, и Владимир Александрович увидел, что это не тюки вовсе, а двое мужчин со связанными за спиной руками.

Худые, стрижены почти наголо, с нездоровой кожей и мутными от удушья глазами: очевидно, обоих довольно долго продержали без свежего воздуха. У старшего на подбородке пробилась щетина, второй же — совсем мальчишка, лет восемнадцати.

Русские… Наши.

— Можешь поговорить.

— Зачем? — Сглотнул слюну Владимир Александрович чувствуя, как намертво впились в него взглядами пленные.

— Не хочешь? — Удивился Шамиль.

— Зачем? — Повторил вопрос Виноградов. Костяшки пальцев его побелели от фантастического желания с маху врезать ближайшему из спутников чемоданом в висок.

Тем временем, бородач с орденом спустился по ступеням. Подошел к замершему на коленях мужчине постарше:

— Видишь? Офицер! Иди сюда… — Это прозвучало по-русски, почти без акцента.

Виноградов подчинился.

— Здравствуй, брат. — Разговаривать сверху вниз со связанным человеком было неловко и стыдно, поэтому он присел.

— Здравствуйте.

— Малинин? Старший лейтенант? — Припомнил Владимир Александрович первую строку списка.

— Так точно, — голос у офицера оказался чуть хрипловатым. — Командир разведроты.

— Про тебя знают наши?

— Знают. Вроде бы…

— А почему до сих пор не выкупили?

Вопрос был идиотский, но пленный этого не заметил:

— Некому… Родных нет, а остальным плевать.

— Давно у них?

— С первой зимы.

Виноградов не знал, о чем ещё спрашивать. Поэтому он тронул собеседника за плечо и встал:

— Держись! Что-нибудь придумаем.

В это же время бородач нагнулся над вторым пленным и пятерней ухватил его за ухо:

— А твой как фамилия?

Нижняя губа мальчишки задрожала:

— Левченко…

— Домой хочешь? Скажи!

— Хочу.

— Вон, ему скажи… громко!

— Хочу! — Закричал от боли и страха солдат.

Бородач обернулся к Виноградову:

— Слышал?

Потом отпустил покрасневшее ухо и почти ласково выдохнул:

— А вот он не хочет, чтобы ты домой поехал, к маме… Попроси?

Мальчишка поднял на Владимира Александровича мокрое, неживое лицо:

— Пожалуйста… Пожалуйста.

Не зная, куда отвести взгляд, Виноградов посмотрел на крыльцо. Хозяин дома, Шамиль, охрана — все стояли молча, не шевелясь. И только старик в зеленой чалме покачивал головой.

— Ну? Что скажешь?

— Зря вы это все. Зря! Я сделаю все возможное, чтобы ускорить… чтобы привлечь внимание… Но сейчас — не могу.

— Не можешь?

— Мне очень жаль.

— Очень? — Собеседник положил растопыренную пятерню на макушку солдата. Затем молниеносным движением выхватил из-под куртки пистолет.

Никто не успел среагировать — ни Шамиль, ни его бойцы. Поэтому Владимир Александрович в полной неподвижности вынужден был наблюдать за тем, как ствол описывает дугу и упирается в затылок стоящему на коленях мальчишке:

— Смотри! — Хлопнул выстрел, и бледно-розовый фонтанчик обрызгал качнувшегося назад бородача.

Убитый обмяк и уткнулся окровавленным лицом в траву.

Больше выстрелов не последовало, и люди вокруг облегченно зашевелились.

Заговорил хозяин — сердито и возмущенно. Орденоносный командир пожал плечами и что-то ответил, пряча пистолет.

Очевидно, на этот раз все.

Долгих прощаний и проводов не было, но гости во главе со стариком уже направились по дорожке к выходу.

Гвардейцы тоже начали переговариваться нарочито громкими, радостными голосами, похлопывали друг друга по плечам, смеялись.

Шамиль снова замер между Виноградовым и собеседником.

— Эта смерть на тебе, ты понял? — перевел он, показывая на чемоданчик:

— И на этих деньгах.

Владимир Александрович промолчал.

Мимо провели пленного офицера в накинутом на голову мешке.

— Они будут убивать их по одному… Каждую неделю, по пятницам. Снимать на видео — и отдавать в программы новостей, иностранцам. Пока у России не найдется денег, понял?

Шамиль переступил через лежащее на земле тело, и от себя добавил:

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com