Частная жизнь знаменитостей - Страница 36

В начале декабря 1861 года «милый ангел», как называла Альберта Виктория, тяжело заболел. Королева поначалу не придала значения его недомоганию. Лишь 14 декабря, к пяти часам вечера, она поняла, что он умирает.

После кончины супруга Виктория ощутила себя совсем одинокой в этом мире, находилась в безутешном горе. Затворилась в четырех стенах, отказывалась принимать участие в публичных церемониях. Когда же вернулась к делам, то снова была полна решимости править твердой рукой. Она писала в дневнике, что не позволит никому диктовать, как ей поступать.

Жизнь продолжалась, как если бы Альберт был жив. Каждый вечер слуга клал на его постель пижаму, каждое утро приносил горячую воду для своего хозяина, ставил свежие цветы в вазы, готовил чистый носовой платок… Говорили, что королева стала спириткой и «связывалась» с Альбертом во время спиритических сеансов. В этом ей помогал личный слуга Джон Браун. Злые языки болтали, что он был ее любовником. Иначе разве позволила бы она поставить ему памятник (он был сразу же разрушен, как только король Эдуард VII вступил на престол). Зато до сих пор стоит в Виндзорском парке мавзолей, где похоронен Альберт. По распоряжению любящей супруги были сооружены несколько зданий в память о муже. Это Альберт-мемориал и концертный зал Альберт-Холл неподалеку от Музея Виктории и Альберта, основанный еще по инициативе Альберта.

Через сорок лет после смерти Альберта Виктория воссоединилась со своим «милым ангелом». Это случилось 22 января 1901 года. Ее похоронили рядом с мужем, самым близким ее другом и советником.

В лондонском Музее естественных наук в 1992 году обнаружили старинную запись на графофоне. При расшифровке, что сделать было нелегко — слишком древней была запись, — оказалось, что это голос королевы Виктории. Сенсация моментально облетела всю Англию. Газеты пестрели заголовками: «Потерянный голос королевы Виктории», «Голос из 1888 года» и т. п. А вскоре восстановили и историю этой записи. Ее обнаружил писатель Пол Триттон, изучая материалы для своей книги о Генри Эдмундсе. Более всего он известен тем, что познакомил друг с другом Роллса и Ройса — в будущем создателей знаменитого автомобиля марки «Роллс-Ройс».

В 1880-е годы Эдмундс занимался пропагандой (сегодня мы бы сказали — рекламой) графофона — конкурента эдисоновского фонографа. В том же году он продемонстрировал аппарат перед Британской ассоциацией по распространению знаний в городе Бат.

Тогда же решили показать чудо-изобретение королеве Виктории, которая находилась в Балморале. Сам Эдмундс почему-то не смог поехать, а направил туда своего друга Сидни Морзе, жена которого вращалась в придворных кругах.

Там, в Балморале, королева и произнесла несколько слов — около сорока, — но разобрать в наши дни смогли лишь такие: «Приветствия… ответ должен быть… никогда не забывала…»

С тех пор, до 1929 года, картонный цилиндр, покрытый воскообразным веществом — озокеритом, с нарезанными на нем звуковыми дорожками, хранился в семье Морзе, после чего был передан Музею естественных наук.

Но без самого аппарата, то есть без графофона, невозможно было воспроизвести запись. По сути, музейный экспонат из-за этого находился в забвении.

Но вот Триттон в ходе своих поисков обнаружил графофон, и запись была частично расшифрована в Кембридже усилиями Национального архива грамзаписи и студии «Седар аудио». Музеем была изготовлена специальная насадка, чтобы цилиндр можно было проиграть на фонографе, а с помощью электронной обработки удалось устранить помехи.

Результат превзошел все возможные ожидания. Старинное устройство содержало в себе три отдельные записи, одна из которых оказалась единственной записью голоса королевы Виктории. Ее речь продолжается всего четырнадцать секунд, и только восемь слов из нее удалось разобрать.

Вторая запись не поддается расшифровке, а на третьей мужчина насвистывает популярную в свое время мелодию «Как дела сегодня».

Вскоре нашли подтверждение факта записи голоса королевы в ее биографии, написанной историком Элизабет Лонгфорд и опубликованной в 1964 году. В книге описан эпизод звукозаписи и говорится, что королева сказала несколько слов в аппарат. Там же упоминается о том, что в тот момент было записано и насвистывание. Возможно, что это мелодия немецкой народной песенки с английскими словами. Ведь при дворе королевы было сильное германское влияние, да и сама Виктория наполовину была немкой. Если у кого-то и сохранились еще сомнения на счет принадлежности голоса королеве, то Пол Триттон в этом не сомневается. Он выпустил книгу, которую так и назвал «Потерянный голос королевы Виктории».

Тонкий, проникновенный лирик, прозаик и драматург, сатирик и критик, создатель своеобразного языка поэзии: яркого, задушевного, понятного. Издатель журналов «Современник» и «Отечественные записки». Его поэзия — это поэзия сильного чувства, высоких помыслов. Поэт создал такие лирические шедевры, как «Размышления у парадного подъезда», «Песня Ере-мушке», «Что ни год, уменьшаются силы» и другие, эпические поэмы «Сашка», «Коробейники», «Мороз, Красный нос» и «Кому на Руси жить хорошо», историко-героические поэмы «Дедушка», «Русские женщины» и др.

Николай Алексеевич родился в местечке Немиров Каменец-Подольской губернии. Здесь в З6-м егерском полку служил его отец, капитан Алексей Сергеевич Некрасов. Мать, Елена Андреевна, была дочерью украинского помещика. До нас не дошло ни ее портрета, ни личных вещей и писем, и вообще о ней мало что известно, а многое из написанного — не достоверно. Легенда о ее польском происхождении, в которую верил и сам поэт, ныне полностью опровергнута.

Выйдя в отставку в чине майора, отец поэта с семьей переехал в родовое имение Грешнево, около Ярославля. Отец был кутилой и страстным охотником, слыл самодуром и деспотом. Поэт помнил, как и он «10 лет от роду убил утку на Печальном озере; был октябрь, окраины озера уже заволокло льдом, собака не шла в воду. Он поплыл за уткой сам и достал ее. Это стоило ему горячки, но от охоты не отвадило».

В шестнадцать лет Некрасов уехал в Петербург. Здесь в 1848 году издал свой первый стихотворный сборник «Мечты и звуки». На его обложке стояли две буквы «H. Н.». Критика отрицательно встретила книжку, тогда автор скупил тираж и почти весь уничтожил. В столице, без друзей и без денег, он испытывал нужду, часто голодал, брался за любую работу.

Наконец его стихи заметил Белинский. Похвала его многого стоила. Некрасова начали печатать. С этого момента он обрел известность, потом славу, за ней достаток, можно сказать, богатство.

На склоне жизни, тяжело заболев, видимо раком желудка, он ужасно страдал, сожалея, что не успел выполнить задуманное.

Здоровье Некрасова было никудышным. Врачи, в том числе и европейские светила, не раз приговаривали его к самому худшему. Многие годы его преследовала болезнь горла. Когда она усиливалась, Некрасов делался до крайности раздражительным, капризным, особенно нетерпимым. Тогда голос, и без того слабый, пропадал совершенно, и он пугался, что совсем потеряет его и онемеет.

Доктора предписывали вести правильный образ жизни, соблюдать режим, меньше работать, а главное — не ездить в клуб. Оставить ночную игру в карты, придерживаться диеты.

Если советы эскулапов и лекарства не помогали и самочувствие не улучшалось, он бросал принимать пилюли, нарушал диету, с аппетитом поглощая кушанья и вина, уверяя, что все это только на пользу. Нарушая запрет, выходил в мороз на улицу, рискуя еще больше простудить горло, ездил в клуб, заверяя, что ему необходимо отвлечься, притупить нервы и что ломберный стол успокаивает его лучше всякой микстуры.