Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини - Страница 9

Изменить размер шрифта:

Эмиль Морис рассказывает, что простым присутствием Гели удавалось "привести всех в наилучшее состояние духа". Для своего дяди она стала тем, чем когда-то Стефания, воплощением "совершенной юной женственности: прекрасной, свежей и неиспорченной, веселой, интеллигентной, такой же чистой и прямой, как её создал Бог..." Сам Гитлер в 1943 году скажет одной из своих секретарш: "Ева Браун очень мила, но в моей жизни одна Гели смогла внушить мне подлинную страсть. У меня никогда не возникла бы мысль жениться на Еве. Единственная женщина, с которой я мог бы связать свою жизнь, - это Гели". И за месяц до финальной катастрофы, в марте 1945-го он повторит: "Гели - это единственная женщина, которая сумела завоевать мое сердце и на которой я мог бы жениться".

Какими были собственные ощущения юной женщины? Сначала её очаровал этим загадочный человек. Он казался ей привлекательным и, как она пишет в письме к подруге, необыкновенным и редким мужчиной. Но её настроения и желания быстро менялись. Согласно воспоминаниям приближенного фюрера Ханфштенгля, Гели думала только о том, как бы воспользоваться ситуацией и женить на себе того, который заявил: "Шеф НСДАП должен иметь только одну жену - Германию!" Под предлогом стремления к "естественности" и желания принимать солнечные ванны она разгуливала по апартаментам своего дяди абсолютно голой. Но, видимо, не смогла ответить адекватно на чувства Адольфа. Ее, скорее всего, манил не он сам, её влекла та роль, которую она могла бы играть при нем.

Гели явно не нравилось то, что в интимных ситуациях навязывал ей знаменитый дядя. "Мой дядя чудовище, - говорила она Отто Штрассеру. - Вы и представить себе не можете, какие вещи он заставлял меня делать". После настойчивых просьб она дала следующую информацию, ставшую основным источником сведений о сексуальных пристрастиях фюрера: "Гитлер заставлял меня раздеться... Затем он ложился на пол, а я должна была присесть над его лицом", чтобы он вблизи мог исследовать анатомию любовницы. Это приводило его в упоительное возбуждение. Когда последнее достигало кульминации, он требовал, чтобы она помочилась на него, что давало ему дополнительное сексуальное наслаждение. Гели говорила, что вся эта процедура была для неё чрезвычайно неприятной... и не давала ей никакого удовлетворения".

Копрофильская перверсия (любителя экскрементов) Адольфа Гитлера подтверждается его давним и стойким интересом к моче, фекалиям и слизи. Ему нравилось ставить самому себе клизмы. Он носил с собой плети, которыми хлестал самого себя. Известна его детская страсть проклинать и поносить себя, которую он демонстрировал в интимной ситуации с различными женщинами. Забавлялся Гитлер и имитациями самоубийства: приказывал, например, слуге затягивать на своей шее галстук, пока он не досчитает до десяти.

Один из наиболее интеллигентных свидетелей среди приближенных фюрера, Эрнст Ханфштенгль, вспоминал несколько случаев, которые показывают, что отношения между дядей и племянницей отнюдь не были безоблачными. Однажды, когда Ханфштенгль пил кофе у казначея партии Ксавера Шварца (дело было в начале 1930-го), последний рассказал, что недавно вынужден был выкупить у одного господина порнографические рисунки, сделанные рукой Адольфа. В его руках оказалась серия абсолютно нецензурных набросков Гели Раубаль, выполненных с анатомической точностью. Только законченный извращенец был способен на подобные рисунки, а тем более на принуждение женщины принимать столь рискованные позы.

- Почему вы сразу не уничтожили эту гнусность? - спросил Ханфштенгль .

- Невозможно, - ответил Шварц. - Гитлер не хотел их потерять. Он потребовал, чтобы я сохранил их в Коричневом Доме.

Не менее любопытно и другое наблюдение Ханфштенгеля. Как-то, встретив Адольфа и Гели в мюнхенском театре, Путци с женой пригласили их в кафе. После ужина они шли часть пути вместе. Гитлер, говоривший о политике, вошел в раж и, чтобы подчеркнуть свои угрозы противникам, принялся яростно колотить по мостовой своей большой тростью, с которой никогда не расставался. "Случайно бросив взгляд в этот момент на Гели, - рассказывает Ханфштенгль, - я заметил у неё на лице такое выражение ужаса, смешанного с презрением, что у меня перехватило дух. "Помимо всего прочего, он её ещё и бичует", - подумал я. Несчастная вызывала у меня жалость. Она и в ресторане не показала по отношению к Гитлеру никакой аффектации, время от времени бросая через плечо мрачный взгляд в сторону других столиков. Я не мог не подумать, что её роль в этой связи чисто пассивная...".

Интересна информация, касающаяся предполагаемой связи Гели Раубаль с одним еврейским художником. Семья фюрера прекрасно знала, в чем причина самоубийства Гели. Она предполагала, что эта последняя была в действительности беременна от одного молодого еврея, профессора рисунка из Линца, которого знала с 1928 года и за которого готовилась выйти замуж.

Разумеется, все это должно было привести Гитлера в неописуемую ярость. Его карьера, судьба миссии, повисли на волоске: не дай Бог немцы узнают, что его родная племянница и единственная любовь спит с каким-то евреем! Для Гитлера единственным выходом смыть бесчестие, могло стать "самоубийство" Гели. Но она не решилась сделать это сама, и её убили. Тогда становятся понятными и шум, который слышали соседи, и засвидетельствованная странная сдержанность Гитлера при прощании с Гели 17 сентября (он ей едва ответил), и поспешность самого отъезда, и бурная сцена между племянницей и дядей.

Гитлер приказал сделать это, раз у Гели не хватит сил покончить с собой. Так все, наверное, и произошло. Это соответствует одной из разновидностей нацистских казней, когда осужденному дается для самоубийства оружие, а если он отказывается, его убивают, но версия самоубийства остается.

Кроме смерти матери, ни одно другое событие не поразило Гитлера так, как смерть Гели. Она роковым образом изменила отношение фюрера к людям. Отныне он был абсолютно свободен. Его не связывало больше ничто человеческое. Но испытание было ужасно. Целую неделю Адольф находился на грани коллапса. Вместо того чтобы ехать к матери Гели, он в тот же трагический день поехал на виллу Адольфа Мюллера, которая находилась на берегу Тегернзее. Гесс, Геринг и Штрассер не отходили от него ни на шаг. Они тайно убирают оба его "вальтера", два дня и две ночи не покидают вождя. Гитлер почти не спал, отказывался есть, не слышал и не отвечал на задаваемые вопросы. Он одиноко мерил свою комнату из угла в угол и громко разговаривал сам с собой: "Но почему? Для кого? Нет, я оставлю политику!" Слышали, как он обещал покончить с собой, говорил, что никогда больше не посмотрит на другую женщину, что его карьера кончена...

Гели похоронили на центральном кладбище в Вене. Когда все кончилось, Адольф поехал на её могилу и там залился слезами. Его едва удалось увести. Начались недели глубокой депрессии...

Богатая и не без вкуса меблированная комната Гели на Принцрегентенплац со светло-зелеными стенами, где, кстати сказать, висела акварель кисти фюрера, изображавшая поле боя в Бельгии, была превращена им в святилище. Он запер дверь и запретил входить туда всем, кроме фрау Винтер, которой, однако, нельзя было что-либо менять в комнате или переставлять вещи. Она обязана была каждый день ставить там букет свежих хризантем. В своем первом завещании 1938 года Гитлер специально распорядился о судьбе вещей, принадлежавших Гели: "Никто не должен их трогать; нужно возвратить их её матери". По фотографиям профессор Адольф Циглер, президент Немецкой академии художеств, создал портрет мадемуазель Раубаль, который висел в большой комнате Бергхофа. Профессор Торак изваял бюст Гели, который занял видное место в рейхсканцелярии. Каждый год в один и тот же день перед Рождеством (когда Гитлер впервые представил Гели партии) вплоть до самой войны Адольф приходил в эту комнату вечером и о чем-то долго вспоминал...

В окружении фюрера существовало неписаное правило, запрещавшее упоминать имя Гели при фюрере. Если он сам говорил о ней, на его лице появлялись слезы.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com