Часовой механизм (СИ) - Страница 7

Отыскав под креслом сапог, Абигейл надела его и принялась тщательно застегивать все двадцать четыре мелкие пуговицы. Это оказалось непросто, ведь раньше девушку одевала гувернантка.

Сочувственно глядя на мучения пассажирки, Клара предложила помочь, и тут же пожалела о сказанном, потому что Эбби с радостью согласилась. Затем они вместе вынули все шпильки из когда–то красивой прически и расчесали длинные светлые волосы. Женщина перешнуровала корсет и прикрепила булавки на блузу, вместо утерянных пуговиц.

Когда все было сделано, оставалась только юбка — в нескольких местах она разошлась по швам, а подол лишился целой полоски кружев, вырванных злобной старухой.

— Можно и залатать, конечно, — почесав затылок, выдала Клара. — Но тогда мы с вами уж точно не уснем до утра. С другой стороны, не выходить же вам в таком виде в Коре? Там вы снова себе неприятностей можете нахватать!

Не успела Абигейл ответить, как в дверь купе постучали, и настойчиво подергали ручку. Кондукторша неторопливо подошла и повернула в замке ключ, готовясь отразить очередную атаку недовольных слуг. Снаружи действительно оказался лакей, один из тех, кого Абигейл видела раньше — седой, с залысинами. Но в этот раз он пришел с мирным поручением. Склонившись в полупоклоне, он протянул Кларе запечатанный, надушенный конверт из белоснежной бумаги.

— Месье Броуди был очень расстроен ситуацией, случившейся с леди, и потому приглашает ее в свой вагон первого класса. Там для нее найдется отдельное купе, где ее никто не потревожит, — произнес он хорошо поставленным голосом. Подходя, и принимая конверт, Абигейл отметила, что он сильно сутулился, а руки и пальцы у слуги казались неестественно длинными. Даже рукава форменной ливреи были ему коротки.

Дорогая бумага с монограммой источала сильный запах мускуса и сандала. Текст приглашения, написанный размашистым почерком, почти в точности повторял слова лакея. Предложение выглядело формальным и неискренним. С чего бы богатому джентльмену беспокоиться о судьбе неизвестной девушки?

Абигейл засомневалась и бросила неуверенный взгляд на Клару. Но та, при всей своей добродушности, оказалась рада выпроводить нежданную гостью из служебного купе. Женщина выразительно сверкнула глазами, как бы говоря: «Чего ты ждешь? Такой шанс выпадает один раз на миллион!», и, взяв в руки чемодан и цилиндр, решительно протянула их слуге.

— Благодарю вас, но путешествовать в вагоне первого класса очень дорого, — неуверенно выдавила Абигейл. Клара шумно вздохнула, не решаясь читать нравоучения в присутствии другого человека.

— Месье Броуди готов взять все расходы на себя, мадемуазель, и просит вас не волноваться об этом. Девушке вашего круга будет безопаснее путешествовать под присмотром своих, — отчеканил он и сомкнул длинные, тонкие пальцы на ручке чемодана. Абигейл поняла, что решение приняли за нее. Но, может это и к лучшему? Едва ли общество, к которому она привыкла с детства, окажется страшнее, чем толпа бедняков.

Эбби поблагодарила добрую женщину, которая столько сделала для нее, и попросила передать те же слова Арни, когда тот вернется. Клара поторапливала ее. Она не скрывала радости за девушку, у которой все так хорошо устроилось.

По мере того, как вагоны сменялись один за другим, любопытство разгоралось все больше. Кто этот таинственный джентльмен, и почему он захотел ей помочь? Как выглядят самые роскошные вагоны «Виктории»? Что подумают о ней другие аристократы?

Она вновь почувствовала себя стоящей на платформе и ждущей подъезжающий поезд. Возможно, с этого момента и начнется то самое путешествие, которого она так долго ждала. И никаких неприятностей больше не будет.

Следуя за слугой, она прошла вагоны бедноты, где, после появления полиции никто не осмеливался поднять на нее глаза, и вдруг оказалась в среднем классе. Грубо сколоченные лавки пропали, вместо них появились пухлые кресла и диванчики, и наглухо закрытые двери купе. Сверкающие винтовые лестницы вели на второй этаж. Стены здесь были облицованы дорогим деревом и задрапированы тканью, красного и белого цветов. Вместо дешевых ламп красовались изящные светильники. Хотелось бы посмотреть на пассажиров, которые здесь едут, но, к сожалению, все они уже давно спали.

Эбби сбилась со счета бесконечных вагонов, когда лакей распахнул дверь гостиной первого класса. Сияние трехуровневой хрустальной люстры, опускающейся со второго этажа, ослепляло. Перед Абигейл раскинулся настоящий дворец, который она могла мельком наблюдать с улицы всего день назад.

Бархатные пурпурные занавески заслоняли мир красоты и богатства от разрухи провинций. Потертые сапожки девушки утопали в мягких коврах, настланных на сияющий паркет из темного дерева. Всюду, словно невпопад, стояли уютные кресла, кушетки, пуфики и диваны нежно–фиалкового оттенка, на кривых, золоченых ножках. Кофейные столики были украшены букетами из живых цветов, таких прекрасных, каких уже давно не видели ни в одной деревне. В углу, на невысоком помосте, располагался настоящий, белоснежный рояль. На сцене могли разместиться не только пианист и певец, но даже целый ансамбль. Если кто–нибудь хотел уединиться от толпы, он мог подняться на балконы второго этажа по блестящей медной лестнице и отдохнуть на диванах наверху.

Без сомнений, днем гостиная пользовалась популярностью среди богатых господ и дам. Но сейчас здесь можно было увидеть лишь троих горничных, торопливо подметающих пыль и протирающих столы. Все указывало на то, что последний гость ушел отдыхать совсем недавно.

С легкой завистью Абигейл понимала, насколько отличается ее родной дом, считающийся образцом богатства в деревне, от великолепия, которое можно наблюдать в одном лишь вагоне поезда для высших чинов знати. Она думала, что почувствует себя здесь лучше, чем среди бедноты, но сейчас ей казалось наоборот.

Обстановка выглядела слишком дорогой. Эбби была уверена, что никогда не сможет расплатиться с таинственным благодетелем за оказанную им услугу.

— Мадемуазель, позвольте потревожить вас, но месье Броуди ждет, — мягко напомнил о себе лакей, и Эбби, опустив взгляд, поплелась за ним. Она твердо решила, что сразу же выяснит, для чего понадобилась этому господину.

Вслед за гостиной шла библиотека, которая становилась мужским клубом по вечерам. Она была отгорожена от коридора тонкой стеной и выдвижной дверью, чтобы никто не мог беспокоить мужчин, пока они курят сигары и разговаривают на темы, непонятные прислуге и дамам. В библиотеке уже не было пурпурных драпировок на стенах. Все пространство занимали высокие книжные шкафы и кожаные кресла с массивными подлокотниками.

Далее начинались спальные вагоны. Они прошли еще два, прежде чем остановиться перед выдвижной дверью купе из красного дерева.

Лакей потянул латунную ручку влево и отпрыгнул в сторону, уступая леди дорогу. Едва ли не дрожа от волнения, Абигейл зашла внутрь. Она оказалась в просторной комнате, обставленной на манер гостиной. У окна, за письменным столом, восседал мужчина, сжимая в руке полупустой бокал виски. «Есть в этом поезде хоть один человек, не употребляющий спиртное?» — с раздражением подумала Эбби. Она никогда не пробовала даже вина, и очень этим гордилась.

Заметив гостью, мужчина поставил бокал на стол, рядом с недокуренной в хрустальной пепельнице сигарой, и встал, чтобы поприветствовать ее. С удивлением Абигейл отметила, что джентльмен симпатичен, и даже красив, в своем идеальном темно–сером сюртуке без украшений, и брюках в тон. Туфли были начищены до зеркального блеска.

Подходя, незнакомец двигался уверенно и немного лениво. Он не поправлял аккуратно постриженных черных волос, не прикасался к гладко выбритому подбородку — он точно знал, какое впечатление производит. Его темно–карие глаза внимательно смотрели на девушку.

Абигейл присела в скромном реверансе, мысленно благодаря Рину, заставлявшую повторять привычные элементы этикета снова и снова. Наконец–то, есть где их продемонстрировать!