Чаша Торна - Страница 72
Из глубокой раны на животе сизым комом, окрашенным в голубой цвет ее крови, выпали кишки, тут же распустившиеся и опутавшие ее ноги. Всего на миг она замерла, бросив взгляд вниз, на то, что мешало ей двигаться, всего на миг — и Рону этого хватило. Он нанес удар, вложив в него все, какие смог собрать, силы, — и удар достиг цели. Начисто отрубленная голова Лэш, звеня шлемом, покатилась по камням. Не давая ей опомниться и понимая, что и без головы, хоть и вслепую, страж еще способен биться, рыцарь продолжал атаку. Взмах — и левая рука упала на землю, пальцы разжались, выпуская клинок. Взмах — и правая рука последовала за левой, однако искалеченное туловище еще держалось на ногах. Взмах — и нога, почти перерубленная пополам, подламывается, и тело тяжело падает в кучу собственных же частей.
Все кончено…
Рон оглянулся: как дела у его друзей? Не нужна ли им помощь? И понял, что дела их плохи.
* * *
При первых же звуках сталкивающейся стали наги двинулись вперед, приняв решение и рассматривая теперь незваных гостей как врагов. Брик вскинул арбалет, прицелившись в ближайшее чудовище, и нажал на спуск. Реакция наги была отменной — вскинут щит, и болт, пробив его насквозь, застрял, лишь слегка оцарапав руку химеры. Тогда юноша выпустил один за другим оставшиеся болты…
Шесть рук наги давали ей несомненное преимущество — два болта были отбиты лезвиями сабель с противным визгом ушли в белый свет. Еще один скользнул по чешуе не в силах пробить ее — придись удар под другим углом, и чешуя не устояла бы, как не устояли бы и кованые латы.
Пятый болт нага опять попыталась отразить щитом — и раненая рука подвела ее, лишь на мгновение замедлив выверенное движение. Болт пролетел над самой кромкой щита и вошел точно в лоб монстру между холодными серо-стальными глазами, поразив крошечный мозг существа. Нага сделала еще несколько движений, а затем неловко повалилась на бок, задергав хвостом в предсмертных конвульсиях.
Брик отбросил разряженный арбалет — заряжать его вновь не было времени — и, воодушевленный первой победой, бросился в атаку с мечом в руке. Столь неожиданная удача заставила неопытного юношу совсем позабыть об осторожности…
Нага даже не пустила в ход оружие — взметнулся длинный хвост, и стремительный и неотразимый удар, подобно огромной булаве, сминая кирасу, отбросил парня на несколько шагов. Брик рухнул на камни и замер неподвижно, то ли скончавшись на месте, то ли просто потеряв сознание…
* * *
Айрин метнула огненный шар, без труда отраженный некромантом, и сама отбила пламенный мячик изящным жестом кисти. Еще один выпад, еще… Огненные шары взрывались, не долетев до цели, ледяное копье — магический удар третьего уровня — было небрежно отклонено противником, как и его удары, направленные в волшебницу.
Ни она, ни некромант и не помышляли о том, чтобы вмешаться в общую схватку, — сейчас им было не до того. Здесь, в этом древнем, осененном присутствием самого Торна месте встретились два почти равных по силе мага, и исход их поединка должно было решить лишь это самое «почти». И именно их бой был самым важным, ибо он решал судьбу Чаши — сокровища, ради которого все они оказались здесь.
Они стояли в двух десятках шагов друг от друга. Детским играм с фаерболами, молниями и ледяными стрелами пришел конец. Теперь в ход пошла серьезная магия высших уровней, требовавшая немало сил и немало времени на создание заклятия. Маги плели причудливыми жестами рук и малопонятными фразами сложнейшие словоформулы, одновременно стараясь предугадать и разрушить построения противника. Если бы Айрин не узнала от дракона, что это возможно, она погибла бы, пожалуй, почти сразу — любое из творимых здесь заклинаний было абсолютно смертельно для противника, и тот, кому удастся довести построение до конца, победит.
Но пока девушке удавалось разбивать формулы некроманта, и при этом она не могла избавиться от восхищения той легкостью, с которой он отвечал ей тем же. По лицам магов стекал пот, древние слова складывались в заученные фразы, призывающие могучие силы, но рано или поздно соперник находил нужный ключ, бросал пару отрывистых слов, делал несколько пассов — и хитроумная конструкция рассыпалась как карточный домик, заставляя все начинать сначала.
Краем глаза Айрин видела, как Рон отступает перед вихрем стали в руках стража, как гном, широко расставив ноги, рубится сразу с тремя нагами — что само по себе уже было подвигом, достойным песен, как Брик пластом лежит на камнях, не подавая признаков жизни. Она знала, что если не собьет некроманта с ритма, то ничем не сможет помочь своим спутникам, к тому же скорее всего проиграет и сама — ее противник, несмотря на молодость, проявлял опытность магистра высшего ранга, и Айрин чувствовала нарастающий страх. Пока ей удавалось сдерживать его, но все ее заклинания разбивались, не будучи построенными и наполовину.
И тогда ей в голову скользнула мысль — слишком невероятная, противоречащая всему, чему ее учили, — но знания, полученные из древней книги, позволяли по крайней мере попытаться… И она подозревала, что это единственный ее шанс — другого не будет, стоит некроманту почувствовать, что она делает, и он сам наверняка сможет адекватно ответить…
* * *
А гном уже отступал… Каким-то чудом удалось свалить одну из наг — лезвие секиры пробило-таки сверкающую чешую и глубоко погрузилось в плоть.
Но за этот успех Тьюрин был тотчас же наказан — раны в левую руку, в бок и в голову вынудили его уйти в глухую защиту, тратя быстро убывающие силы лишь на отражение сыпавшихся на него ударов. Шаг за шагом теснили его наги, и если бы не кольчуга, доброе изделие подгорных гномов, он давно уже был бы изрублен на куски.
Но гном предпочел бы погибнуть от клинков наг, чем от руки мертвого стража. Тьюрин слышал звон меча отчаянно отбивающегося Черного Барса и понимал, что шансов у рыцаря не так уж и много — вряд ли найдутся герои, сумевшие в одиночку справиться с этим проклятым творением некромантии. Но он верил в победу командира, не рассчитывая, что сам выйдет живым из этой сечи…
Наги были сильны и быстры, их чешуя, местами носящая следы секиры, давала им защиту куда лучшую, чем обычная кольчуга. Но мастерами фехтования их назвать было нельзя, они брали количеством, обрушивая на гнома шквал сабельных ударов и выпадов — дважды по шесть клинков — и половина из них в левых руках… Пока еще ему удавалось отражать их, где подставляя лезвие или древко секиры, а когда и принимая удар наручнем или шипастым наплечником, уже изрядно помятым.
И все же ему приходилось туго — кровь напитала одежду, и Тьюрин чувствовал, что левая рука не слушается его так же хорошо, как раньше. Оставалось лишь надеяться, что он дорого продаст свою жизнь.
Хлопанье крыльев на мгновение отвлекло наг, и Тьюрин сумел нанести первый за несколько последних минут удар — одна из рук твари безжизненно повисла. Впрочем, замешательство их продолжалось недолго, и уже в следующую секунду гном не мог думать ни о чем, кроме защиты. И отступал… отступал… отступал…
* * *
Гранит был воистину огромен — гораздо больше атакующего его мертвого дракона, но весь его боевой опыт состоял в основном из размышлений о схватках. В прошлом ему нечасто приходилось попадать в настоящие воздушные сражения — никто, кроме безмозглых, безрассудных и лишенных инстинкта самосохранения мантикор не отваживался нападать на великих драконов, — да и то произошло это лишь однажды, когда погиб Вихрь, сам теперь невольно ставший слугою темных сил…
Он понимал, что преимущество может дать ему высота, поэтому изо всех сил работал крыльями, стремясь оказаться сверху. Но и порождение магии имело достаточно хитрости, чтобы поступать так же.
Гранит знал, что живым из этой схватки ему не выйти — он и не рассчитывал на это, понимая, что его время завершено. Этот выбор он сделал сам, тогда, в пещере, когда перед ним встали две дороги: вырваться наружу или остаться, переждать, обмануть смерть… Это был его путь, и дух времени ни о чем не жалел — пожалуй, кроме того, что порядком потерял форму за века заточения. Он уже тяжело дышал, а противник, как и следовало ожидать, не выказывал и намека на усталость…