Час расплаты - Страница 19

Хикс нахмурил брови и покосился на топорище в руках пожилой леди.

Мендес спустился со ступенек.

– В почтовом ящике – ничего, не считая номера «Жильца», – сообщил Хикс.

– Он никогда не получал здесь почту, – сказала Мейвис Витейкер.

Оба мужчины перевели на нее взгляд.

– Я однажды разговаривала с женщиной, которая доставляет почту. Она симпатичная, поэтому я рассказала об извращенце сразу же после того, как он сюда переехал. Я боялась, что он может ее соблазнить, завлечь в дом и попытаться… Ну, вы понимаете… Я думала, что он получает письма хотя бы от матери, если, конечно, знает, кто его мать, но почтальонша сказала, что Балленкоа вообще ничего не получает по почте. У него наверняка другой почтовый ящик. По крайней мере, счета за коммунальные услуги куда-то приходить должны.

«Или адрес, по которому следует пересылать корреспонденцию», – подумал Мендес.

– Когда мистер Балленкоа отсюда съехал? – спросил он.

– Не знаю. В конце апреля я на шесть недель слетала домой, в Австралию. Когда я вернулась, его уже здесь не было.

– У вас есть предположения насчет того, куда он мог съехать?

– Ни малейшего. Я его знать не хотела, да и он не рвался со мной откровенничать. Как только он сюда перебрался, я без обиняков заявила, что если он будет досаждать мне, то я хорошенько врежу этим топорищем прямо по его коленным чашечкам… Мерзкий онанист…

– Что он ответил, когда вы ему это сказали? – спросил Хикс.

– Ничего. Ни слова. Он смотрел так, словно меня перед ним не было, а потом пошел по своим делам. Я росла в буше. Мой отец был шахтером. Грубые люди они, шахтеры. В детстве я встречала много таких вот людей без души, как этот мой сосед. Нельзя поворачиваться к ним спиной. Пойдешь с таким вот в кусты, и больше никто тебя живой не увидит.

– Мистер Балленкоа жил здесь один? – спросил Мендес.

– Я никого не видела входящим или выходящим из его дома – ни друга, ни подружки. Думаю, он по характеру одиночка. Я права?

– А на какой машине он ездил?

– На белом автофургоне… бледном, как молоко… без окон…

– Этот дом принадлежит ему или он его снимает? – задал вопрос Мендес.

– Снимает. Я позвонила владельцу дома и сказала все, что я об этом думаю. Какой уважающий себя человек сдаст дом педофилу? Тут ведь рукой до школы подать. Я позвонила в полицию и все им рассказала, но там мне ответили, что официально ему обвинений не предъявляли, поэтому у них связаны руки.

– У вас есть номер телефона владельца дома? – спросил Хикс.

– Карла Эддарда? Я его называю Владетельным Ничтожеством, – презрительно произнесла Мейвис Витейкер. – Пойдемте ко мне. Я дам вам номер.

Дом женщины по стилю почти не отличался от покинутого жилища Балленкоа, вот только ее дворик содержался в идеальном порядке и повсюду виднелись плоды садоводческого искусства Мейвис. Дом окружала низкая черная чугунная ограда. За ней росли кусты белоснежных айсберговых роз. Клумбы с цветами тянулись вдоль тротуаров и вокруг всего дома.

Колокольчик звякнул, когда женщина распахнула перед ними калитку. На входной двери и окнах – решетки. Что касается собственной безопасности, то миссис Витейкер не полагалась на волю случая. А если бы нарушитель попытался преодолеть первую линию обороны, то в дело вступило бы старое доброе топорище из гикори.

Дом оказался идеально чистым. В воздухе витал лимонный запах мебельной полироли. Внутреннее убранство состояло из старой мебели, украшенной вязаными салфеточками. Полочки ломились от сувениров. Диван, обитый шотландкой в стиле семидесятых, и стул, явно купленный на распродаже. Два больших полосатых кота сидели на подоконнике у распахнутого окна, греясь на солнышке.

– Он записан в адресной книге, – сказала Мейвис, подходя к маленькому письменному столу, стоявшему в столовой. – Я записала его под именем Владетельное Ничтожество. Даже имени его вслух произносить не хочу.

Пожилая женщина положила топорище на обеденный стол, затем, повернувшись к письменному столику, подняла адресную книгу, лежавшую у телефона.

– Сразу предупреждаю: он грубиян. Никакого уважения к людям, за исключением его банкира. Я его спросила: «А что, если этот извращенец заберется однажды ночью ко мне и нападет?» Этот хам ответил, что такая старая сука, как я, может только мечтать о том, чтобы на нее напал извращенец. Никаких шансов! Можете представить?

– Просто возмутительно, – заявил Хикс. – У некоторых людей совсем плохо с воспитанием.

– И не говорите, – сказала пожилая женщина, поправляя очки. – Я ответила, что он может поцеловать мою старую морщинистую попу. Короче говоря, Владетельное Ничтожество и есть Владетельное Ничтожество.

Мендес записал номер телефона и имя его владельца в блокнотик, страницы которого соединялись пластмассовой спиралью.

– Он сказал, что не его дело следить за Балленкоа. Пусть этим занимается полиция.

– А полиция здесь часто появляется? – спросил Мендес.

– Сначала они часто заезжали, но потом, когда извращенец пригрозил подать на них в суд, прекратили. Им все равно, если он убьет юную леди из средней школы или эксцентричную старую соседку. Боже упаси! Надо же, он собирался подать в суд на город! Плохо, что в наши дни у преступников больше прав, чем у законопослушных граждан.

– Но, насколько нам известно, тут мистер Балленкоа никогда не попадал в неприятности. Или у вас другие сведения? – спросил Хикс.

Старуха нахмурилась, явно раздосадованная.

– Ну… не знаю… Возможно, он и затевал что-то еще до того, как я улетела в Австралию.

– С чего вы решили?

– За неделю до моего отъезда возле его дома останавливалась незнакомая машина, – сказала Мейвис Витейкер. – Мне это не понравилось. Один день машина стояла у бордюра на противоположной стороне улицы, как раз напротив дома. Я подошла к ней и спросила у мужчины за рулем, что он здесь делает.

– И что он ответил?

– Мужчина сказал, что работает на полицию.

Мендес обменялся взглядом с напарником. Согласно тому, что рассказал им детектив Нери, местная полиция за Балленкоа не следит. По его же сведениям, Роланд Балленкоа до сих пор живет в доме по соседству с Мейвис Витейкер.

– Он показывал вам свой жетон? – спросил Хикс.

– Не жетон. Он показал мне удостоверение личности.

– И что там было написано?

– Не знаю, – призналась пожилая женщина. – У меня с собой не было очков. Я решила, что все в порядке, иначе он бы не стал показывать мне свои документы. Или я не права?

– Вы случаем не записали номер его автомобиля? – спросил Мендес.

– Конечно, записала. – Отодвинув в сторону адресную книгу, Мейвис Витейкер взялась за откидной блокнот. – Я записала номер машины, как только ее увидела. Это часть обязанностей члена добровольческой охраны. Когда появляется незнакомая машина, я сразу же записываю ее номер вот сюда…

Старуха пролистывала страницы в поисках нужной. Наверху каждой страницы мелким паучьим почерком была выведена дата. Ниже следовали записи с точным обозначением времени дня.

– А, вот! – воскликнула Мейвис и вслух прочитала автомобильный номер.

Мендес переписал его в свой блокнот.

Полицейские поблагодарили Мейвис Витейкер за ее бдительность и потраченное время, а потом вышли из дома.

– Почему Нери скрыл от нас то, что они следили за Балленкоа? – спросил Мендес, пока они шли к полицейской машине. – Я же ему все выложил…

– Если бы он знал, то обязательно сказал бы, – ответил Хикс. – Ему не понравилось, что мы считаем его полным чмом.

– Мне тоже так кажется.

Забравшись в машину, они некоторое время молча сидели, обдумывая то, что им удалось выяснить.

– Тот тип не полицейский, – заведя автомобиль, изрек Мендес. – Давай найдем телефон-автомат.

Краем глаза Лия видела, как ее мама заходит в кухню. Она ничего не сказала и, наклонив голову, поставила еду на стол. Сваренные вкрутую яйца… апельсиновый сок… блюдо с нарезанной ломтиками дыней…