Час оборотня (сборник) - Страница 115

— Поверьте, я пришел к вам не сгоряча. Надеюсь, вы это понимаете.

— Да. Но поймите и меня — я ее не боюсь. Все значительно сложнее. В конце концов, она очень интересная, сказал бы, даже привлекательная женщина.

Микола Сухов неожиданно для самого себя рассмеялся. Он никак не ожидал, что беседа перейдет на тему об отношениях между мужчиной и женщиной.

— Простите, но мне… сложно сейчас говорить…

— А от вас никто этого не требует! — воскликнул Сухов. — И меня ни в коей мере сейчас не интересуют ваши отношения с Гиатой Бнос. Я пришел не лично к вам, а к председателю жилищного совета и требую серьезного разговора.

— Вы напрасно горячитесь. Вас удивляют ее эксперименты?

— Да. И все ее поведение, мне многое рассказывали. И то, в частности, что она вселилась в помещение трагически погибшей старой женщины. С вашей помощью вселилась. Очень быстро вселилась. И все основания имею подозревать, что смерть той женщины не была случайной. Скажите, кому нужны «научные эксперименты» Гиаты? Представляют ли они хоть малейшую ценность для науки? Вы можете мне это объяснить? Знаете ли вы это?

— Человек хочет иметь кабинет для научной деятельности. А она, Гиата Бнос, для меня не просто житель нашего города, она как акселерат-вундеркинд требует от меня особого внимания, ведь ей всего три с половиной года от рождения! Представляете? Так что же вы от меня хотите? Три года, а она уже не только вполне взрослая и красивая женщина, но и личность, она увлечена научными поисками. Я понимаю, вся эта акселерация может привести к очень грустным последствиям, но я не видел и не вижу никаких оснований отказать ей в желании иметь собственную лабораторию. А поинтересоваться, должно быть, и вправду стоит… Давайте создадим квалифицированную комиссию, и пускай она займется серьезным анализом деятельности Гиаты.

Пауза затянулась. Сухову стало стыдно. Он не знал и впервые услышал, что не только Серафим Гиаты, но и она сама — акселераты-вундеркинды.

Сказать определенно, что он услышал какой-либо звук, Антон Сухов не мог. Ему лишь показалось, что донесся входной сигнал, и настолько явственно, что Антон поднялся из-за стола, дочитывая абзац в монографии «Особенности биохимических реакций у хирургических больных при длительном режиме искусственного дыхания». Работу эту Антон читал не впервые, находя каждый раз что-нибудь новое и интересное для себя, а когда не находил, довольствовался тем, что ему хочется найти свежую мысль в новейшем и очень серьезном исследовании. Однако ощущение того, что кто-то вот-вот вновь включит сигнал, ощущение, что кто-то стоит у двери его квартиры, было настолько реальным, назойливым, что Сухов все же подошел к входной двери, но открывать не спешил.

Он с неудовлетворением взглянул на себя в зеркало. Ночь. Поздняя ночь. Дети и жена спят. Все нормальные люди давно спят. Нормальным людям ничего не мерещится. Он довольно долго стоял, думая о своем, научно-методическом. Но вот Антон осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Никого. Определенно — никого. Да разве могло быть иначе? Пора отдыхать. Нужно вообще сменить режим жизни. Явное переутомление.

Он уже закрывал дверь, когда послышалось тихое повизгивание. Опустил взгляд — щенок. Маленький рыжий щенок. Беспомощное живое существо.

Сухов колебался — зачем им щенок? Лишние хлопоты. Дети ухаживать не будут, им только бы поиграть. А у него и Вероники времени нет.

Щенок опять заскулил — жалобно, настойчиво.

Антон, ни о чем больше не думая, наклонился и взял в руки маленький лохматый клубочек. Щенок поднял на него мордочку, высунув красненький язычок, причмокнул, благодарно уставился.

— Откуда ты такой?

Щенок как-то не по-собачьи пискнул.

— Как же тебя назвать? Рыжиком или… просто Приблудой?

— Тяв-ав!

— О, да ты уже с характером, — улыбнулся Антон.

Он внес песика в свою комнату, постелил на полу в уголке свой старый плащ, поставил рядом мисочку, накрошил хлеба и полил вчерашним бульоном.

— Спать, дружок, спать! Весь завтрашний день я буду занят, и куда мне тебя утром девать, просто ума не приложу. Но ничего, что-нибудь придумаем. Правда же, Рыжик? Правда, Приблуда? — погладил песика за ухом. — Спать. Говорят, что утро вечера мудреней.

Щенок слушал все, что говорил Антон, будто бы понимал каждое слово. Он, подняв мордочку, преданно и внимательно смотрел, готовый подчиниться любому приказу.

— Хочешь есть?

Приблуда подполз ближе к мисочке, полакал немножко, а потом вновь поднял взгляд, словно спрашивая: можно есть еще или нельзя?

Сухов с улыбкой смотрел на него. Затем нашел тюбик с пастой «Уни». Собачке паста понравилась.

— Смешной ты, Приблуда. Такой комичный. Ну, спать!

— Тяв-ав! Ав!

А утром Антон с удивлением заметил, что щенок заметно вырос за ночь. Бросилось в глаза и то, что цвет шерсти заметно посветлел, стал уже не рыжим, а соломенно-желтым. (Таким был и Антон в детстве. Мама рассказывала.) И продолговатые черты собачьей мордочки вроде притупились. Однако в первое утро Сухов только удивился своим наблюдениям, объяснив все переутомлением и буйной фантазией.

Он налил воды в мисочку, попросил Веронику, которая выходила на работу обычно чуть позднее, чтобы не сердилась за то, что взял Приблуду в дом. Жаль стало живое существо. И детям будет радость. Вероника, к удивлению Антона, не возмутилась и восприняла появление Приблуды просветленным, кротким взглядом.

— Такой милый песик. Он будет скучать, пока никого не будет дома. Но мы как-нибудь все устроим. Правда, Антон?

Во взгляде Вероники — тепло и покладистость. Как в прежние времена. Правда, взгляд ее сейчас был обращен не на Антона, а на щенка, тем не менее всплыло в памяти давнее, волнующее. Захлестнула на миг томительная нега. И все же Сухов встрепенулся и с металлическими нотками в голосе проворчал:

— Мне пора бежать. А ты не обижай Приблуду. Я постараюсь сегодня прийти пораньше. Если удастся.

Вероника оставила его слова без внимания. Склонилась над рыжеватым щенком, ласкала его. Антону даже захотелось самому стать таким же рыжим, лохматым и бездомным.

Вечером Сухов убедился — собачонка действительно растет очень быстро. И не просто растет. Приблуда изменялся. Менялся цвет шерсти, менялся абрис мордочки.

— Что же из тебя вырастет, Приблуда?

— Тяв-ав-ав!

Юпитер приволок пульт дистанционного управления, вытащив его из укрытия, известного только ему. Пульт он оставил посреди комнаты, сам сел возле ножки стола, подобрав хвост поближе к себе, замурлыкал от удовольствия и зажмурил глаза.

Антик увидел пульт, как только Юпитер появился на пороге комнаты. Неимоверная радость заполнила все его маленькое игрушечное тельце. Он еще сможет действовать! Пусть совсем немножко, может, всего несколько минут, но сможет двигаться! Разговаривать!..

А потом наступит вечная тьма.

Он не чувствовал ни капли страха, только радость. Вот сейчас пульт заметит Витасик. Он тоже обрадуется. Вот сейчас. Еще чуть-чуть подождать. Витасик вставит штекер в гнездо и…

— Я приветствую вас! — воскликнул Антик изо всех сил и рассмеялся, но вдруг почувствовал, что силы оставляют его: тяжело даже руку поднять в приветствии, невозможно произнести ни слова.

Антон сидел в кресле с закрытыми глазами. Но не спал. Даже не дремал. С ним происходило непонятное. Сознание металось, не находя выхода из одновременно овладевших им безотчетного ужаса и неведомого ранее, жестокого своей неизбежностью чувства внутреннего обновления. В самой глубине существа пульсировали, ища освобождения, остатки сил бунта и самоутверждения. Все это повергало Сухова в панику, вызывая удушающую волну отвращения к самому себе.

Антон не услышал радостного восклицания Антика: «Я приветствую вас!» Но тут же открыл глаза и порывисто поднялся с кресла.