Час дракона - Страница 3

— Это карта мира, который ты поможешь нам изменить! — твердо сказал бывший жрец. — Сначала нужно посадить Тараска на трон Немедии. Но сделать это необходимо бескровно, причем таким способом, чтобы не навлечь на него подозрений. Ни к чему, чтобы страну разрывала на части гражданская война, — эти силы понадобятся для войны против Аквилонии. Вот если бы король Нимед с сыновьями умерли естественной смертью, например, от какой-нибудь болезни, Тараск мирно и спокойно взошел бы на трон, как ближайший наследник.

Ксальтотун молча кивнул, и Ораст продолжил:

— Второе задание более трудное. Для того, чтобы трон Аквилонии занял Валерий, войны не избежать. А это значит, что наше королевство столкнется с сильным противником. Это упорный и воинственный народ, чья твердость закалялась в схватках и войнах с племенами пиктов, воинами Зингары и Киммерии. Уже пять сотен лет Аквилония и Немедия находятся в состоянии войны, но последнее слово всегда оставалось за армией Аквилонии.

Их правитель — лучший боец среди воинов западных земель. Он иноземный авантюрист, захвативший корону путем победы в гражданской войне. Он сверг власть короля Нумедидеса и сам воцарился на его троне. Зовут этого проходимца Конан, и нет пока человека, который справился бы с ним в открытом бою.

Настоящим же, законным наследником трона является Валерий. Он был изгнан из своей страны как родственник Нумедидеса и уже много лет провел за пределами отечества. Однако в жилах его течет кровь давней королевской династии, и многие бароны Аквилонии тайно желали бы падения Конана, у которого в крови не то что королевского, — благородного-то ничего нет. Но простонародье относится к нему лояльно, так же, как и дворянство отдаленных провинций. Если, однако же, его армия будет разбита в бою и, — все может случиться, — сам Конан в том же бою погибнет, взойти на трон Валерию будет несложно. Со смертью Конана перестанет существовать еще один центр враждебной нам власти.

— Хотел бы я посмотреть на этого короля, — задумался Ксальтотун, поглядывая на серебряную настольную лампу, стоявшую в одной из ниш стены. Абажур лампы не давал отражения, но по выражению лица чародея Ораст догадался, чего тот хочет.

Ораст почтительно склонил голову, словно хороший подмастерье, без слов уловивший пожелание настоящего мастера, и произнес:

— Я постараюсь тебе его показать!

Он сел перед абажуром на мягкий стул и уперся в матовую поверхность гипнотизирующим взглядом. И вдруг из бледной глубины металла начали подниматься вереницы размазанных теней. Выглядело это страшновато, но присутствующие поняли, что их глазам является видимое в образах отображение мыслей самого Ораста, — в этом проявлялась его магическая сила. Неожиданно туман рассеялся и изображение приобрело удивительную четкость — все увидели рослого, широкого в плечах мужчину с сильной грудью, грубой жилистой шеей и мускулистыми конечностями. Он был одет в шелк и бархат, его богатый кафтан украшали золотые львы Аквилонии, а на ровно расчесанных черных блестящих волосах его блестела корона. Обоюдоострый меч на боку явно заменял собой все регалии. Под его низким, широким лбом каким-то внутренним огнем горели вулканические глаза. Светлое, исполосованное шрамами лицо было лицом воина, и даже шелк не мог скрыть заметной твердости тела.

— Этот человек родился не на хайборийском нагорье, — удивился Ксальтотун.

— Нет, он из Киммерии, выходец одного из диких племен, что населяют серые горные склоны Севера.

— Мы воевали с его предками, — буркнул Ксальтотун, — но, к сожалению, не успели их уничтожить…

— Варвары Киммерии всегда были грозой для жителей юга, — произнес Ораст. — Он достойный сын этой дикой расы, и я слышал рассказы, что никто не в силах ему противостоять в бою.

Ксальтотун ничего не ответил, как завороженный глядя в горсть живого огня, что мерцал в его ладони…

В ночи длинно и пронзительно завыл пес…

Год Дракона начался с дыма войн, болезней и народных волнений. Черный мор свирепствовал на улицах Бельверуса, поражая и купца в его товарной лавке, и невольника в сарае, и рыцаря в застолье. Он орудовал, словно банда коновалов. Поговаривали, что это божья кара за грешные мысли и развращенность. Он был быстр и смертоносен, как укус змеи — кожа заболевшего краснела, потом чернела, пару минут несчастный бился на земле в агонии, и после этого смерть окончательно вырывала душу из гниющего тела, оставляя резко бьющий в ноздри запах разложения.

Горячий завывающий ветер беспрестанно веял с юга, отчего на полях гибли посевы, а на пастбищах падал скот.

Народ взывал к небесам и тихо роптал на короля, ибо неизвестно откуда по всему королевству разошелся слух, что под защитой стен своего дворца владыка тайно предается отвратительным занятиям и гнусным оргиям. А потом и во дворец со страшной оскаленной улыбкой голого черепа вползла смерть, и у ног ее заклубился ужасный и отвратительный туман заразы. В одну из ночей умер король и сразу все три его сына, и громкое отпевание их тел заглушила тихий, прерывистый и печальный звон колокольчиков, которыми были увешаны повозки, собирающие с улиц гниющие останки.

В ту же ночь, перед рассветом, веющий уже неделю горячий ветер с юга перестал зловеще шелестеть шелковыми шторами дворца. С севера налетел прохладный вихрь, раздался оглушительный гром, ослепительно засверкали молнии, и хлынул дождь. Рассвет встал чистым, зеленым и светлым, обожженная земля покрылась ковром свежих трав, павшие хлеба вновь потянулись к небу, и мор отступил, выметенный из страны сильным ветром вместе со своими гниющими испарениями.

Говорили, что боги смилостивились, как только умер грешный король со своими отпрысками, и когда в огромном тронном зале короновали его младшего брата Тараска, люд, приветствуя короля, которому покровительствуют боги, выражал свой восторг так, что дрожали стены и башни.

Такая волна народной радости и энтузиазма часто предвещает начало новой войны. Поэтому никто и не был удивлен, когда глашатаи объявили о решении короля Тараска признать подписанное умершим правителем перемирие с западными соседями недействительным и начать мобилизацию войск для войны с Аквилонией. Его намерения были чисты: он призывал к крестовому походу против завоевателей и поработителей, несущих его стране горький позор поражений. Поддерживая Валерия, «истинного наследника аквилонского трона», в своих речах он представал не врагом Аквилонии, а лишь бескорыстным другом, стремящимся освободить страдающий народ от тирании узурпатора и чужеземца.

А если где и появлялись циничные иронические усмешки, так они касались давнего королевского приятеля Амальрика, в обширное имение которого уплывали и без того уже достаточно оскудевшие богатства королевской казны, но на волне всеобщей популярности Тараска этому не придавалось большого значения. И если умные люди понимали и подозревали, что настоящим, невидимым правителем Немедии является Амальрик, они опасались высказывать вслух эти еретические мысли.

Король и его приближенные выступили в поход против западного соседа во главе пятидесяти тысяч воинов — тяжеловооруженных рыцарей с развевающимися над шлемами перьями, копейщиков в стальных касках и кольчужных полупанцирях, и наемников в кожаных куртках. Они перешли границу, с ходу взяв приграничный замок, сожгли три горных селения и тут, в долине реки Валки, пройдя всего десять миль в глубь чужой территории, лицом к лицу встретились с армией Конана, короля Аквилонии, — сорокапятитысячным войском, собранным из лучников, воинов с алебардами и цвета аквилонской военной силы — рыцарей. Не прибыли еще только воины из области Пуантен под командованием генерала Просперо, так как путь их лежал от самой дальней юго-западной границы королевства. Задержка была вызвана тем, что Тараск ударил без предупреждения.

Обе армии стояли друг напротив друга на широкой, окруженной крутыми скалами долине, по которой вился сквозь чащу густого кустарника и заросли плакучей ивы неглубокий поток. Маркитантки обеих армий поспешили набрать воды и теперь стояли на противоположных берегах, разделенные водной поверхностью, перебрасываясь камнями и оскорблениями. Последние лучи заходящего солнца ярко освещали золотистый флаг Немедии с алым драконом, что развевался по ветру над установленным на возвышенности, поблизости от восточного края долины шатром короля Тараска. А тени западных скал багряным покрывалом лежали на лагере короля Конана и его шатре, отмеченном штандартом с золотым львом.