Чарлстон - Страница 3

– Не волнуйся! – крикнул он. – Все в порядке! Люси понимающе кивнула.

Люди останавливались рядом с Эндрю, задавали ему вопросы. Военная форма внушала доверие. Эндрю окружили кольцом, подошли новые слушатели. Вскоре все стали расходиться, с облегчением покачивая головами. Всем было стыдно за создавшуюся панику. Вдруг загрохотал гром. Ливень обрушился с тропической яростью. Люди бегом устремились к своим домам.

Эндрю тоже побежал. Люси защищала от дождя крыша веранды. Эндрю рывком бросился под деревья на тротуаре, Люси рассмеялась. Она не видела, как летит ядро. Черное, оно упало с внезапно потемневшего неба, и бегущие от дождя люди не заметили его. Угодив в мраморный портик дома Клеев, оно с грохотом раздробило камень. Люси на миг отвела глаза от мужа, испуганная молнией. Куски мрамора ореолом разлетелись вокруг портика. Медленно, – да, казалось, очень медленно, – две дорические колонны отклонились друг от друга.

– Нет!.. – взвизгнула Люси. – Эндрю!

Эндрю бежал, пригнувшись под дождем. Не останавливаясь, он взглянул на жену. Эндрю не увидел, а скорее почувствовал за собой тень колонны. Он побежал быстрее. Но огромная тяжесть навалилась ему на спину, настигнув на бегу. Эндрю упал лицом в лужу. Он попытался встать, но не мог пошевельнуться.

Мэри вслед за Джорджиной с Лиззи ушла с веранды, едва начался дождь. Стюарт, наслаждаясь суматохой, беспечно сидел на стене, похожий на веселого рыжеволосого Пана. Когда на Эндрю свалилась колонна, лицо Стюарта застыло в гримасе смеха. Мальчик спрыгнул вниз и нырнул в проход между домами, ведущий на Черч-стрит. Еще недавно доктор Перигрю был там, оказывал помощь пострадавшим от ожогов. Мальчик вернулся с доктором – пожилым джентльменом, запыхавшимся от спешки. Люси сидела на мокром тротуаре, голова Эндрю лежала у нее на коленях. Склонившись над ним, она укрывала его от ливня. Мужчины прилаживали веревки к мраморной колонне, рухнувшей ему на ноги. Слуг из соседних домов привел дворецкий Эндрю, Джереми. Слезы мешались на его лице с дождем.

Доктор Перигрю послушал пульс пострадавшего и склонился над его мертвенно-бледным лицом:

– Тебе очень больно, сынок?

Эндрю покачал головой и попытался улыбнуться:

– Нет, но страху натерпелся.

– Мы позаботимся о тебе.

Доктор поднялся, чтобы приглядеть, как будут убирать колонну.

– Ах, Эндрю, тебе очень тяжело? Ты ранен?

– Нет, дорогая, ни чуточки. Я ужасно промок, вот и все. И ты тоже. Тебе не следовало выбегать на дождь.

Тело Люси затряслось от рыданий. Она отвернулась.

– Тише, тише, не плачь. Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь забавное?

Люси, глубоко вздохнув, подавила слезы. Она кивнула.

Голос доктора Перигрю звучал приглушенно, но четко:

– Начинаю считать. На счете «три» тяните за веревки. Вверх, а не волочите.

Эндрю крепче сжал руки Люси.

– Держу пари, ты не знаешь, как они называют свою пушку. Не знаю, кто придумал, но это типично солдатский юмор. Ей дали имя Болотный Ангел.

– Три!..

Эндрю и Люси прижались друг к другу. Доктор Перигрю подошел к ним.

– Все не так плохо, как могло быть, мой мальчик, – с заметным облегчением сказал он.

У Люси как будто камень с души свалился.

– Будет чертовски больно, когда мы поднимем тебя, – обратился он к Эндрю. – Прости за крепкое словцо, Люси. А ты, Эндрю, можешь кричать во всю глотку. Нечего строить из себя героя.

Доктор опустился на колени рядом с Люси. Он продел руки под плечами Эндрю и приподнял его.

– Ступайте в дом, юная леди, и позаботьтесь о горячем бульоне. Не забудьте и о бренди. Оно и вашему супругу, и мне придется сейчас кстати. Джереми, поддерживай посредине, – приказал доктор Перигрю, – а ты, Джубили, возьми за ноги. Когда я скажу «подняли!» – приподнимайте его, очень тихо и плавно. Подняли!.. А теперь понесем к дому. Как ты, Эндрю?

– Я ничего не чувствую, доктор. Совсем ничего.

На острове Джеймс майор Эллис, стоя в луже, яростно топнул ногой.

– Проклятый дождь. Порох намок! Ладно, оставим пока мятежников в покое, ребята, а завтра возьмемся снова. Чепуховая стрельба, черт побери. Мы не нанесли им никакого урона.

Вспышка молнии над гаванью осветила колокольню Святого Михаила.

– Черт побери все, – добавил майор.

С рассветом Болотный Ангел снова начал обстрел, но город уже успел подготовиться. Накануне вечером офицеры Конфедерации обходили дома, успокаивая жителей и давая советы, какие предосторожности следует предпринять в случае попадания снаряда и пожаров. Когда стали падать ядра, их встречали с гневом и любопытством, но без паники. Люди сгрудились на верандах и крышах, наблюдая оттуда, как поднимаются в воздух и падают близ церкви Святого Михаила массивные железные шары. К исходу утра Болотный Ангел выпустил тридцать седьмой снаряд и тут же взорвался сам. Вспышка была видна всем наблюдателям, грохот взрыва докатился до города и был встречен шумными приветствиями толпы.

Через час знакомые всем лакеи дома Бретонов, одетые в черно-красные полосатые жилеты, заспешили во все концы старого города. Записки, которые они разносили, были испещрены неразборчивым почерком Салли Бретон: «Чай в гостиной под открытым небом, прошу пожаловать».

Салли Бретон была изящной женщиной чуть за тридцать. У нее была мальчишеская фигура и маленькое обезьянье личико. Ее сияющие глаза и неистощимая бодрость духа покорили Майлза Бретона, хотя немало красавиц тщетно пытались завоевать его сердце. Салли Бретон много путешествовала по Европе, Азии и Африке и покоряла всякого, кто встречался на нее пути.

Она прославилась своим гостеприимством, о ее вечерах говорили с восторгом, расценивая их как оригинальные. Все чарлстонские дамы, кроме только тех, что были в глубоком трауре, съехались к Бретонам незадолго до четырех. Им не терпелось узнать, что же придумала Салли на этот раз. Кареты и коляски загородили Кинг-стрит, затрудняя друг другу проезд. Но проволочка только разжигала любопытство.

Гости не были разочарованы. Когда они вошли в гостиную, отделанную в строгом стиле восемнадцатого века, Салли Бретон сидела за большим чайным столом посреди комнаты. Столп солнечного света падал на нее сквозь дыру в потолке. Салли была окружена сияющим нимбом, отражавшимся на георгианском серебряном чайном сервизе и игравшим в блистающих призмах хрустальной люстры, которая висела в опасной близости от пробоины. Салли была одета в белое батистовое платье, что значительно увеличивало эффект. Ее пышные юбки, казалось, притягивали к себе свет. Крохотные ножки хозяйки, предмет ее особой гордости, были обуты в ярко-алые атласные башмачки с алмазными пряжками. Бок о бок они покоились на огромном черном ядре, застрявшем в паркете под столом.

– Входите, – говорила Салли гостье, появлявшейся в дверях. – Отпразднуем событие. Я так часто рассказывала о нем, что даже наскучило. Но теперь оно выглядит значительно интересней.

Дамы восклицали, выражая восторг, и смеялись. Всем было известно, что во время войны с Англией за независимость ядро неприятеля влетело в дом Бретонов, едва не задев драгоценную Уотерфордскую люстру. Ядро янки точь-в-точь повторило путь своего предшественника.

Гостьи уходили от Салли Бретон ободренные. Стойкость духа Салли всегда была заразительна, но последний прием оказал наиболее продолжительное воздействие. Не было ни одного человека, которого бы не связывали брачные или родственные узы со старинными семействами, поселившимися в Чарлстоне до Революции. Фамильные истории были известны всем, так как передавались из рода в род вместе со столовым серебром и портретами предков. Было полезно припомнить, что когда-то Чарлстон уже осаждался неприятелем. Мало того, город был сдан врагу и перенес оккупацию. Но англичан разбили, разрушенное восстановили, город зажил по-старому. Невзирая на преходящие неудобства, Чарлстон сохранял свой особый, высокоцивилизованный стиль. И теперь не о чем беспокоиться. Эта война тоже когда-нибудь закончится. Дом Бретонов, дома других владельцев починят, и все забудется. Красные башмачки Салли стоили целого полка.