Чапаев - Страница 3
Прежде чем продолжить наш рассказ, скажем несколько слов об И.С. Кутякове. Он родился в 1897 г. в крестьянской семье, принимал участие в Первой мировой войне. В апреле 1918 г. бывший младший унтер-офицер Кутяков сформировал Новозахаринский красногвардейский отряд, который затем вошел в состав 2-го Николаевского стрелкового полка. В последующем Иван Семенович был начальником пешей разведки, командиром батальона, полка, бригады. После гибели Чапаева возглавил 25-ю стрелковую дивизию. За отвагу и храбрость награжден тремя орденами Красного Знамени, орденом Красного Знамени Хорезмской Народной Советской Республики, Почетным революционным оружием. В 1923 г. окончил Военную академию РККА, занимал командные должности в Красной Армии. В 1938 г., несмотря на заслуги, был расстрелян.
Вывод Кутякова о готовности Василия Ивановича «повести за собой народные массы» был штампом для литературы того времени. А как же иначе объяснить поведение будущего «полководца»? Ведь генералы, купцы, царь – были «врагами народа» – так характеризовали их большевики, и с этим спорить в 30-е гг. прошлого века было связано с риском для жизни.
В анкете при поступлении в декабре 1918 г. на ускоренный курс Академии Генерального штаба РККА В.И. Чапаев в графе «Какое общее образование получили: указать все учебные заведения, в которых учились» записал – «Самоучка», а в графе «Ваше социальное положение. Рабочий, крестьянин, интеллигент» – для солидности указал: «Рабочий». Мы не знаем истинных причин, по которым Василий Иванович решил отмежеваться от крестьянства и скрыть свое начальное образование. Возможно, это была дань моде того времени, когда происхождение из рабочих давало гарантию для служебного роста.
Четырнадцати лет Василий был отдан отцом к купцу Белоглазову в «мальчики». Об этом периоде жизни Василия Ивановича подробно говорится в книге Кутякова «Боевой путь Чапаева». Воспользуемся ею.
Чапаев работал без платы, за кусок хлеба. Купец обещал Ивану Степановичу сделать из мальчика «торгового человека», то есть приказчика. Василий служил два года. Первое время он подметал полы, мыл окна в магазине, помогал на кухне стряпухе, носил воду и топил баню для купеческой семьи. Шустрый, веселый мальчик старательно выполнял всю поручаемую ему работу.
Вскоре купец стал «доверять» Василию разносить покупки по домам именитых покупателей, а затем поставил и за прилавок. С этого же дня хозяин приступил к «обучению» Чапаева. Вначале намеками, а затем с грубой откровенностью Белоглазов объяснил великую заповедь «торгового дела»: «Не обманешь – не продашь, не обвесишь – не наживешься». Но мальчик вдруг оказался непонятливым. Пряча глаза от хозяина, он отпускал покупателям товар полным весом и полной мерой. Купец сердился и все чаще «поощрял» его подзатыльниками. Но Василий упорствовал. Изредка в магазин заглядывал Иван Степанович. Он робко вставал где-либо в сторонке и внимательно следил за тем, как торгует его сын. Выждав момент, когда хозяин и старший приказчик отлучались из магазина, он подходил к сыну и не то с упреком, не то с угрозой говорил:
– Не воруй, Вася, будь честен!
После этого он надвигал на глаза фуражку и незаметно уходил из магазина. Чапаев до конца жизни помнил слова отца.
Убедившись в нежелании мальчика обвешивать покупателей, хозяин не только не назначил ему плату, но даже перестал выдавать одежду. Василию ничего не оставалось делать, как уйти.
В романе «Чапаев» наш герой рассказывал комиссару Клычкову:
«– Торговать учился, воровать норовился, да не вышло ничего – очень уж не по душе был этот мне обман… Купец – он чистым живет обманом, а ежели обмана не будет в купце, – жить ему сразу станет нечем. Вот я тогда это все и понял, а как понял – ничем тут меня не вразумишь: не хочу да не хочу, так и ушел. Што теперь я злой против купца, так все оттого, што знаю я его насквозь, сатану: тут я лучше Ленина социалистом буду, потому што на практике всех купцов разглядел и твердо-натвердо знаю, што отнять у них следственно все, у подлецов, подчистую разделать, кобелей. Плюнул я на торговлю в тот раз и подумал промеж себя: чего же, мол, делать-то я стану, сирота? А в годах был – по семнадцатому. Мерекал-мерекал, да и выдумал по Волге ходить, по городам, народ всякий рассмотреть да как кто живет – разузнать самолично…»
По свидетельству Кутякова, Василий Иванович вскоре нанялся половым в одну харчевню-чайную. Хозяин чайной положил ему 3 рубля в месяц. В чайной Василия ожидала еще худшая кабала, чем у купца. С раннего утра и до 2–4 часов ночи, подгоняемый пьяными окриками посетителей и подзатыльниками хозяина, Чапаев бегал от стола к столу. Домой не ходил: не хватало сил. Спал тут же в чайной, на грязном столе или на полу. В довершение всего хозяин требовал от служащих, чтобы они обсчитывали посетителей – балаковских грузчиков и крестьян, приезжавших в Балаково на базар. Но Василий упорно отказывался воровать, и через год владелец чайной уволил его.
Оставшись без заработка, Чапаев решил наняться к одному старику шарманщику, не раз уже соблазнявшему Василия жизнью беззаботных бродяг.
«Старик-шарманщик видел Чапаева в чайной, – пишет Кутяков. – Веселый, смышленый мальчик понравился старику, нравился ему и сильный голос Чапаева, и теперь, встречая его на улицах, он стал усиленно звать его с собой. Он рассказывал Чапаеву о богатых волжских городах, о всероссийской нижегородской ярмарке, сулил ему вольную жизнь. Чапаев не устоял перед соблазном.
Около двух лет Чапаев скитался с шарманщиком, подпевая ему песни. Они обошли Самару, Сызрань, Казань, Нижний, бродили по степным хуторам и глухим лесным селам. Немало лишений и издевательств пришлось перенести Чапаеву: ведь над шарманщиком мог посмеяться последний пьяница. Но скитания по России имели и свою положительную сторону: они дали ему возможность познакомиться с жизнью русского крестьянина и рабочего, пробудили в нем тоску по социальной справедливости».
В романе «Чапаев» на сцену вместе с Чапаевым вместо старика шарманщика выступает иной персонаж. Откроем книгу Фурманова и послушаем рассказ Василия Ивановича:
«– Купил шарманку опять же себе. И была еще тогда со мной девушка Настя!.. „Пойдем, – говорю, – Настя, по Волге ходить: я петь да шарманку вертеть, а ты плясать почнешь. Зато уж и в Волгу-то мы насмотримся и все города-то мы обойдем с тобой!“ И пошли… В разных местах, как зима зажмет, и подолгу живали с ней, работать даже принимались на голодное живье… Да што тут за работа – услуженье одно… по зимнему делу. А как оно на апрельских зеленях покатится, солнышко, как двинет матушка льды на Каспийское море, – подобрали мы голод в охапку да берегом, все берегом, бережком. И музыка шарманная, и жаворонки поверху свистят, да Настя тут, да песня тут. Эх ты, не забыть тебя – не забуду! Ну ж и красавица ты по весне плывешь!
И вдруг опустилась Чапаева голова, стих печально веселый голос:
– Много в апрелях солнца, а кроме солнца – преет апрелем земля. И от прелости той не уберег я ее, касатку. Свернулась, как листик зеленый. И осталась пустая моя шарманка. А плясунку в Вольском на берегу схоронил. А сам цыгану шарманку загнал – и остался я будто вовсе один.»
После двух лет бездомной жизни Чапаев неожиданно вернулся в Балаково. Вскоре стал учеником подмастерья в столярной мастерской Г.И. Лопатина. Здесь он был занят только зимой, а на лето уходил с плотницкой артелью отца в села Николаевского уезда. Брались за самые разные заказы – от строительства домов, мельниц, церквей до изготовления сельскохозяйственного инвентаря, например веялок. Во время одной из строек с Василием случилось событие, которое можно отнести к чудесам. Весной 1908 г. Чапаевы подрядились строить храм в Самаре. Там Василий, устанавливая на куполе крест, не удержался и слетел с двадцатиметровой высоты на землю, но остался цел и невредим – не считая крохотного шрама над верхней губой, который прикрыл, отрастив пышные усы.
Заметив у Василия интерес к плотницкому ремеслу, Иван Степанович решил сделать из него квалифицированного плотника. Он попросил известного балаковского мастера столярноплотницких дел И.Г. Зудина взять сына на обучение. Иван Гаврилович слыл в Балакове безбожником, политически неблагонадежным человеком. Он не только научил Василия столярному ремеслу, но, по мнению ряда биографов Чапаева, несомненно, оказал определенное воздействие на формирование его политических убеждений.