Церковь и мир на пороге Апокалипсиса - Страница 8

Церковь – это единство любви человека к Богу и людей друг к другу. Здесь психологический аспект Церкви. У человека есть потребность к общению: собираются вместе родные, сходятся друзья; первые – в знак солидарности, вторые – в силу общности взглядов и интересов. Человек ощущает в этом общении душевную помощь и поддержку. С друзьями горе становится более легким, а радость увеличивается. Если человек делится с друзьями тем, что имеет, то становится как бы богаче, если прячет это от других для себя, то становится беднее. С друзьями его жизнь как бы расширяется, становится более полной и емкой. А Церковь – это воплощение высшей духовной любви в главных ее проявлениях: в молитве и таинствах.

В искреннем общении с друзьями образуется некое поле единства, которое продолжает связывать их даже на расстоянии. В Церкви это – поле благодати Божией и единство веры, высшая форма реализации любви в общей молитве и в мистическом соучастии в таинствах. Церковь – это световой круг, за пределами которого лежит мир с его нераскаянными грехами и страстями, с его эгоизмом, бегущим от Бога в область хаоса, в никуда.

Многие недоумевают: «Зачем нужна совместная молитва? Дома наедине с самим собой молиться спокойнее, легче и лучше». Церковь – это единство в молитве. Малые капли дождя собираются в один поток, под мощным напором которого не могут устоять даже каменные глыбы. Свет множества свечей сливается в одно сияние, озаряющее огромное пространство храма. Молитва Церкви – это световой столб, устремленный к небу, молитва одного человека – это только вспыхнувшая искра. Но церковная молитва больше, чем молитва всех людей, находящихся в храме, которая вменяется каждому как его собственная молитва. В храме вместе с людьми молятся святые и Ангелы, поэтому в богослужении участвует вся полнота Небесной и земной Церкви. В этом тайна Церкви.

Духовная жизнь – это непрестанная битва с силами ада, с духом мира и со своими страстями. В Церкви христианин чувствует себя как в непобедимом войске, вне Церкви он один выходит на сражение с демоническими силами греха и зла. Храм – это духовная скала, вершина которой касается неба. В храме, не сливаясь, а взаимно проникая друг в друга, соединяются три сферы духовного мира, именуемые небом, космосом и преисподней. В храме пространство трех миров как бы предельно сжато до плотности большей, чем плотность алмаза. В качестве примера возьмем популярную в наше время космогоническую гипотезу о первичном сверхплотном веществе, из которого, по этой теории, образовался космос; объем его был таков, что вся метагалактика могла бы уместиться на ладони. Для нас это, конечно, только образ той концентрации пространства и времени, когда вся священная история и вся вселенная (видимый и невидимый миры) пребывает в храме не как в своей модели, а реально. В храме время в циклах и ритмах богослужения принимает свойство вечности, а вечность открывается в человеческом сердце через соприкосновение с благодатью. Встреча души со Христом в молитве и таинствах Церкви – этот поразительный опыт вечности – открывается человеку как новая жизнь, где все иное, неведомое и неповторимое.

Многие не понимают смысла церковных обрядов. Это знаковая система, особый символический язык, в котором заключено и зашифровано Божественное откровение, это – мистическое ви́дение христианскими подвижниками духовного мира и путь к этому ви́дению; то, что в Библии написано словами, в храме воплощается в символах и обрядах.

Не только с мистической, но даже с утилитарно-психологической точки зрения храм выделяется как место, специально посвященное молитве и богослужению, отличающееся от мирских жилищ с их земным бытом, где на самих вещах лежит печать тревог и забот их хозяев, где обычная обстановка, по закону ассоциативных связей, погружает мысль в круговорот земных дел и забот.

Храм – это место, где каждый предмет является священным символом, напоминает о вечности. Церковь – духовное училище. Те, кто сомневается в необходимости Церкви, забывают, что свое образование или профессию они получили не в своей комнате, а в школах и училищах, получили знания от своих учителей. Основа всякого учения – это преемственность. Необходимо не только знание, но и наличие методов и традиций, согласно которым эти знания передавались бы ученикам. С гностической стороны Церковь – это непрерывный световой поток духовных знаний, идущий от Христа через Апостолов и их преемников. Вне Церкви этот свет, проходя через призмы человеческого восприятия, раздробился бы и затем погас. Кто из людей полностью мог усвоить Божественное откровение и передать потомкам во всей чистоте духовный свет?

Нам могут возразить, что имеется Библия как Слово Божие. Но сама Библия понимается неадекватно. Церковь хранит толкование Библии, восходящее к апостольскому преданию, и богослужение как аналог Библии. Вне Церкви не только затемняется и теряется смысл Священного Писания, но вне Церкви ветхозаветной и новозаветной не существовало самого свода библейских книг; вне Церкви не могло бы произойти разделения книг на канонические, неканонические, апокрифические. Вне Церкви не был бы составлен святоотеческий комментарий этих книг, так как не существовало бы экзегетических и герменевтических традиций. Каждому предоставлялось бы понимать Библию по мере сил и знаний, которые всегда недостаточны, а также под воздействием своих страстей и гордыни, которые часто властвуют над рассудком. Такой человек оставался бы в кругу своих собственных представлений без объективных ориентиров. Вне Церкви христианство превратилось бы в аморфное, расплывчатое учение, не существовало бы догматики как различия метафизической истины от метафизической лжи. Тот, кто не предает значения догматам, забывает, что каждый догмат – это истина, напоенная вечным светом, которая вносит в душу и сознание человека жизнь и свет, делает ее способной к богообщению. Ложные догматы – это искаженное представление о Божестве, ложь против Бога, которая вводит в душу и ум смерть и распад, а ересь – это инъекция яда, впрыснутая в главный нерв человеческого сознания. Вне Церкви не было бы различия между мировоззренческой истиной и ложью, Православием и ересью. Вне Церкви не существовало бы знакового языка икон, обрядов, священных предметов храма, самого богослужения, объединяющего людей в ее едином сердце. Вне Церкви люди с духовными и мистическими потребностями принуждены были бы создавать свои собственные знаковые индивидуальные системы, которые, возможно, фиксировали бы образы их подсознания, придавая этим образам сакральное значение. Религиозное искусство вне Церкви выродилось бы в абстракцию или в поэтические иллюстрации – аллегории индивидуальных состояний; при этом демонические образы, всплывающие из недр подсознания, из глубин души, могли бы восприниматься как видения духовного мира. Вне традиций священные символы, оторванные от корня, искажались бы и заменялись новыми, а так как человек по своей греховности и страстности ближе к демоническому миру, чем к небу, то эти знаки и образы стали бы проявлением демонофилии, как в современном авангардном искусстве.

Народ в световом поле Логоса превращается в Церковь, в духовное тело, объединенное любовью и верой, единой целью и общностью средств (священной символикой). Народ вне Логоса превращается в толпу, живущую концентрированными страстями и импульсами своего темного подсознания. В Церкви человек созидается как личность (духовно-нравственная монада), вне Церкви высшей ценностью объявляется или безличностный коллектив, или индивидуальность. Личность – это выявление и реализация целевой идеи человека, то, что сближает людей между собой. Индивидуальность – это те свойства человека, которыми он отличается от другого; характерно, что у современных светских философов понятие личности слилось с гиперболизированной индивидуальностью и внецерковное религиозное искусства занято поисками возможностей выявления и отражения индивидуальности или замещения ее абстракциями. Одним из средств этого служит гиперболизированный смех и гиперболизированный ужас – атрибуты демона.