Цепной Пес Самодержавия (СИ) - Страница 14

– Я выслушал вас, ваши жалобы и чаяния, а теперь прошу выслушать меня! – И в течение получаса он, кратко и понятно, изложил то, над чем работали специалисты целый месяц. В его короткой речи не было общих слов и пустых обещаний, зато прозвучали конкретные предложения по облегчению труда рабочих. В основу легло сокращение обычного рабочего дня на производстве на два часа, а в субботу – на три часа. Перечислялись и социальные льготы. В конце своей речи он сказал:

– Многое из этих положений было узаконено ранее, но если ранее они так и оставались на бумаге, то теперь так не будет! Это я вам обещаю!

После его последних слов воцарилась просто неестественная тишина. Люди просто не могли поверить, что их основные просьбы и требования будут удовлетворены, но только стоило им понять, что это было подтверждено прямо сейчас самим императором, как зал взорвался радостными криками.

Только успели по стране разлететься радостные вести, как вслед за ними по городу поползли страшные слухи: на царя совершено покушение! Что с царем?! Он жив, ранен?! Кто поднял руку на Божьего помазанника?! Ведь многих простых людей, которые уже начали считать, что стоит немного потерпеть, и жизнь наладится, эта весть поразила их, словно это был удар ножа. Напуганные и встревоженные люди кинулись к близким и соседям, пытаясь понять: где правда, а где ложь? Запутавшись в слухах и предположениях, полные тревоги и сомнений, люди только начали стекаться к царскому дворцу в поисках правды, как пронесся новый слух: покушение было, но царь-батюшка только ранен. Собравшаяся у дворцовых ворот громадная толпа тихо гудела, в ожидании, что им скажут. Спустя какое-то время к ним вышел гвардейский офицер и подтвердил слухи о ранении царя, при этом добавив, что ранение легкое и его жизни ничего не угрожает, после чего попросил разойтись.

Весть о покушении на жизнь императора и его легком ранении почти мгновенно облетела всю страну. В столице, в связи с покушением на государя, были введены особые меры. На вокзалах, площадях и перекрестках появились усиленные полицейские и жандармские, как пешие, так и конные, наряды. Все выезды и въезды в город были перекрыты войсками.

Хозяином кабинета, в который провели жандармского подполковника Мерзлякина, оказался сорока пяти – пятидесяти лет генерал-майор, со значком академии генерального штаба. Раньше им не приходилось встречаться, но судя по двум боевым орденам из пяти наград, висящих на груди генерала, отметил жандарм, что их обладателю приходилось бывать на полях сражений. Холодный взгляд, которым тот встретил жандармского полковника, был хорошо тому известен. Он уже не раз за свою службу сталкивался с пренебрежительным и в какой-то мере брезгливым отношением со стороны кадровых военных, поэтому обычно подобные взгляды жандарма не задевали, но сейчас в нем вдруг вспыхнула злость.

«Чистоплюй! Сидит здесь и распоряжения подмахивает! Как до дела дошло, так ко мне прибежал, а сам-то ручки боится замарать! Помогите, дескать! Так я не гордый, помогу, потому, как ты деньги мне стоящие даешь».

Подполковник бросил короткий взгляд на сидевшего в кресле, уже знакомого ему генерала Обнина Илью Давыдовича. На его погонах были императорские вензеля, говорившие о том, что тот принадлежит к свите его величества. Именно Обнин вовлек его в тайное общество, когда заговорщикам понадобилось выйти на боевую группу революционеров или анархистов. Подполковник сделал несколько шагов и вытянулся:

– Ваше превосходительство!

Хозяин кабинета резко поднялся со своего места и коротко махнул рукой, прерывая полковника.

– Отставим чины, Андрей Валерьянович! Обращайтесь ко мне просто: Сергей Андреевич. Присаживайтесь. С Обниным, вы уже знакомы. Курите?

– Никак нет, ваше прево… гм… Сергей Андреевич.

– Тогда не будем терять времени, господа. Андрей Валерьянович, вы приглашены для осуществления плана, который должен способствовать спасению России. Нам стало доподлинно известно, что император через генерал-адъютанта Татищева, втайне от всех, ведет переговоры с Германией. Судя по поступившим на днях от наших союзников сведениям, предварительные переговоры прошли успешно, а значит, официальное заключение мира дело полутора-двух месяцев.

– Извините меня! Но я правильно понял вас?! Сам государь решил заключить мир с германцами?! Это как-то… Гм!

– Понимаю вас. Когда сам услышал эту новость, долго не мог прийти в себя. Это предательство по отношению к погибшим на войне, к их семьях, к раненым и увеченным солдатам и офицерам! – он вдруг замолчал и, судя по плотно сжатым губам и желвакам на скулах, сейчас старался взять себя в руки. – Извините. Не сдержался. Так вот, мы рассматриваем два возможных пути. Думаю, вы уже знаете о появлении возле царя нового советника, некоего господина Богуславского. Все, что сейчас идет от государя – его рук дело, вот только как он получил такое влияние на царя, никто не знает. Мы поинтересовались его личностью, но все те сведения, что собрали о нем, слишком противоречивы и запутаны. Может быть, с вашей спецификой работы вы лучше разберетесь с этим Богуславским. Впрочем, судите сами. Боевой офицер, который после тяжелого ранения потерял память и был отправлен в отставку. По определению врачей – инвалид до конца жизни, и вдруг каким-то чудом он излечивается. Сам по себе большой физической силы человек зачем-то начинает заниматься силовой гимнастикой, какой-то борьбой и стрельбой в тире. Не пьет, не курит, не играет в карты. Публичные дома не посещает. Нами получены сведения, что Богуславский специально поехал на германский фронт, чтобы отомстить за надругательства над его сестрой. Также известно, уже из надежных источников, что именно он помог полиции раскрыть два уголовных дела, связанных с убийствами. К царю попал через Распутина, который затем уехал в Тобольск. Выглядит это так, словно он освободил Богуславскому свое место возле трона государя. Это все, что мы о нем знаем. Есть вопросы?

– У него есть приятели? Любимая женщина?

– Из близких знакомых отмечен только подполковник Пашутин Михаил Антонович. Из разведки. Изредка встречаются.

– Ни приятелей, ни женщин, по ресторанам не ходит, в карты не играет. Аскет какой-то. Может, он из староверов… или сектант какой-нибудь. Впрочем, что гадать, его прощупать надо. Недели две за ним следом походить да соседей разговорить, глядишь, и поймем, чем этот господин дышит. Есть у меня парочка людей. Надежные. Проверенные. Проследят, людишек расспросят. Как вы на это смотрите, Сергей Андреевич?

– Нет у нас столько времени! – сухо и зло бросил хозяин кабинета. – Нет!

Это была невольная реакция на противную и скользкую, по мнению генерала, полицейскую манеру говорить, но уже спустя минуту взял себя в руки и тихо сказал:

– Извините меня, Андрей Валерьянович. Нервы.

Жандарм не совсем понял вспышку генерала, но, тем не менее, отнес к той брезгливости, которую генерал к нему явно испытывал, при этом тщательно стараясь ее скрыть, но он уже справился с собой и теперь пытался понять, в чем будет состоять его работа, ради которой его пригласили в этот кабинет.

– Я вас понимаю, Сергей Андреевич. Такие новости, которые вы мне преподнесли, кого угодно заставят занервничать. Значит, нет у нас времени. Ладно. Тогда как вы предлагаете действовать?

– Богуславский – это прямое воздействие на царя. Вот только чем его можно привлечь? Тот вывод, что мы имеем, неутешителен: замкнут, в пороках не замечен. Нам кажется, что единственный способ на него как-то повлиять – это запугать, сломать его!

– Вы упомянули о его сестре. Где она сейчас? А родители?

– Как способ повлиять на него? Нет. Ничего не выйдет. Сестра в монастыре. Дала обет и на люди не выходит. Мать живет в имении под Тулой и здесь не бывает. Вы это хотели знать?

– Именно это, ну да бог с ними. Теперь о том, чтобы его сломать… Ведь мне про него и раньше слышать приходилось. Поручик Богуславский, он сейчас в столице фигура известная, а после того, как вы мне его описали, выскажу свое мнение: его надо убить!