Центурион - Страница 22

– Тогда какая холера принесла его сюда?

– Это мальчишка. Он сбежал погулять.

– Я доложу о вашем раздолбайстве, Кравич. Сдается, наша встреча не последняя.

– Вы мне угрожаете? Я не вашего ведомства, Док.

– Предупреждаю, Кравич. Предупреждаю и обещаю.

Мюф физически почувствовал липкий страх охранника, его нарастающую панику. Стриженый парень, однако, быстро овладел собою.

– Ладно. Разберемся. Сейчас я должен забрать его и водворить на место – в бокс.

Белесоглазый помедлил, по-видимому, получая от ситуации острое удовольствие.

– У меня приказ Хиллориана, – чересчур поспешно добавил страж.

Доктор еще помедлил, мазнул по Мюфу пустым брезгливым взглядом, потом нехотя опустил ствол.

– Ладно. До встречи в другом месте, Кравич.

Стриженый сухо, спокойно кивнул.

– Был рад пообщаться. Прощайте, Доктор.

Охранник цепко ухватил Фалиана-младшего за шиворот, одним движением вытряхнул из краденого халата и выволок мальчишку в коридор. Как только раздвижная дверь отделила их от усатого, конвоир-спаситель молча, яростно, вразмах влепил Мюфу крепкую пощечину. Герой принял награду без возражений.

…Сломанный уником в комнате все так же беспокойно мерцал. Мультяшный медвежонок исчез, мартышки разбежались, цветные полосы помех исказили и смяли безмолвную картинку. Тихо гудела лампа. Иеремия спал, но теперь он дышал совершенно беззвучно…

* * *

Белочка еще раз перебрала свое хозяйство, аккуратно разложив содержимое контейнеров на широком, удобном столе. В старой жизни, оставленной среди белоснежных портиков Параду, подобный врачебный примитив, без сомнения, вызвал бы растерянную улыбку Диззи, высокомерный сарказм Птеродактиля, или вежливое недоумение Авеля. Никаких детекторов, электронных зондов. Медицинского сайбер-советника в набор тоже не включили. Хирургические инструменты, правда, оказались высококлассными. Зато к ним прилагался устаревший стерилизатор – обычная стальная коробка для кипячения. Компактно уложенный перевязочный материал. Гели для быстрого заживления ран. В аккуратных гнездах контейнера набор одноразовых шприц-тюбиков – сразу с ампулами. Отдельно антибиотики, отдельно противошоковое. Обязательные стимуляторы, но не из самых сильных. Предосторожность не лишняя – Белочка припомнила мимоходом услышанные истории о невероятных странностях, которые проделывала с мощными стимуляторами аномальная зона. Кататония в свете общементальной проблемы была еще не самым плохим исходом. Человек зачастую терял контакт с реальностью, приобретая взамен повышенную предприимчивость. Джу имела общее представление о психических расстройствах, она представила себе гонку по горам за активным и хорошо вооруженным пациентом, с сомнением осмотрела глянцевитые ампулы и убрала их подальше. Потом тщательно упаковала контейнеры, проверила замки, вскрыла капсулу с жидким пластиком и запечатала крышки личной печатью. Печати медленно застывали.

Джу легла на легкомысленный диванчик, раскрашенный под шкуру барса, и уставилась в белый, чистый, без единой трещинки потолок. Медикаменты готовы. Дело за людьми.

Люди ее тревожили. Белочка ослабила пси-барьер, погружаясь в то трепетное состояние, которое предвещает легкий, едва заметный контакт изощренного псионика даже не с личностью или мыслью – лишь с легким абстрактным абрисом сущности другого человека.

…Хиллориан. Хиллориан представлялся ей черным, литым силуэтом. Яркий “свет” за спиной полковника мешал Белочке увидеть его лицо. Возможно, лица и не было совсем. Силуэт властно, без слов позвал ее, указывая куда-то в сторону. Белочка скосила глаза – в серой, туманной пустоте, на высоте чуть более метра висел светящийся конус. Каким-то образом Белочка поняла, что Хиллориан боится призрачного света конуса. Полковник источал тьму. Тяжелый силуэт без слов просил о помощи, одновременно смутно угрожая. Джу отстранилась с досадой, разорванный контакт отозвался болью в висках, жалостью и тонким, на грани слышимости, звоном порванной струны…

…Иеремия пылал мягким, желтым светом. Где-то далеко, за тонкой пленкой струящегося, необжигающего огня шевелилось нечто – комок или скопище, отдельная от Иеремии сущность, связанная с ним, тем не менее, невидимой прочной пуповиной. Белочка потянулась поближе и встретила сопротивление – будто незримая ладонь незлобно, но решительно толкнула ее в грудь. Она потянулась дальше, субстанция заволновалась, исходя рябью, сопротивление усилилось. Белочка нехотя отступила. Ощущение осталось неприятное – как будто упорно подглядываешь в замочную скважину. Комок темнел. Старик оставался светел. Рядом мерцала изумрудно-зеленая тень поменьше.

…Холод. Лед. Сталь. Блестящая, жесткая непроницаемая стена. Сущность Александера Дезета отторгла ее сразу и бесповоротно. Настоящего контакта не получилось. Белочка скользнула вдоль стены, стараясь не касаться к обжигающе-холодной, враждебной поверхности. Единственным видением, которое ей удалось вызвать, оказались ее собственные воспоминания – тот, наполовину неудачный опыт в салоне Виртуальных услуг, во время которого Джу потеряла сознание. Сейчас обморочный мираж вернулся, только более яркий, насыщенный не только красками и тоской, но – неподдельным ужасом. Ветер, слабый запах полыни. Запущенный дворик и выщербленная в центре, потрескавшаяся, забрызганная бурой кровью стена. Джу отшатнулась – видение погасло, в этот момент Белочка наполовину вспомнила, наполовину поняла со страхом, кем был Александер Дезет…

Она, не видя, смотрела в белый, чистый, нетронутый потолок. Она не верит Хиллориану. Она боится Дезета. Она идет с ними навстречу неизвестности. Пути назад уже не было. Белочка закусила костяшки пальцев и беззвучно, без слез, “шепотом” заплакала.

* * *

Этой ночью Стриж не спал. Он далеко заполночь мерил мягкими шагами комфортабельную камеру специального блока – так делали до него сотни заключенных. Потом опустился на единственный стул и ловил, ловил розовые отблески утра, пробивающиеся через верхнюю щель наклонной, глухой ставни на часто зарешеченном окне. Многочисленные датчики, записывающие каждый вздох иллирианца, не уловили ничего интересного, кроме одного-единственного без конца повторяемого слова на чужом, ненавистном каленусийцам языке. “Spes. Spes”.

Spes – это надежда.

* * *

Полковник Хиллориан тоже не спал. Он тщательно осмотрел свою одинокую квартиру в тихом, чистом пригороде Порт-Калинуса. Поискал спрятанные датчики – не нашел. Отключил суетливого домашнего сайбера, опустил и наглухо закрыл шторы. Собрал и долго жег на кухне бумаги. Он лист за листом бросал ненужные слова в настоящий (дорогостоящая прихоть холостяка) дровяной камин. Бумага корчилась, рассыпаясь седым пеплом. Потом, когда тускло-розовый рассвет забрезжил за глухой стеной занавесей, полковник встал и вышел за порог. В замке сухо и прощально щелкнул ключ.

Каленусия, сектор западного побережья, день “Z”.

Винтокрылые птицы оторвались от квадрата площадки. Свист рассекаемого воздуха закладывал уши. Рокочущая стая взвилась вверх – вертолет с псиониками вела группа прикрытия. Для постороннего взгляда эскорт получался внушительный и ничем не наводящий на мысли о маленькой экспедиции, затерянной в южных горах. Вертолеты уходили по широкой дуге, позади и внизу остался замкнутый вокруг Пирамиды квадрат внутреннего двора Департамента, стрелка мачты с голубым флагом Каленусии. Пестрели темно-красные, ярко-желтые и свинцово-серые крыши Порт-Калинуса. Жирно блестела мутная вода в гавани.

Белочка приникла к окну, наблюдая, впитывая, прощаясь…

Хиллориан ободряюще улыбнулся. Мюф расплющил нос о стекло, следя, как удаляются сверкающие палубы и точки крикливо снующих чаек. Иеремия закрыл глаза, кажется, он читал про себя молитву. Помощник летчика подмигнул товарищу, через плечо указал большим пальцем на старика и украдкой коротко стукнул себе повыше уха. Невыспавшийся Стриж равнодушно чистил ногти подобранной во дворе гладкой щепочкой.