Ценитель - Страница 9

Тот, который хотел достать меня кастетом, выронил оружие и медленно опустился перед дёргающимся напарником.

– Саня? – дрожащим голосом спросил он и потрогал его за плечо. Тот никак не отреагировал, продолжая сучить ногами. – Саня…

Теперь в его голосе звучал настоящий ужас. Он посмотрел на меня. В этот момент я понял, что он не настолько взрослый, как мне показалось вначале.

– Он же… он… – всхлипнул молодчик. —Надо скорую. Срочно скорую! Мотор, где мобила? Мотор?

Он посмотрел на заводилу, который немного притих, всё так же баюкая повреждённую руку.

– Мотор, мобила где! – повторил молодчик.

– В… штанах… – выдавил тот, кого он назвал Мотором.

Немного покопавшись, он достал огромную «Мотороллу» и лихорадочно начал набирать номер.

Я продолжал стоять на месте, отстранённо наблюдая за происходящим. И лишь когда молодчик дозвонился до оператора, я решил убежать.

Прошло три дня. Я начал робко надеяться, что всё обошлось. В школе меня сторонились, но этот вдруг возникший круг отчуждения оказался удобной штукой: не надо напрягаться, поддерживая ничего не значащие разговоры на переменах. Настоящих друзей у меня не было – а приятели… ну что приятели? Я вдруг понял, что мне даже комфортнее одному.

Они пришли утром, на четвёртый день, как раз, когда мама собиралась выходить на работу. Я это почувствовал – ещё до того, как посмотрел в дверной глазок.

– Кто там? – спросила мама удивлённо из кухни.

Настойчивый звонок в дверь повторился.

– Милиция… – ответил я тихо.

– Кто? – мама удивлённо переспросила и вышла в прихожую.

Я отступил в сторону и посмотрел на неё стараясь, чтобы мой взгляд не выглядел жалобно.

– Мам, наверно, это за мной… – тихо произнёс я.

– Что?.. – мамины глаза округлились. В них появился первый испуг.

Она подошла к двери, посмотрела в глазок и начала открывать замок.

Я стоял рядом. Безумно хотелось убежать, спрятаться под кровать и не вылазить – так, чтобы меня никто и никогда не нашёл.

Вдруг с необыкновенной тоской я подумал, что, если бы здесь был мой отец – он бы смог защитить меня от этих людей в синей форме. У него был бы твёрдый голос, он знал бы всё о правах, умел бы говорить так, чтобы становилось совсем не страшно…

Я с силой проглотил колючий комок в горле и заставил себя не думать об отце.

– Вы Петрова Анна Владимировна? – спросил один из милиционеров: суровый мужик лет сорока.

Рядом с ним стояли два мента помоложе, оба вооружены короткими автоматами. И какая-то женщина с рыбьими глазами за стёклами толстых очков. У меня внизу живота похолодело.

– Да, а что случилось? – ответила мама дрожащим голосом.

– Ваш сын, Герман Петров, тут проживает? – продолжал мент.

– Да… что он натворил? – теперь испуг в её голосе смешался с яростью.

Я втянул голову в плечи, но продолжал стоять на месте. В какой-то момент мне даже стало всё равно, что произойдёт дальше – потому что хуже уже быть не могло.

– Разрешите пройти, нам необходимо с вами поговорить.

– Да… да, конечно! Я собиралась на работу, но девочки прикроют… проходите!

Мама отступила в квартиру, освобождая проход.

– Нет-нет, разуваться не надо – ничего страшного! Всё равно полы нужно мыть, – она заискивающе улыбалась.

Теперь мне было не только страшно, но и противно.

Тут мент посмотрел на меня. Странно, но, встретившись с ним взглядом, я даже как-то успокоился. Он глядел без ненависти, с любопытством и даже чем-то вроде уважения.

– Ты Герман? – спросил он.

– Да, – ответил я, кивнув.

– Подожди, пожалуйста, в другой комнате. Мы тебя пригласим, – сказал он.

– Можешь пока вещи собрать, – добавила тётка, издевательски усмехнувшись. – Нижнее бельё и средства гигиены.

Я ничего ей не ответил. Даже не посмотрел на неё. Не хотел доставлять удовольствие своим страхом и растерянностью.

Мент укоризненно посмотрел на неё, но тоже промолчал.

Я ушёл в комнату и закрыл двери.

Некоторые время просто ходил из угла в угол, стараясь ни о чём не думать. Смотрел на прочитанные книги в шкафу. Жаль, что не получится их взять с собой. Но, может, в том месте, куда меня хотят забрать, будет какая-то библиотека? Говорят, что обычно она есть…

Потом я подошёл к двери, чтобы послушать, о чём визитёры говорят с мамой. Но смог расслышать только отдельные слова: «перевоспитание… травма… в тяжёлом состоянии, так что… никак иначе…»

Я закрыл глаза, изо всех сил сжал кулаки, впившись ногтями в ладони так, что, кажется, выступила кровь. Полегчало, но не сильно. Я по-прежнему был на грани паники. Больше всего пугала неизвестность: «Как там всё будет? Туда, куда меня заберут?»

И в этот момент снова раздался звонок в дверь. Уверенный, настойчивый, бодрый.

В порыве безумной надежды я подумал, а что, если вот именно в этот момент, когда он критически необходим, меня нашёл папа? Что это именно он стоит за дверью сейчас, что он пришёл, чтобы спасти меня?..

Я снова проглотил колючий комок в горле, прогоняя несбыточную, безумную надежду.

Автоматически потрогал браслет на запястье. Я так и не снимал его, все эти дни, даже в душе. «По крайней мере, он точно работает, – подумал я. – Пускай только попробуют ко мне сунуться! Те, кто встретит меня там…»

Мама открыла дверь. А потом я услышал знакомый голос:

– Анна Владимировна? – сказал Филипп Петрович. – Я из военного комиссариата, по поводу вашего сына.

Мама всхлипнула.

Я же не смог сдержать любопытство и, приоткрыв двери, выглянул.

Мой знакомый был в военной форме, с двумя крупными звёздами на погонах. В руках он держал солидного вида чёрную папку.

– О, Герман, ты дома? Отлично! – сказал Филипп Петрович. – Подойди к нам, пожалуйста.

Я вышел из комнаты.

– Но мы сейчас… – хотела было вставить мама, но её перебил старший мент, вышедший из кухни.

– Что здесь происходит? – спросил он, после чего добавил, заметив Филиппа Петровича. – Здравствуйте.

– Здравия желаю, – ответил тот. – О, вы уже на месте? Хорошо, что я успел вовремя. Вы следователь Кирпичёв, верно?

– Я… – немного растерянно ответил милиционер.

– Свяжитесь со своим руководством. Документы шли слишком долго, поэтому процесс пришлось ускорить, – уверенным голосом сказал «сотрудник военкомата».

– Подождите. Тут речь про расследование серьёзного уголовного преступления! – начал было возражать милиционер.

– Правда? – Филипп Петрович изобразил удивление. – А по мне так превышение должностных полномочий ответственным лицом, ведущим расследование. Вы ведь в курсе, сколько лет Герману, верно?

– Ему через две недели исполняется четырнадцать! – вмешалась тётка, появившаяся из кухни.

– А когда случился инцидент, который вы расследуете? – спросил Филипп Петрович.

Именно в этот момент я впервые назвал его про себя «дедушка». Просто мне очень хотелось так думать – он был первым взрослым мужчиной, который за меня заступался.

– Послушайте, не знаю, что вам надо, но вы мешаете нам работать! – насупившись, пробурчала тётка.

– Работать – это вводить в заблуждение мать ребёнка насчёт возможных правовых последствий его поведения? – спросил дедушка. – Что, кстати, само по себе является уголовно наказуемым деянием. – Он перевёл взгляд на милиционера. – Вы не хотите составить протокол?

Тот был явно растерян.

– Позвоните в управление, – повторил дедушка, и спросил, обращаясь к маме: – У вас можно воспользоваться стационарным телефоном?

– Да… да, конечно, – кивнула мама, протирая заплаканные глаза. – В коридоре.

Дедушка указал на аппарат. Мент медленно двинулся к нему, хмурясь и почёсывая нос. Он набрал номер.

– Следователь Кирпичёв, – сказал он. Потом последовала долгая пауза, во время которой его выражение лица менялось от сосредоточенного внимания к растерянности и крайнему удивлению. – Да, да, понял, товарищ полковник. Так точно. Да, здесь. Да, принял… есть.