Цена жизни – смерть - Страница 101

А приму-ка я душ, подумал Денис с удовольствием, почему бы не принять душ, если он сам так и просится на прием: вы к кому, я к вам, вы кто, я — душ, примите, отчего же не принять…

В коридоре гостиницы показалась Божена. В руках у нее был большой бумажный пакет. Чтобы достать ключи, она попыталась удержать его одной правой рукой, но пакет был слишком велик. Тогда Божена прижала его плечом к стене, полезла в карман джинсов и тут только вспомнила, что они вряд ли помогут — обещала Денису стучать: со своей неуместной подозрительностью он, наверное, закрыл дверь на цепочку. Которую, кстати, сам же и приделал. Так он все-таки и не поспит, бедняга… Или все-таки погулять немного, дать парню отдохнуть? Не так уж много она успела посмотреть Италию.

В эту секунду две черные тени стремительно метнулись сзади, из-за спины, и зажали ей рот. Она замычала, но звук этот наружу не вышел. Тогда она грохнула пакет с продуктами на пол, но и это не дало ни малейшего шума: его успели подхватить. И саму Божену цепкие и сильные руки живо уволокли в соседний, перпендикулярный коридор.

Ее прислонили к стене, живо залепили рот скотчем, и только тут она увидела четырех человек, одетых полностью в черное, включая маски, совершенно скрывавшие лица, только четыре пары горящих, безжалостных глаз буравили ее. Один из их обладателей, крупный лысый мужчина, держа зазубренный нож с широким лезвием у ее горла, угрожающе зашипел на чистом русском языке:

— На мои вопросы, сучка, будешь отвечать кивком головы, доступно? Отвечаешь «да» — один кивок, «нет» — два кивка. Доступно?

Божена сделала один кивок, лихорадочно соображая, как же предупредить Дениса.

— Дискеты с твоими чертовыми формулами — там?

Один кивок.

— Он тебя ждет?

Один кивок.

— У тебя есть ключи?

Пауза.

— У тебя есть ключи?!

Божена шевельнула левой рукой и протянула ключ.

— Вы договаривались, как ты будешь стучать?

Один кивок. Теперь она шевельнула правой, высвободила ее и тихонько стукнула по стене: тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук. И еще один «тук» через паузу в пять секунд.

Четверо в масках переглянулись. Тот, кто допрашивал Божену, показал что-то остальным на пальцах. Очевидно, сообразила она, это обозначение варианта штурма. Как капитан на баскетбольной площадке в цейтноте объясняет своим игрокам, какую комбинацию они будут разыгрывать, мелькнула у нее полубезумная мысль.

«Капитан» живо замотал ей за спиной руки клейкой лентой и прислонил лицом к стене. Остальные двинулись к комнате, где безмятежно отдыхал Денис.

Когда двое с поднятыми вверх пистолетами стали по обе стороны двери, а третий бесшумно вставил ключ в замок, четвертый приблизился к ним, держа Божену перед собой, как живой щит, уже с пистолетом у виска.

Третий негромко, но уверенно постучал, как показала Божена: тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук. И еще один «тук» через паузу в пять секунд. Из номера ничего не было слышно.

Какой кошмар, подумала Божена, а вдруг Денис в ванной или туалете?!

Тогда третий повернул ключ и быстро распахнул дверь. Она даже не скрипнула.

Двое других боевиков мягкими, кошачьими движениями ворвались в номер и, продвинувшись вперед на три метра, зафиксировали это положение. Третий снова двинулся дальше и остановился лишь в том месте, где заканчивалась прихожая и после поворота на девяносто градусов превращалась в первую комнату.

Четвертый боевик, он же «капитан», вместе с Боженой остался в гостиничном холле.

Третий заглядывал в комнату одновременно со своим стволом. На столе в металлической китайской вазе стояли гладиолусы. На стене висела репродукция картины Ренуара «Купальщицы». Пустая, слегка примятая кушетка еще хранила очертания крупного тела. Без звука работал телевизор. Там шел футбол, играли «Лацио» с «Интером».

Может, он вышел куда-нибудь, подумали все три боевика в номере, а четвертый — в коридоре. За сигаретами там, за бутылкой?

Первый боевик, показывая на телевизор, хотел было прошептать второму, что уж сегодня-то главный голкипер «Лацио» Кристиан Вьери голешников «Интеру» насует, но приложил палец к губам. Оба прислушались.

Где-то рядом, в ванной, шумела вода.

Все было ясно как божий день. Постоялец принимал душ. Очевидно, последний в своей жизни.

Прямо напротив входа в комнату стояло трюмо с несколькими створками, поэтому, не заходя в номер, четвертый, удерживая Божену одной рукой и пистолетом, приставленным уже под ее подбородок, хорошо видел все передвижения своих напарников.

Третий боевик сделал движение свободной левой рукой своим напарникам: дескать, пока все в порядке, продвигайтесь вперед. Только предельно осторожно.

Тогда первый и второй быстро миновали комнату и перешли в спальню. Конечно, она тоже оказалась пуста.

Это, собственно, было последним, что видел четвертый, потому что дверь вдруг резко захлопнулась. После чего в течение нескольких секунд раздавался неясный шум, какое-то бульканье, причем явно не из ванной, затем хлопнуло два глухих выстрела, и по их звуку четвертый узнал ПМ, которого не было у его напарников, вооруженных короткими и злыми «Вальтерами П-99».

И — тишина…

Божена завыла через скотч и задергалась. Четвертый покрепче зажал ей рот и инстинктивно отступил от двери. Потом, сообразив, что все равно находится на линии огня, сместился вправо, по-прежнему держа перед собой заложницу. Стал спиной к стене рядом с дверью и резким толчком открыл ее вовнутрь.

Лучше бы он этого не делал.

Его третий напарник лежал в четырех метрах от входа с широко перерезанным горлом: кровь, хлеставшая из мертвого тела, уже залила половину прихожей…

Вот что это было за странное бульканье, не из ванной, — звук перерезаемого горла.

Два других боевика, как ему было видно в трюмо, валялись с простреленными головами на пороге спальни. Не найдя никого в ванной, они поспешили обратно, на странные звуки из прихожей, и встретили свою смерть, так и не дойдя до нее. Не успев увидеть, как Иван Саморано, украв мяч у захваленного Вьери, на скорости с левого фланга ворвался в штрафную «Лацио», оттянул на себя двух защитников и как на блюдечке выложил пас Роберто Баджо, который изящным обманным замахом уложил вратаря в левый угол, а сам — издевательски слабо пробил в правый.